БГ и 70г(годиков)
Однажды Борис Борисыч Гребенщиков приготовился отмечать семидесятилетний юбилей и решил во избежание эксцессов отрепетировать все поздравления загодя, вернее за полторагодя, так как Борис Борисычу, пока что, шестьдесят восемь с половиною годиков. Просверлил Борис Борисыч в косухе дырку для ордена третьей степени за заслуги перед отечеством (уж к юбилею-то не могут же не дать) и собрал всех своих старых рок-н-ролльных корешей, из тех кто еще жив, и в здравом рассудке, и может передвигаться самостоятельно, без посторонней помощи и кресла-каталки. К вечеру, в его восьмикомнатную каморку набилось народу человека два: Сам Борис Борисыч и Гаккель. Двоицкий не смог вырваться из заграницы из-за заграницы, потому что не захотел вырываться, его и там неплохо кормят. Макаронычу некогда, он сидит в подмосковье и ругается с подписчиками в мордокнижье. Витьки остался один, да и тот, торгует тельняшками в апрашке. Джо-Анну не отпустил муж - а то опять с Борис Борисычем в ванну голенькими заберутся, как в 84м...и опять будет непонятно, чьи это из ванны торчат волосатые коленки, Борис Борисыча или Джо-Анны Стингреевны...
Ну, что ж, делать нечего, Гаккель так Гаккель...
Тут неожиданно раздался тревожный звонок в дверь. Оказалось, что это Борис Борисычу принесли поздравительную телеграмму от Джо-Анны Стингреевны. Текст телеграммы гласил:
"Порьису Порьисовьетчу Крьепьенсчьикоффу! Таракой Порьис Порьисовьетч, ощщьен пожьяльюйстя нье говарьи ньикомью щтьё этьё бьили майи волосьятие кольеньки!..."
- Тьфу ты, ё! - прогневался Борис Борисыч - Еще одна!...Уже восемнадцатая!...Да не говарью я ньикомью! Угомонись уже, Стингреевна! Ходи лохматая, сколько душе угодно!... - Борис Борисыч гневно порвал очередную телеграмму от неугомонной Стингреевны и задумчиво
съел ее, вспоминая ту далекую ванну и свои побритые коленки... Затем он перенес свой взор на заскучавшего было Гаккеля.
- Ну, Всеволод - сурово прищурился на Гаккеля Борис Борисыч - а ты мне что приготовил на сэвэнтилетие?
- Ну, во-первых - ящик водки! - оживился Гаккель.
- Ну это само собой...
- И, во-вторых...сейчас внимательно - творческий номер!
- А вот это уже опасно... - насторожился Борис Борисыч, который, как всем известно, в молодости достаточно насторожился, и накочегарился...а, нет, накочегарился Цой, а Борис Борисыч только насторожился...хотя нет, Борис Борисыч в молодости и накочегарился тоже достаточно...да и не только в молодости, а и сейчас иногда себе позволяет...что-то мы немного не туда...ну не суть... - Какой еще творческий номер?
- Веселые частушки! - радостно сообщил Гаккель.
- Знаю я твои частушки!... - приуныл Борис Борисыч - Предварительно я обязан залитовать тексты частушек, во избежание неизбежных эксцессов! Давай, показывай, чего там у тебя...
Гаккель вразвалочку вышел в центр залы, раскинул руки в стороны и притопывая ножкой радостно заголосил:
- Как у нашего БГ ж*па - семьдесят кг!...
- Так, стоп! - удивился Борис Борисыч, но Гаккель не унимался, и сделав вид что не расслышал продолжал голосить...
- Из-за нашего БГ развалилось СНГ!...
- Из-за нашего БГ отменили все ЕГЭ!...
- Из-за нашего БГ в мире кончились тенге!...
- Пиво с надписью - "БГ!!!" продается в ФРГ!...
- Отдыхает наш БГ с номерочком на ноге!...
- А разведчик из БГ круче Рихарда ЗоргЕ!...
- Как у нашего БГ зуб остался в кураге!...
- Как у нашего БГ были стразы на серьге!...
- Каку нашего БГ изучают в НИИ Г!... - не унимался Гаккель, уже приготовившись пойти вприсядку...
- Так, стоп! Хватит! Угомонись! Это что такое? - гневно-кротко спросил Борис Борисыч, изумленно приподняв бровки домиком.
- Веселые частушки! - радостно сообщил Гаккель, все еще порываясь пойти в присядку.
- Это всё, что ты мне приготовил, или будут еще "сюрпризы"?...
- Еще два ящика водки! На березовых бруньках! На опохмел! Заныкал в сортире...
- Так, понятно, пи*да юбилею!... - тяжко вздохнул Борис Борисыч - Что-то мне перехотелось праздновать сэвэнтилетие... Видно придется ждать эйтилетия, может хоть там подарки не такие говенные будут...
Обиделся Борис Борисыч, надел все свои орден четвертой степени, и хлопнув дверью побрел из каморки как Лев Толстой, неведомо куда, прихватив с собой ящик водки и негромко напевая песню на*бали...