Любой выстрел может стать последним,
нужно только приноровиться к снарядам.
Ой, даже если не смотреть в небо, то что такое страшное может случиться с обывателем в ближайшую тысячу лет? Ничего, ровным счётом ничего, так, незначительная малость, о которой и думать-то образованному человеку стыдно за неимением её значимости. И совсем другое дело, люди большого масштаба, только там, наверху, среди кучерявых облаков, им и место.
Несмотря на амбиции, нормальные для каждого молодого человека, Порфирий не мнил себя вершителем судеб, настолько далеко его честолюбивые мечты не распространялись. Увидев детище германской промышленности, сыщик наконец смог оценить злобную мощь демона, пожирающего изнутри душу Гельфанда. Из деревянного ящика со штампами «Achtung!» «Halt!» в клубах чёрного дыма выехало чудовище в грубых заклёпках, ощетинившийся пушками и пулемётами. На бетонные плиты с неумолимостью судьбы опускались прямоугольные башмаки с отрезками рельс, по которым ехали опорные катки. Чудовищный грохот, производимый железным монстром, собрал огромную толпу портовых грузчиков, сбежавшихся посмотреть на необычный механизм. На крыше, вокруг башни с надписью: «Железный Гюнтер», разместился экипаж в чёрных комбинезонах и защитных масках из кольчуги, в которых поблёскивали кварцевые окуляры.
Наблюдая как медленно передвигается машина, Карни заметила:
– Это его предельная скорость, или характер показывает?
– Экспериментальная модель. Что вы хотите. Зато какая мощь!
– Ваш оптимизм поражает. Вы хотите этим впечатлить генерал-губернатора? Нас точно расстреляют. Можно не торопиться на полигон.
На что надеялся агент кайзеровского Генштаба, предъявляя англичанам неповоротливого уродца, трудно сказать. Во всяком случае Порфирий с недоумением смотрел на продукт сумрачного немецкого гения. Идею с продажей несуществующего оружия он ещё мог переварить. Отчего бы нет, если покупатель готов слепо верить в технический прогресс. Но коим образом подобная дезинформация могла повлиять на военную экспедицию он не понимал.
Ведь генерал обязательно пошлёт разведку, чтобы найти остальные машины, и плакали все труды навечно, если конечно не было заготовлено ещё одного плана. Плана в плане, так сказать. А что, вполне, вполне. Этот хитрый Гельфанд ничего не делает за просто так, и потратить столько денег впустую вовсе на него не походило. Мысленно сыщик поблагодарил Генриетту, заставившую его в приказном порядке занять место в экипаже дирижабля. Где бы ещё у него появилась возможность наблюдать вблизи афериста международного масштаба?
– Порфирий, вы что молчите! Он нас погубит вот этой бандурой. Я не хочу, чтобы меня расстреляли, как диверсанта!
– У меня есть подозрение, что сия кастрюля, только предлог, чтобы вы смогли использовать свои экзотические чары против английской чопорности. А что, очень даже может быть. Генерал влюбляется и падает к вашим ногам. Бирма свободна.
– Гельфанд, я всегда знала, что вы талантливый человек. Выразить своё восхищение в металле – это очень, очень по-немецки.
– Напрасно не верите в мой проект. Обидно в конце концов. Я говорил: «не спешите», вот и не нечего кастрюлями швыряться.
– Не боитесь, что генерал отнимет игрушку?
– Без этого? – немец показал пробирку с рубиновой жидкостью. – Да, пожалуйста! Пусть хоть до винтика разберут панцер, а без химической формулы эта железка никогда быстро ездить не научиться.
Полигон оказался бывшим рисовым полем, с одной стороны ограниченным рекой, лениво несущей свои воды в дельту Иравади, с двух других зарослями непролазных джунглей. Панцер неспешно занял позицию напротив батареи, состоящей из четырёх полевых орудий. Генерал изволил задерживаться, и чтобы занять время, Гельфанд предложил своим спутникам:
– А давайте я экскурсию сделаю по устройству машины. Чрезвычайно познавательное зрелище, смею вас уверить, – сообщил, направляя механического рикшу к ощетинившейся пулемётами железной крепости.
– У вас здесь такой грохот стоит, – упрекнула Карни, когда перед ней распахнули дверь в пахнущее газолином чрево боевой машины.
– Это всё от дурного топлива. Но стоит добавить в него вот это, – он передал колбу командиру панцера, – Вы не представляете, что с ней сделается. Гоночный болид не меньше, такие скорости выдаёт, восторг! Надо брать во внимание – экспериментальная модель. Серийные штуки пойдут с большим шиком.
– Разве есть другие?
– Что вы! Это я так, метафорично. Но кто знает, вдруг кайзеру понравится идея самоходных крепостей.
В распахнутую дверь Гельфанд заметил движение у батареи. Машина генерала в сопровождении эскадрона улан с пиками остановилась рядом с площадкой для стрельбы. Адъютанты мгновенно установили столик, чтобы начальник с комфортом инспектировал изобретение противника. Издалека блеснула цейсовскими призмами стереотруба.
– Секунду, я только туда и обратно, – сообщил Гельфанд, исчезая в люке.
Дверь с лязгом захлопнулась, в смотровой щели замелькали рифлёные подмётки механического рикши.
– Объясните, пожалуйста, как будут происходить испытания, – спросил сыщик у командира экипажа.
– Можете ничуть не беспокоиться. Гер Гельфанд обо всём позаботился. В нас будут стрелять снарядами с уменьшенным зарядом пороха. Мы ничем не рискуем.
– Подождите! В нас?
– Сейчас из машины лучше не высовываться. Осколочные снаряды, это вам не шутки. Самое безопасное место сейчас здесь.
– Ох, не нравиться мне это затея. Если он хотел развлечь вас, то я здесь при чём? – обратился Порфирий к Карни. – Или вы сговорились?
Не отвечая, женщина торопливо пробежалась вдоль бортов, что-то выискивая с обеспокоенным лицом в смотровые щели. Над полигоном стояла грозная тишина. Уверения командира железного монстра не произвели на невольных участников испытаний должного эффекта. Посудите сами, автор проекта, мало того, что втягивает своих спутников в опасную авантюру, так ещё и бросает под выстрелы. Это что такое! Явный умысел, но в чём его цель? Полнейший абсурд, если хотел убить Порфирия, то зачем столько сложностей?
– Звоните немедленно, чтобы всё остановили! – потребовала Карни.
– Извините, машина не оборудована рацией. Наша задача невредимыми въехать на площадку для стрельбы, тогда обстрел прекратиться.
В машине, рассчитанной на восемнадцать человек, находился небольшой экипаж испытателей, состоящий из командира, водителя и двух механиков. Места хватало, и пассажиры в целях безопасности расположились за моторным отсеком на железных скамейках для пулемётчиков. Первые же выстрелы ударили в стены панцера рваными осколками, отчего вовнутрь посыпалась окалина вперемежку с серой краской.
– Что-то заряды слишком сильные, – заметил со своего места командир, рассматривая батарею в телескопическую панораму.
– И что?
– Могут подбить, – с горькой улыбкой сообщил командир. – У нас вместо броневых листов обычное железо.
– Так быстрее вперёд!
– Вы с ума сошли! Под выстрелы? Вы понимаете, что говорите? Постараюсь прижаться к джунглям.
– А должен? Кто здесь специалист? – огрызнулся Порфирий, лязгая зубами в такт гусеницам, мнущим на пределе своих механических сил высохшие стебли риса.
– Стреляйте наконец! Пусть прекратят.
– У нас нет снарядов! – с досадой прокричал командир, вцепившись в ручку бесполезного прицела.
– А что есть? Точно, а что за пробирку дал этот проходимец?
– Ерунда полнейшая. Сказал, чтобы залил в карбюратор, когда до батареи останется сотня метров.
Очередной разрыв сотряс идущий на всех парах панцер. Когда вентиляторы освободили от дыма кабину, четыре окровавленных трупа застыли на своих местах, держась за рычаги управления. Двигатель, расположенный посередине машины, закрыл своим металлическим корпусом пассажиров. Выхватив из комбинезона командира пробирку с рубиновой жидкостью, сыщик, молясь стучащими зубами Всемилостивому Богу, вылил в топливный бак неизвестную субстанцию. Как только обогащённое топливо достигло карбюратора, двигатель взвыл, и панцер рванул в сторону джунглей со скоростью железнодорожного экспресса, выбившегося из графика.
Сбросив мёртвого водителя к бесполезному орудию, Порфирий начал разворачивать машину в сторону сверкающей огнём батареи. Пушки методично посылали тяжёлые снаряды, в тщетной надежде остановить раненого железного жука с бешеной скоростью ринувшегося на их позицию. Всё существо Порфирия захватили древние боги, требующие раздавить орудия. Они проснулись в горячей крови из глубин подсознания и жаждали смерти. Неожиданно в панораме прицела появилась птичья голова и постучала клювом в стекло. В сей же момент в кабине стало темно.
Он ещё слышал лязг гусениц, рёв двигателя, надсадно гудящего на поворотах, одновременно в его мозгу, а иначе и не опишешь, расхаживал с важностью придворного секретаря невероятной красоты павлин, распушивший в стороны синий хвост с множеством жёлтых кружков, похожих на размноженное око государя. Сверху, через туман, окутавший сознание, донеслось:
– Вечно с этими папуасами иголки. Как вы себя чувствуете, дорогая?
– Так замечательно, что не могу дышать от восторга. Вы кудесник! Обязательно расскажу подругам о вашем восхитительном изобретении. Особенно понравился павлин. Элегантная идея – придумать ангела-хранителя в образе национального символа, для этого требуется очень тонкое чувство юмора.
– Я не мог спокойно наблюдать, как нашу чаровницу пожирает скука. Это против Космоса!
– Космос ставит вам зачёт. Двести лет живу, и никогда ничего подобного не испытывала.
«Двести лет, Боже мой! – воскликнул про себя Порфирий, рассматривая молодую барышню, которую, при всём желании, трудно представить древней старухой.
– Наш герой очнулся. Молодой человек, ваша отчаянная выходка чуть не погубила нашу несравненную Карни, – над сыщиком стоял худой господин с властным выражением лица. Из-под цилиндра блестел монокль. Говоривший опирался на трость с платиновой рукояткой в виде орла.
– Я о ней не думал. Хотелось одного мерзавца раздавить, – поднимаясь с безукоризненно чистого пола, заявил сыщик.
– Гельфанда? Поберегите нервы, он от страха падучую организовал. Вы его сейчас увидите, – неизвестный господин махнул рукой, и в зал ввели под руки на ватных ногах коммерсанта, с изумлением рассматривавшего необычную обстановку.
Стены плавно переходили в отсвечивающие холодной сталью нервюры, смыкающиеся на недостижимой для человеческого воображения высоте. Фантастическим образом пространство утопало в мягком свете, хотя окон или любых других источников света не наблюдалось. Посреди зала висела непостижимым образом круглая платформа, на которой расположился покорёженный выстрелами панцер. У края стоял овальный столик с несколькими креслами в стиле рококо.
Господин небрежно бросил цилиндр и со стуком положил рядом трость, оставаясь в ослепительно белых перчатках.
– Графиня, представьте меня.
– Его Сиятельство, обер-камергер двора, Модест Алексеевич Штюрм.
– Итак, господин сыщик, только благодаря настоятельной просьбе графини я согласился уделить вам несколько минут.
– Где мы находимся?
– Избавьте меня от глупых вопросов. Вот, держите, – он протянул конверт, запечатанный сургучом. – Здесь письмо Тибо Мину. Король, если сочтёт нужным, вам всё объяснит.
– Он живых людей в стены замуровывает?
– Помилуйте, господин Порфирий, вы слишком любопытны. Вас это дело не касается, – поморщился обер-камергер.
– И я стою здесь? – сыщик развёл руками, указывая на нелепость подобного утверждения.
– Дерзите! Сейчас вместе с этой штуковиной, – обер-камергер показал на искорёженный панцер, – отправитесь обратно, и чтобы никто не слышал о нашем разговоре. Впрочем, это в ваших же интересах. Я так полагаю, вы не хотите остаток дней провести в психиатрической больнице?
– А как же Гельфанд?
– Подойдите, голубчик, – обер-камергер показал на немца. В один миг коммерсанта словно подменили, словно освободили скрученное проволокой горлышко шампанского. Он подскочил на мягких ногах и торопливо поклонился несколько раз, словно всю жизнь ждал этой незабываемой встречи.
– Ваше Сиятельство, – в восторге зашёлся коммерсант, – счастлив, что удостоили аудиенции скромного раба обстоятельств. Всё сделал, как приказали, хотя, не скрою, сердце сжималось от страха, вдруг что-то не так пойдёт. Всё-таки экспериментальная модель. Но слава тебе господи – обошлось. Всё тютелька в тютельку произошло, если бы не отчаянная выходка господина Порфирия. Следовало, конечно, подозревать, учитывая его боксёрские навыки, но, чтобы с такой лихостью управлять сложной машиной, здесь любой профессор разведёт руками. Однако, всё уладилось, и на том спасибо. У меня к вам поручение от кайзера. Отказался не мог, сами понимаете, мой непосредственный благодетель. Вот-с, – он протянул белый конверт без адресата.
– Читайте, что там.
– Ага, так, – немного застопорился Гельфанд, слегка удивлённый пренебрежением обер-камергера к секретному, на его взгляд, документу, но быстро перестроился и, сломав печать, прочитал:
– Небесным покровителям от Императора Вильгельма II, кайзера Германии и прочих земель. Учитывая Вашу занятость, перейду сразу к делу. Зная о Вашей потребности во всякого рода баталиях, предлагаю начать Мировую войну. Готов обеспечить кровопролитные сражения во всех трёх средах: земле, воде и воздухе.
– Подождите, он это серьёзно?
– Серьёзней не бывает. Вы только посмотрите какую штуку отгрохали, – Гельфанд похлопал искорёженную груду железа. – А вы ещё не видели дредноутов и аэропланов. А дирижабли? Вот, господин Порфирой не даст соврать. Для большего эффекта специально заправляем водородом, достаточно одной искры, чтобы в небе образовался грандиозный салют. Ну так что?
– Чувствую, подготовились. И в чём просьба?
– Мы всё сами. Вы только разрешите. Дальше ничего и не потребуется. Всё так завертится, что и не остановишь. Вдруг сделаем что в разрез с Вашей политикой. Нам бы не хотелось Вас разочаровывать.
– В Бирме чтобы ноги вашей не было.
– А как же англичане?
–Тут беспокоиться не о чем. У них скоро особая форма малярии начнётся.
– Какое изящное решение! Ни тебе пушек, ни снарядов. Восхищён.
– Скучно конечно, но что поделаешь. Они уничтожают древнюю культуру своей жадностью. Придётся остановить.
– Так я полагаю, что разрешение получено? В Европе вы сможете развернуться со всем удовольствием.
– Мы подумаем. Так и передайте вашему кайзеру.
– Ага, понял, так и передам. Мне в панцер?
– Будьте, любезны. И вы, голубчик, – обер-камергер посмотрел на сыщика, – тоже забирайтесь. И помните, в ваших интересах молчать о нашей встрече.
Увидев внутри кабины окровавленные тела в масках из кольчуги с разбитыми взрывом окулярами, Гельфанд поспешно достал платок, чтобы не дышать запахом смерти, пропитавшей кровью и испражнениями боевые места экипажа.
– И где мне сидеть? – он в растерянности топтался рядом с телом водителя, повисшего на лафете пушки.
– Сюда проходите, – Порфирий указал на сидение рядом с пулемётом, где они с Карни укрывались от обстрела. – Вокруг вас одни смерти. Совесть не мучает.
– Послушайте, у всех свои плюшки. Вам благодарность графини, мне – кайзера. По-моему, всё честно, – немец загадочно усмехнулся.
– Подождите, всего одна ночь с незнакомкой и столько смертей. Вам не кажется это слишком.
– Четыре человека, подумаешь! – Гельфанд с интересом посмотрел в разбитые очки командира экипажа. Из одной глазницы торчал скрученный в пропеллер осколок снаряда, по которому медленно стекала кровь на ещё не остывший после форсированной работы двигатель. Капли быстро теряли свою подвижность, превращаясь в чёрные кляксы, в немом крике загибавшие края от раскалённого железа.
– Приложите убитых мной туземцев.
– Это не моя забота, – категорично ответил Гельфанд, усаживаясь с неудовольствием на жёсткое сидение пулемётчика.
– И повальный мор англичан.
– А вот это чрезвычайно интересная идея. Господи, сколько изящества. Восхищён и потрясён, по-другому и не скажешь. Надо будет что-нибудь навроде потом сочинить. Ещё не знаю идеи, но она уже мне нравиться.
– Лучше заткнитесь, а то… – но договорить Порфирий не успел.
< Глава 19 http://proza.ru/2022/01/30/378
> Ждём продолжения приключений маэстро Ленара