Елена проснулась от шарканья и пения мужа.
Он любил распевать, курсируя по дому.
Включила бра - никого.
Осовелым взглядом смотрела на дорожку, натоптанную им на светло-бежевом паласе. Теперь она показалась ей едва приметной, не как прежде.
И совсем исчезло раздражение. И даже появилось желание не чистить палас, не удалять следы.
Снова Елене почудилось шарканье марких подошв домашних тапочек мужа.
"Чего ему не спится сроду?"
Она повернула голову, ожидая появления мужа в дверях, но он не появлялся - шкрыг-шкрыг-шорк-шорк и тихое пение его любимого романса "Выхожу один я на дорогу" плыло из коридора, чуть ли даже не с балкона.
"С ума что ли сошёл!? Всех соседей перебудит!"
Ей неожиданно отчего-то стало страшно. Ещё пуще испугал её звук собственного голоса:
-Ваня, ты?
Тихо.
Звенящая тишь. Никого.
И снова :ширык-ширык-ширык-ширык. Такая родная походка, но где же сам Ваня?
"Уж не жду от жизни ничего я и не жаль мне прошлого ничуть" - доносилось лермонтовское проникновенным голосом мужа.
И она ясно вспомнила: на её последнее замечание за вышарканный палас, Ваня, как всегда спокойным голосом сказал: "Да не волнуйся ты,Ленуська,вот выучусь летать и следить перестану. Горлопанить же ты меня отучила! Смогу и шкрыгать перестать.
Новый палас постелем - и никаких следов не останется. Станет тихо и чисто..."
"Шутник! Летать он выучится. Всё бы тебе гыгыкать, шуточки шутить.Мама мне его подарила а ты во что его превратил - вышаркал до черноты"
Она села и обалдело слушала романс и всё ожидала, когда Ваня войдёт,и едва соображала: тогда было воскресенье,поздний вечер, он тихо сказал, что завтра сменит тапочки, новые следов не оставят.
А утром она не могла его добудиться....улетел.
Сорок дней назад.