На конкурс Елены Финн «На облаках счастья»
Андрей лежал на кровати, на спине, с открытыми глазами, сознавшись себе, что так и не сможет сегодня заснуть. За окном ночная мгла уже сменилась на предрассветные сумерки, уже проснулась какая-то ранняя птаха, заведшая свои рулады на тополе, растущем напротив окна, а сон так и не шел. А сейчас, когда до звонка будильника оставалось меньше часа, он уже и не хотел засыпать, ведь проспать несколько минут и быть разбуженным безжалостным звонком еще хуже, чем не заснуть совсем.
А всё эти мысли, воспоминания, неожиданно пришедшие вновь и никак не желающие оставить его в покое. Это были воспоминания о той, первой в его жизни любви, любви изменившей всю его жизнь. Он долго не мог понять, откуда и зачем эти воспоминания пришли вновь и так растревожили его душу, пока не сообразил – ведь завтра, вернее уже сегодня, пятнадцатое июня, а ведь именно в этот день он и Ирина, тогда семнадцать лет назад, в первый раз признались друг другу в своей любви. Все встало на свое место, и он полностью отдался воспоминаниям.
Был далекий 1975 год. Ему семнадцать лет и он только что закончил девятый класс. Так получилось, что семь лет ему исполнялось только в начале ноября и бабушка, добрая душа, уговорила родителей не отдавать, не достигшего необходимого возраста, Андрея в первый класс школы. Мол, пусть еще годик побегает на свободе, а выучится, он всегда успеет. Вот так и получилось, что он был старше почти всех ребят в классе.
Как и все девятые классы Ленинграда, его класс, оставили на июнь в школе, приводить ее в порядок после учебного года. Тогда, это было так принято, не собирать с родителей деньги на ремонт, как это делают сейчас, а просто заставить самих учеников приводить в порядок все, что они успели изломать и измазать за учебный год. Было в этом одно неудобство – кому-то из учителей приходилось сокращать на месяц свой отпуск и наблюдать за ребятами, чтобы они не подожгли школу, не выпали из окон и не сломали больше того, что восстановят.
Поэтому руководство школы, где уговорами, а где и обещанием заплатить какие-то деньги, старалось привлечь к этому делу практиканток, приходивших в школу перед окончанием педагогического училища, выпускающих учителей для первого-третьего классов. Тем было неудобно отказать будущим коллегам по работе и они, сдав последнюю сессию, сразу пришли на работу в школу. Вот так в его жизнь ворвалась она, Ирина Александровна, Ира, Ирочка. Стройная, не высокая, с золотистыми волосами, стянутыми в конский хвост и огромными, в пол лица, ярко голубыми глазами, цвета бескрайнего неба в ясный солнечный день.
Это было как наваждение, потом ему казалось, что он влюбился в Иру мгновенно, едва увидев ее в сопровождении их классной руководительницы. Он старался всегда быть поближе к ней, выполняя малейшие ее желания. Иногда ему удавалось, якобы нечаянно, коснуться ее руки, а один раз даже поддерживать ее, когда она, не доверив эту работу никому из учеников, стоя на пошатывающемся столе, мыла верхнюю часть огромного окна в учительской. Потом он, чтобы заинтересовать Иру, притащил из дома гитару и в перерыве работы пел песни любимых им авторов-исполнителей, а также всеми любимые «дворовые» песни.
На эти импровизированные концерты сбегалась половина школы и ему казалось, что и Ира с интересом слушает его. Но все было тщетно, кончался перерыв, заканчивался концерт, и она вновь переставала обращать на него внимание. Или ему только так казалось? Он не знал, что делать, ведь не подойдешь же к учительнице, хоть пока и не начавшей учить, и скажешь:
- Ира, ты мне очень нравишься, давай встретимся после школы.
Помог случай.
Однажды Ира, поскользнувшись на мыльной луже у окна, сильно повредила ногу и завуч попросила его помочь ей дойти до дома. Андрей с радостью согласился и, взяв под руку Иру, повел ее домой. Но если в начале пути она еще могла кое-как наступать на больную ногу, то буквально через квартал она со стоном попросила усадить ее на ближайшую скамейку. На ее лице выступил пот, было видно, что ей очень, очень больно. Она вытянула ногу, и они со страхом увидели посиневшую и опухшую щиколотку. Стало понятно, что без травмпункта тут не обойдешься.
Андрей, оставив Иру на скамейке, сбегал к ближайшей стоянке такси и отвез ее в поликлинику, где, после обследования, был определен перелом. Ногу заковали в гипс, выдали костыли и отпустили их на все четыре стороны. Он вновь сходил за такси, на котором и привез Иру к ее парадной. Однако выяснилось, что подняться на третий этаж «хрущевки», где была квартира Иры, без лифта, на костылях довольно сложно.
И вот тут Андрей сделал то, на что еще несколько минут назад даже не мог представить. Он, не смотря на возражения Иры, взял ее на руки и донес до входа в квартиру. Ее руки обхватили его шею, голова лежала на плече, он вдыхал легкий аромат ее духов и буквально шалел от счастья. Хоть и было достаточно тяжело, он специально шел как можно медленнее, желая продлить это удовольствие.
А дальше Андрей, несмотря на робкие протесты Иры, взял над ней шефство, ходил по магазинам, помогал по дому и постепенно разница в положении стала уменьшаться и уменьшаться. Они как-то незаметно перешли на «ты», она поила его чаем с изумительными по вкусу плюшками, ну и, конечно, они разговаривали, разговаривали, разговаривали. Андрей слушал Иру и думал: «а как же мне признаться в своей любви?». Но все разрешилось неожиданно. Однажды она, в знак благодарности, решила «чмокнуть» его в щеку, а он, увидев, что любимая им девушка тянется губами к лицу, в меру своей «испорченности», понял это абсолютно по другому, схватил ее в охапку и стал покрывать поцелуями ее лицо и шею.
Дальше говорила только Ира:
- Андрей, прекрати немедленно! Перестань! Андрюшенька, ну, пожалуйста, перестань! Это же не правильно! Так не может быть! А будь что будет! Да, да, да!
С этого и начался их «школьный» роман. Они буквально упивались друг другом. Андрей мало сказать, что был влюблен, он буквально боготворил Иру, пытался предугадать любые ее желания, считал часы до нового свидания в ее квартире. Если можно представить абсолютно счастливого человека, то тогда это был он. Он ни о чем не думал, ни о чем не мечтал, ведь настоящее было так замечательно. А будущее? А будущее не может не быть счастливым, оно ведь продолжение настоящего.
Особую пикантность их отношениям придавал страх, страх разоблачения. Они прятались от всех, Ира страшно боялась, что кто-нибудь из знакомых узнает об их отношениях или хотя бы увидит, как он приходит к ней в дом. Она часто повторяла:
- Тебе-то ничего не будет, это ведь я совратила малолетнего школьника. Меня же сразу выпрут из школы с волчьим билетом.
А для меня это конец всему, ведь учить маленьких детей я хочу, наверно, с шестого класса школы и не представляю свою жизнь без этого. Это еще в лучшем случае, а если твоя мама заявит на меня – то могут и посадить. Но, не встречаться с тобой, все прекратить, это выше моих сил.
А он мечтал только об одном, о том времени, когда он окончит школу, станет совершеннолетним, поступит в институт и сможет на законных основаниях просить ее руки и сердца. И вот это время настало, однако случилось то, чего он меньше всего ожидал. Когда после окончания вступительных экзаменов в институт, во время которых они договорились не встречаться, он с огромным букетом цветов, почти вприпрыжку, прибежал к ее квартире, дверь ему открыла незнакомая девушка и на вопрос: «А можно Иру?» - улыбнувшись, ответила:
- Она здесь больше не живет, теперь здесь живу я.
- А где же живет она теперь? Растерянно спросил он.
- Не знаю, у нас был четвертной обмен, и я знаю только тех, кто переехал в нашу старую квартиру.
Он простоял в полной растерянности несколько секунд и уже собирался уходить, когда девушка спросила:
- Послушайте, а как вас зовут?
- Андрей.
- Тогда для тебя у меня есть письмо.
И она дала ему запечатанный конверт, на котором было только одно слово, «Андрею».
Он обрадовался, так как думал, что в нем Ира сообщает свой новый адрес, но там было совсем другое. Это письмо настолько глубоко врезалось ему в память, что он мог и сейчас повторить его дословно:
«Андрюшенька, любимый! Я так больше не могу! Я очень люблю тебя, но наши отношения это ошибка. Я не могу больше всех бояться. Я учительница и если кто-нибудь о нас узнает, то со мной конец. Прости и, пожалуйста, не пытайся меня найти. Ира».
Он долго стоял в парадном и не мог придти в себя. Его поразило не то, что Ира порвала с ним, а то, как и когда она это сделала. Не сказав в глаза все, что она думает, не выслушав его. А ведь он уже перестал быть школьником, поступил в институт и никакого осуждения их отношения уже не могли вызвать и ничем особенным ей не грозили. Если бы он был постарше и поумнее, то он бы, конечно, попытался найти Иру, но что понимает в жизни восемнадцатилетний подросток?
Ничего, он просто обиделся и постарался забыть ее. Хотя, это плохо получалось, нет, он честно пытался устроить свою жизнь, но любая женщина, встречаемая им, не могла затмить ту, потерянную им любовь. Прошло семнадцать лет, и он по-прежнему был один, а память время от времени возвращала его в то время, когда он был счастлив, когда плыл на облаках счастья, вот как сейчас, этой бессонной ночью.
****
Он не знал, что этой ночью не спали еще два человека, Ира и ее шестнадцатилетний сын, Александр. Вернее не спала Ира, сидящая у кровати, периодически впадающего в забытье Саши, где-то заработавшего двухстороннее крупозное воспаление легких. И так уже вторую ночь подряд. Медицинская сестра уговаривала ее пойти и хоть немного отдохнуть на кушетке в коридоре, но она боялась хоть на минуту оставить сына. И все чаще и чаще она думала о том, что как было бы хорошо, если бы сейчас рядом с ней был Сашин отец, Андрей, который так и не узнал о его существовании.
Ведь тогда, шестнадцать лет назад, когда она неожиданно поняла, что у нее скоро будет ребенок, она просто запаниковала. Нет, она ни разу, ни на секунду не подумала о возможности избавления от него. Убить ребенка от самого любимого в мире человека, его плоть и кровь? Нет, никогда. Но мысль о том, что когда правда об ее отношениях с Андреем выйдет наружу, а как она может не выйти, ведь Андрей не может не предъявить права на ребенка, для нее разверзнется ад, не отпускала ни на минуту.
Она понимала, что все в школе поймут, что их отношения начались в то время, когда Андрей был еще школьником и это станет концом ее учительской карьеры. Конечно, посадить ее не посадят, для этого надо, чтобы мама Андрея подала в суд, а это невозможно, не станет же она лишать своего внука матери, но увольнения с волчьим билетом избежать не удастся. Единственным выходом, пришедшим ей в голову, было исчезнуть из жизни Андрея и там, вдали, родить сына, никому не сообщая правды о его отце.
Она, не могла сказать правду даже маме, жившей с отчимом в пригороде Ленинграда. Рассказать ей от кого будет ребенок? От семнадцатилетнего подростка, школьника, которого соблазнила развратная учительница? Она, разумеется, настояла бы на аборте, пришлось сказать, что ребенок от ее жениха, студента последнего курса института, альпиниста, который погиб, в горах. У нее действительно был друг, просто друг, детдомовец, у которого не было никого из родных и он действительно погиб на Эльбрусе под лавиной. Это же она сказала Саше, когда он подрос и спросил об отце.
Тогда это казалось оптимальным выходом, но, Господи, как она потом раскаивалась в своем выборе долгими бессонными ночами. Нет, не сложности жизни матери-одиночки так напрягали ее, хотя их и было с избытком, а разлука с самым любимым, конечно после сына, человеком на земле. Слишком поздно она поняла, что никакая, даже самая любимая работа, никакое осуждение окружающих ее людей, не имеют никакого значения, меркнут, перед возможностью быть с любимым, буквально таять в его объятьях, плыть на облаках счастья. Если бы она могла, она давно бы все рассказала Андрею, повинилась перед ним, но ведь у него, наверняка, своя жизнь, новая любовь, дети. Зачем портить жизнь человеку, который ни в чем не виноват и заслуживает свое счастье.
****
И никто из них не знал, что через шесть месяцев все изменится. Андрей случайно узнает правду, они встретятся …
Но это совсем другая история.
Продолжение http://proza.ru/2022/02/11/752