За чашкой чая,
на границе рая,
где собирается высшее общество,
где плачет потерянный от одиночества,
себя рассыпая в самотерзание,
не зная дороги к свету познания.
Марина хотела назвать меня Солнцем,
что вечно играет и громко смеется,
что дарит тепло,
потому что оно
тебя укрывает и гладит, и любит.
А Бог называл меня странной и буйной,
смешав в моем имени
страх и забвение,
гордость смирения,
жаркое рвение…
И по кусочкам собрал мое имя
из знойного ветра в полярной пустыне
Марина смеялась,
а Бог был не весел.
И мне показалось,
что сборище кресел,
стоящих, как статуи, в центре Эдема
являлись концепцией.
Наша проблема –
проблема познания вечного в вечности,
основ философии и человечности –
всего лишь подобие божьего правила…
Но вот я устала и спать их отправила,
как если бы были они не основами
религий с поэзией,
а лишь очень громкими
детьми.
И отправились
один на Голгофу,
вторая – на паперть.
Тогда лишь услышала в их бормотании
я слово, что было созвучно незнанию,
ошибкам, улыбкам,
попыткам, исканию…
И так меня Боги прозвали Татьяною.
Татьяна Сумская, 16 лет