(Чисто историческая "рекламная пауза")
Ранний вечер. Центр города. Спецназовец отдельного батальона «Аля-ВОХР» Суровов стоит на посту №1 по охране и обороне коммерческого офиса «Экспроприар» (ему, между прочим, светит на погоны первая звезда младшего лейтенанта).
Суровов отлично экипирован: сфера-щит, каска, бронежилет, АКМ, ПМ, газовая пушка (под мышкой), электрошоккер, дубинка американского образца, дубинка простая, наручники, трубка, стреляющая самозатягивающейся сеткой, штык-нож, рация, пятнистые шаровары, высокие зашнурованные ботинки (крепкие, как копыта), прибор ночного видения, свисток, ВПХР (хранится в отдельной опечатанной тумбочке).
Вокруг банка располагаются – рестораны, кафе, бары, и однозвездочные гостиницы, в которых «новые русские» едят, пьют и еще закусывают…
За углом, у дискотеки с броской, зазывающей вывеской «За гроши попляши-ка», останавливается блестящий лимузин «БМВ», из которого выходит одетая в телогрейку и норковую «формовку» (типичная «завскладом»), матушка Суровова. Она, не спеша, открывает багажник своей классной тачки и выкатывает из него одноколесную классическую тачку (по сути дела – это носилки, передняя сторона которых едет на колесе, а задняя – несется за две ручки водителем-пешеходом, который одновременно и управляет этим средством передвижения грузов). В тачку матушка кладет бензорез (облегченный, с усиленными характеристиками), «фомку» и сверла с твердосплавным наконечником (те, заветные, которые ещё Госприемка принимала).
… Вывернув из подворотни, привычно катя переполненную тачку, матушка, озабоченная, как пеликан в гнезде, подходит к суровому на вид Суровову.
– А ты, Суровов, почему ничего не ешь?! – с хрипотцой в голосе говорит матушка и достает из узелка большой черствый блин.
Суровов, не удивленный, в общем-то, появлением матушки (хотя до их родной заснеженной уральской деревеньки три тысячи км), очень удивляется тому, о чем она говорит.
– Так ведь пост, матушка! – разъясняет ситуацию Суровов и ставит ПМ на предохранитель, а АКМ переводит на «одиночную стрельбу». – А на посту нельзя!.. Читай устав «Гарнизонной и караульной службы».
– На, хоть семечек, что ли, пощелкай, – по-деревенски, вроде как непонятливая, достает из кармана фуфайки матушка горсть меленьких-меленьких семечек. – Да и время пить херш…
Суровов опять хочет было заикнуться на счет устава (хотя, по уставу, будучи часовым на посту, он не только не должен был вступать с кем-либо в разговоры, но и вообще не подпускать никого близко к себе), но в этот момент матушка (а на самом деле это был переодетый «качок» и «кидала» – Батюшкин, он же «Пахан», он же «Крестовый отец») бросает в глаза омоновцу Суровову – ту самую горсть пережаренных мельчайших семечек, и тут же (с правой) – как «звезданёт» ему не свежим блином в ухо… У Суровова (он, естественно, слетел с копыт) после первой звезды далее (из глаз) одни сплошные искры посыпались…
Тут к банку на розовом «порше» подкатывает сообщница Батюшкина топ-модель Кэтти Великоватых. Она привозит фальшивые «авизо», для запутывания следствия, и настоящие визы, посредством которых эта славная парочка после «дела» сможет беспрепятственно ломануться в одну из стран дальнего забугорья.
– Шурупов тю-тю, а гвозди гнуты, – не выходя из авто, говорит пароль Кэтти Великоватых, поскольку без этого нельзя, – на месте «качка» Батюшкина элементарно мог оказаться прикинутый и накрашенный опер.
– Нужна валюта, – хмуро отзывается на пароль Батюшкин, роясь в тачке и выбирая орудие ограбления…
Так (ещё до первой звезды в чистом небе) был «взят» коммерческий офис «Экспроприар». И наутро об этом трубили все газеты. Вот в такой отрезок Всемирной истории мы сейчас и живем.
1994