Ночью прошёл ледяной дождь. Проснувшись, как обычно в восемь утра, Катя не рискнула идти на трассу, этот день её активного отдыха в горах Улу-Дага обещал быть скучным. Завтракала без аппетита, было жаль потерянного времени, кроме катания на лыжах, в этом глухом турецком местечке заняться нечем, ну разве что в хамаме с бассейном можно провести часа три, но это вечером, перед сном, а впереди целый день.
Она вышла из своего номера и прошла по длинной оранжерее в лобби отеля. Там было необычно много народу, Катя огляделась и выбрала свободный столик у окна. В гуле приглушённых голосов, фейерверком взрывался смех компании иностранцев, что-то энергично обсуждавших на английском. Приятный аромат исходил от широкого поддона с раскалённым песком, где бармен колдовал над джезлами с кофе по – турецки.
Официант не заставил себя ждать, Катя заказала кофе и повернулась к окну, с замиранием сердца глядя на редкие одинокие фигурки отважных лыжников на «красной» — средней сложности трассы, отчаянно спускавшихся по льду. Это было реально опасно, странно, что трассы не закрыли для катания.
Катя отлично стояла на лыжах, пробовала себя в сноуборде, но лыжи с юности были привычнее. Свои любимые она возила с собой, хотя можно было взять и в прокате, не надрываться с таким неудобным багажом, лыжи да ещё тяжёлые ботинки. Но предпочитала свои, обкатанные, с любовью подобранные отцом в их последнем совместном отпуске в Татрах. Это он поставил пятнадцать лет назад свою дочь на лыжи, привив ей на всю жизнь любовь к этому рискованному виду спорта. Отца больше не было, но когда Катя ехала с этими лыжами в горы, было ощущение, что отец рядом и лыжи работали, как своеобразная гарантия — папин подарок оградит от опасных падений.
Подошёл официант с кофе, Катя повернулась и перехватила заинтересованный взгляд одного из мужчин шумной компании, обращённый на неё. Мужчина откинулся на спинку дивана и, потеряв интерес к беседе, смотрел на ладную Катю, не отводя взгляда. Взгляд был мягкий, тёплый, ласкающий. Он откровенно любовался привлекательной синеглазой шатенкой с блестящими волосами до плеч и свежей чистой кожей без намёка косметики на лице.
Светловолосый, с короткой стрижкой, сероглазый, примерно её ровесник, около тридцати — отметила Катя, в ослепительно белом, как снежные горы за окном, свитере и синих джинсах, мужчина был очень хорош.
Катя смутилась, покраснела, взялась за чашку холодными руками, кофе был слишком горяч.
Мужчина встал, машинально поправив джинсы и стряхнув с белоснежного свитера невидимые соринки, направился к её столику. Катя замерла в ожидании, он приблизился:
— Доброе утро, можно с вами познакомиться? — на хорошем английском спросил он.
—Да, можно.
Зорян отодвинул стул и присел напротив, сложив руки на стол, как школьник, продолжая смотреть теперь уже в упор на Катю своим откровенным взглядом, так, что ей стало неловко.
— Я Зорян, из Швейцарии, а вы?
— Я Катя. Из Крыма. Знаете где это?
—Да, наслышан. Но никогда не был.
— Чем же вам не угодили Альпы, что вы решили променять их на Улу-Даг? — искренне удивилась Катя.
—Я не лыжник, здесь был на конференции.
—Экологической?
— Нет. А что, здесь ещё экологическая проходит?
— Не думаю, я так решила, мне показалось, что вам подходит быть экологом. Вы такой весь… Катя улыбнулась, подыскивая верный английский синоним и стушевалась, замолчала.
— Какой? Продолжайте, очень интересно знать.
— Fresh, clean.
Зорян довольно рассмеялся:
—Это потому, что я в белом? Тогда и вы тоже, у вас джемпер, цвета деревенского молока.
На Кате был её любимый джемпер с воротником стойкой купленный давно, — натуральная шерсть с маленьким внутренним карманом на молнии, расположенном на груди. Свободный удобный джемпер был незаменим особенно на горнолыжных курортах, и Катя могла выходить из номера без сумочки, кредитка и электронный ключ легко помещались в кармане.
Зорян с первого мгновения очаровал Катю, она не могла поверить, что такой мужчина был свободным. А он и не был. И не скрывал. На левой руке Зоряна красовалось широкое тяжёлое кольцо обрамлённое россыпью мелких бриллиантов.
Позже, к обеду, когда они, проговорив часа полтора, перешли в зал ресторана, мужчина рассказывал что-то забавное, жестикулируя руками, и кольцо искрилось, выдавая снопы лучей, отражённых от массивной люстры, и Катя живо вспомнила стихи Иосифа Бродского:
«На безымянном тусклое кольцо
Внезапно преломляет двести ватт.
И мой хрусталик вспышки не выносит
Я жмурюсь, и тогда он произносит
Глотая дым при этом: «Виноват!
Январь в Крыму
На черноморский брег
Зима приходит как бы для забавы
Не в состоянье удержаться снег
На лезвиях и остриях агавы…»
Зорян, как выяснилось, Бродского не знал и не читал. Катя хотела перевести ему известный афоризм: «Если вы пришли в гости к мужчине, а у него дома нет ни одной книги, ради бога, не ложитесь с ним в постель!» Но подумала, малознакомый, случайный прохожий в её жизни, Зорян, может принять её слова с точностью наоборот. Впрочем, не все её соотечественники знают творчество Бродского, а иностранцу простительно.
Они пробыли неразлучно весь день до позднего вечера, переходя из лобби в ресторан, из ресторана в кафе, бродили по оранжерее, соединяющей два огромных корпуса отеля, и говорили, говорили, говорили. День оказался отнюдь не скучным. Когда стемнело, и за окном загорелись фонари, Зорян пригласил её на прогулку.
Они вышли и, обогнув отель, оказались на скользкой дорожке, Катя поскользнулась и вынуждена была ухватиться за его рукав, чтобы не упасть. Зорян бережно приобнял её за талию и они осторожно двинулись дальше. Недалеко от отеля они увидели бар и единодушно решили, что посидеть в баре приятней, нежели бродить на морозе.
Внутри было тепло и уютно, выбрав столик вблизи камина, Зорян усадил спутницу и принялся изучать карту вин. Похоже, в отличие от Кати, он знал в этом толк. Зорян выбрал белое вино, орехи, фрукты. Так, в приятной беседе за бокалом вина, они провели вечер.
Зорян признался, что не хочет расставаться, ему впервые так интересно и легко с незнакомой женщиной, словно они давние друзья. И Катя ощущала то же. Он очень хочет приехать к ней весной. Катя удивлённо посмотрела на него, во взгляде читалось недоверие.
—Не сомневайся, если я сказал — сделаю. — Я всегда держу слово. А брак? Да, я женат, мы давно вместе, но уже не любовники. Родственники. Страсть прошла, а родственные чувства бывают сильнее любовных. Здравый расчёт. Детей нет. Возможно, мы захотим всё изменить, но пока так.
Катя ничего не сказала, зачем высказывать своё мнение о чужой жизни, когда её никто об этом не просит, ей бы со своей разобраться, — женатый начальник второй год упорно приглашает на свидание, похоже, она вот-вот сломается…
После паузы, Зорян спросил:
—Научишь меня кататься на лыжах? У нас закончилась конференция, завтра свободный день и по домам.
— За день? Это вряд ли. Нужно дня три хотя бы и лучше с инструктором, горы не терпят безответственного отношения.
— Если мне понравится, с инструктором в следующий раз, а завтра хочу с тобой! Пусть не научусь, но попробую.
Он взял её руку в свою и заглянул в глаза. По их рукам словно прошёл ток высокого напряжения, Зорян произнёс тихо: «Chemistry between us».
— Это очевидно, химия между нами, — согласилась Катя, опустив голову. Вихрь противоречивых чувств обуревал её.
—Пойдём? Уже два часа ночи, я не заметила, как пролетело время, — произнесла она. Про хамам Катя не вспомнила.
Катя торопливо простилась с ним возле своей двери, словно сбегала. Зорян понимающе улыбнулся.
Утром он ждал её в деревянном домике проката. Они выбрали ему лыжи с ботинками и двинулись к подъёмнику. За ночь намело снега, и с утра, истосковавшиеся по катанию туристы, россыпью скатывались с горы, утрамбовывая трассы.
Они выбрали самую лёгкую, «зелёную» трассу для начинающих «чайников».
День прошёл весело, Катя удивлялась выдержке Зоряна, у него вообще не получалось, занимаясь водными лыжами, он по привычке становился неправильно, отклонялся назад и конечно же, падал, но снова упорно становился на лыжи. Они не столько катались, сколько развлекались, играли, как дети. Поднимались на разные склоны и спускались в кабинках подъёмника, много смеялись, фотографировались, пили в барах горячий глинтвейн с мёдом и корицей, чтобы согреться и снова шли кататься.
Катя была терпелива и заботлива с ним, как с ребёнком. В конце дня, спускаясь с толпой туристов в тесном вагоне подъёмника, он приблизил к ней своё лицо и неожиданно произнёс: «Знаешь, у нас получились бы красивые дети».
Она улыбнулась и отвела взгляд, ей стало грустно от мысли, что у них с Зоряном никогда не будет детей.
Утомлённые активным днём, опьяневшие от горного морозного воздуха, они возвратились в отель. Разошлись по своим номерам, привести себя в порядок, переодеться, чтобы снова встретиться в зале ресторана.
Он пересел за Катин стол, давая повод для внимания и необидных острот, брошенных ему компаньонами вслед.
И снова у обоих не было сил оторваться друг от друга, расстаться. В полночь, у двери её номера, Зорян предложил:
— Давай утром в спортивном зале проведём время вместе? У нас в десять отъезд.
И тут она с острым сожалением поняла, что никогда в жизни больше не увидит его, никогда. Как же быстро совершенно незнакомый человек стал ей таким близким и родным! Как это произошло? Когда? В какой момент? — думала Катя и понимала, ей будет больно расстаться с ним. И они соединились в страстном поцелуе. Катя с трудом оторвалась от Зоряна, вставила ключ и вошла в номер, их разделял порог. Она подумала: « Если я не сделаю, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь!» и отошла в сторону, приглашая его войти.
Катя не ошиблась в своём первом впечатлении, — Зорян был действительно чист и свеж, ей нравился его запах, его кожа, губы и руки пахли розой, лавандой и дождём. Он был нетороплив и нежен, даже робок. Они долго целовались, и он гладил её осторожно, словно узнавая на ощупь каждую её клеточку. Потом пошёл в душ, снял и оставил обручальное кольцо на полке. Было неловко прийти в постель к Кате с кольцом на руке, на обратной стороне которого было выгравировано имя жены, словно они втроём.
Зорян был удивительным любовником, страстным и неспешным, деликатным и настойчивым, ласковым и неутомимым.
— Откуда у тебя такое имя? Ты действительно соответствуешь ему, как нежная заря перед восходом солнца, — спросила Катя, в истоме прикрывая веки.
— Мои предки славяне, мы в Швейцарии всего лишь в третьем поколении, — ответил он, нежно убрал с её лба прядь волос и подул на разгорячённое лицо.
—З-о-р-я-н, — нежно протянула она его имя на вдохе, уткнувшись носом в изгиб его шеи. — Ты в постели, как Моцарт в музыке. Похоже, я схожу от тебя с ума. Уходи, тебе надо поспать перед дорогой, скоро утро, — прошептала она, — я тебя никогда не забуду.
— Я не дам себя забыть! — нежно целуя, пообещал он.
Продиктуй свой номер телефона! — натягивая джинсы, попросил он.
—Завтра, давай завтра, пожалуйста, — не в силах разомкнуть веки, ответила Катя и провалилась в сон.
Проспав всего два часа, как ни странно, она встала бодрая и полная сил. После душа взяла фен посушить волосы, подошла к зеркалу и увидела на полке его кольцо. Подержала на ладони, прочла женское имя, дату свадьбы на внутренней стороне.
«Счастливая — несчастная женщина, наверное, она носит такое же с его именем», — подумала Катя. Быстро высушила волосы, едва тронула тушью ресницы и, надев спортивный костюм и любимый джемпер, поспешила в спортзал, положив кольцо в кармашек. Ей не хотелось терять ни минуты из оставшегося времени, подаренного судьбой для них с Зоряном.
Она переходила от тренажёра к тренажёру, пропустила завтрак, в ожидании Зоряна, постоянно поглядывала на входную дверь и не могла понять, что случилось, почему его нет? Под окном уже стоял двухэтажный комфортабельный автобус и к нему подтягивался народ.
Когда ждать уже было бессмысленно, Катя решила спуститься к автобусу, отдать Зоряну кольцо. Она спешила, боялась опоздать и почти бегом достигла своего номера, чтобы взять куртку, когда дверь перед ней неожиданно распахнулась и Зорян со служащим отеля выросли, как двое из ларца, из её номера. Катя оторопела.
У Зоряна было холодное выражение лица, он протянул руку и произнёс: кольцо!
А Катя уже торопливо расстёгивала молнию и доставала ему кольцо: вот! Ты забыл. А я тебя всё утро прождала в спортзале, как мы договаривались, — словно оправдываясь, сказала она.
—В спортзале?
Выражение его мгновенно изменилось, кровь прихлынула к лицу. Он хлопнул себя по лбу. Боже! Я забыл! Когда проснулся, сразу пришёл к тебе, но ты не открыла. Я подумал, ты катаешься, поспешил на гору, к подъёмникам, долго искал там, потом пришёл на завтрак и мне сказали, что ты не появлялась, и тогда я не знал, что думать, я подумал… я попросил помощи у администрации… И вот…
—Вижу. Счастливой дороги, — произнесла Катя, — её словно ударили наотмашь, лицо запылало, глаза наполнились слезами.
— Прости! Мне надо поспешить, все уже в автобусе.
— Да, конечно, — Катя подняла приветственно руку, сжатую в кулак — пока! Не дав ему приблизиться, развернулась и вошла в номер, захлопнув перед ним дверь.
«Афоризм в точку. Как же я ошиблась — он только внешне был экологическим. И папин талисман — лыжи не спасли от падения», — подумала Катя и села, горько заплакав.
Следующим утром, она поменяла билет и улетела домой на три дня раньше.
Прошло два месяца, Катя смотрела на монитор компьютера. На фотографиях с прошедшего отпуска она выглядела семнадцатилетней счастливой девчонкой. Фото, сделанные Зоряном сильно отличались, недаром — «Любовь в глазах смотрящего». Все снимки, словно были осиянные его любовью.
« Ну и прекрасно, что именно так закончилась наша встреча. Я до сих пор день и ночь думаю о нём, а как бы жила дальше, если б мы до последней минуты держались за руки? Всё, что ни делается, всё к лучшему», — решила Катя, когда неожиданно зазвонил телефон, на экране высветился незнакомый номер +41…….
— Катя! Не бросай трубку, пожалуйста, мне так трудно было найти тебя, я не хочу тебя больше терять… прости, я идиот.
…
Спустя полгода Катя с Зоряном венчались в Форосской церкви в Крыму, они обменялись скромными серебряными кольцами, с гравировкой «Спаси и сохрани», а через день улетали на постоянное место жительства в Женеву.
Самолёт набрал высоту и Зорян попросил стюардессу принести им по бокалу вина, Катя отказалась. Зорян не понял, почему? Катя достала из сумочки конверт и протянула мужу. Он развернул снимок УЗИ. У них будет малыш. Красивый славянский мальчик. Или девочка. Зорян обнял крепко жену, и они долго сидели так, обнявшись, соединив свои души и судьбы высоко над облаками…