Первая встреча с фашистами у меня случилась, зимой, в 1946-м, когда мне было пять лет. В это время наша семья жила в шахтерском поселке Пионер, что под Кемерово. Время было материально тяжелое. Папа пришел с войны очень больной и часто лежал в постели со стонами. Мы жили впроголодь. Есть хотелось всегда. Оба родителя – школьные учителя целыми днями пропадали в школе, которая работала в три смены. Старшие брат и сестра уже учились и тоже полдня были в школе. Я один оставался дома и поэтому старшие меня звали домовник, и часто со словами: «А домовнику больше сахару», - кто-нибудь отдавал свой кусочек лакомства. Родители наказывали мне не открывать дверь никому.
Но однажды в дверь постучали очень настойчиво и человек за дверью что-то очень жалобно говорил. Я долго не открывал, но за дверью слышались жалобные вопли. Я не выдержал, впервые ослушался и открыл дверь. В комнату вошел высокий мужчина, замотанный в какие-то лохмотья одежды. Я испугался и убежал на кухню. Человек что-то говорил плачущим голосом на непонятном мне языке, показывал на открытый рот пальцем и чуть ли не плакал. Я догадался, что он хочет есть. Нам, малолетним детям в это время выдавали по карточкам на день по 300 граммов хлеба и все. Больше ничего, кроме картошки Я немного отъел с утра от этого кусочка, но большая часть осталась, и я отдал голодному фашисту свой почти дневной паек. Он сунул его за пазуху, кланяясь и бормоча непонятные мне слова, пятясь, вышел.
Весь день я был голодный. Когда пришли старшие, то сели ужинать. На столе дымилась в кастрюле вареная картошка. Перед каждым лежал свой кусочек хлеба. А у меня его не оказалось. Но я не признался, что хлеб отдал фашисту. Все заметили, что у меня нет хлеба, и папа отдал часть своего куска. Мне стало стыдно, и я признался во всем. Меня не ругали, но еще раз очень строго наказали, чтобы я никогда не открывал никому дверь. Позже я узнал, что это был военнопленный немец. Их в первые послевоенные годы было много. Работали на шахтах, стройках. Ходили, побирались в разоренной ими же стране. А мы бескорыстные русские голодные ребятишки, многие из которых потеряли своих отцов на войне, делились с ними последними крохами.
В Европе давно уже забыли про войну, а я все помню, как спас фашиста.