Лейтенант всегда мечтает получить третью звездочку. Три звездочки на погоне — это приятно и в некоторой степени респектабельно. Ты выглядишь уже не желторотиком, а настоящим офицером, хлебнувшим службы. А обмывая новое звание, старлей подсознательно прикидывает в уме, как хорошо быть капитаном.
Стать капитаном в батальоне не просто. На две должности командиров рот метят шестеро желающих. Правда, есть еще в батальоне третья капитанская должность – старший инженер техчасти. Но она считается «блатной», недосягаемой и очень уважаемой.
Дело в том, что командир отвечает за солдат в широком понимании этой ответственности. Солдаты – это головная боль командира. Командир несет ответственность за боевую подготовку и боевые листки, за планы и журналы, за караулы и внутренние наряды, за бани и портянки, за подъемы и вечерние поверки, за самоволки и самострелы.
А старший инженер – это военная интеллигенция. Он отвечает за техническое состояние средств связи части, организацию их эксплуатации и ремонт. Его почти не видно и к нему у командира нет никаких вопросов. Главное - правильно составить годовой план эксплуатации.
В общем, старший инженер – это лафа. Так думают все в бригаде.
К примеру, старший инженер релейного батальона целыми днями снует по бригаде с серым футляром от тестора. Симулирует служебное рвение. И комбриг на разводе хвалит его с трибуны:
— Вот! Я вижу, только один Насонов у нас в бригаде работает. Постоянно что-то меряет и проверяет. А остальные болтаются без дела туда-сюда.
Насонов при этом скромно улыбается. А то, что он в футляре вместо тестора носит фляжку со спиртом, никто не знает…
Кстати, о спирте. Еще один бонус к должности старшего инженера. Только ему начальник ГСМ ежемесячно выдает канистру спирта для протирки контактов. Но расходуется она совсем не по назначению.
Представление на присвоение мне старшего лейтенанта начальник штаба положил под сукно. Прошло уже месяца четыре, а приказа все не было. Я сказал как-то ротному:
- С такими темпами продвижения по службе на пенсию капитаном уйду.
На что тот ухмыльнулся:
- Подожди, - говорит, - ты еще даже не получил третью звездочку.
Выяснилось, что задержка связана с не снятым выговором за перевернутую машину во время совершения марша с «партизанами».
К годовщине Октябрьской революции выговор таки сняли. Вернее, меня поощрили снятием ранее наложенного взыскания. И еще через две недели комбат вручил погоны с тремя звездочками.
Я был счастлив.
Парторг поздравил меня словами:
- Ну, вот, теперь ты стал «трехзвездным офицером». Еще немного, и сможешь и ротой командовать.
Я ответил ему словами Чапаева.
- Малость подучиться надо, - говорю, — смогу и вооружёнными силами командовать.
После Нового года военный организм батальона начал линять. По-научному этот процесс называется экдизом. Экдиз – это когда рептилии сбрасывают свою старую кожу, чтобы организм мог дальше расти, а заодно и удалить паразитов, прикрепившихся к их старой коже. Змея начинает процесс линьки с головы, потирая ее о камни и ветви. У нас экдиз тоже начался с головы - комбат Ермилов уехал служить в Польшу, замполит – в Германию. За ними пошли на повышение зампотех со старшим инженером.
И тут меня вызывает комбриг.
- Мы рассматриваем вас, - говорит, - на должность старшего инженера. Потянете?
- Постараюсь, - отвечаю я.
- Стараться мало. - хмуро говорит комбриг. - Мне нужна твердая уверенность.
- Справлюсь! – говорю. А сам думаю, ну что там справляться. Одна бумажная работа. Нас этому в училище и учили. Как в РТОССе написано: «знать потребность, наличие и техническое состояние средств связи, обеспечивать своевременное планирование и проведение ремонта средств связи….». Да всегда, пожалуйста.
Я рассуждал, как наивный ребенок по принципу обратной логики. Должность старшего инженера представлялась мне манной небесной по сравнению с должностью начальника станции. По крайней мере, хоть не буду ходить в караулы и выгребать за неуставные взаимоотношения в казарме. И в воскресенье на службу никто не будет вызывать, если твой солдат в самоволке набухался. А работать с формулярами и планами, это не портянки нюхать…
- Так точно, справлюсь!
Приказ пришел довольно быстро, и я с огромным воодушевлением перебрался из казармы в техчасть. Одновременно со мной в новый кабинет перешел бывший командир второй роты капитан Акрам Юнис-оглы Абдуллаев, которого назначили новым заместителем командира по вооружению (зампотехом) батальона.
Эх! И жизнь как-то сразу преобразилась и засияла новыми красками.
Я воспринимал новую должность как абсолютное благо и непостижимую удачу. Так себя чувствует счастливчик, впервые купивший лотерейный билет, который оказался выигрышным.
В наряды теперь хожу реже. Уже не дежурным по батальону, а оперативным дежурным по бригаде. На построениях никто вопросов не задает. План эксплуатации техники связи обновил, запланировал сезонное техобслуживание.
Абдуллаев тоже был счастлив. Он оставил сменщику свою кабельную роту со всеми гнутыми, ржавыми барабанами, аппаратными уплотнения и нерадивым личным составом.
Пришивая к кителю новые заветные майорские погоны, Акрам довольно кряхтел:
- Ну, как говорят, я себе почетный караул с оркестром уже заработал. – Старшему офицеру полагаются почести при погребении в виде военного оркестра и троекратного салюта.
- А вы что, только для салюта служите? – спросил его начальник автослужбы. На что Абдуллаев ответил:
-Эээ, чьто ты понимаешь в служьбе? Не жили красиво, так хоть дадут красиво помереть…
В общем, служба наша с Абдуллаевым преобразилась к лучшему. Пока.. Пока не вышло, что называется, от волка бежал, да на медведя напал.
В прошлом году мы похоронили подполковника Федючка, заместителя комбрига по вооружению. С ним случился несчастный случай. В отпуске наступил на ржавый гвоздь, вовремя не обратился к врачу и умер от заражения крови. Молодой, цветущий, подающий большие надежды. Я думал, что он станет со временем комбригом. Светлая голова. Все вопросы по службе решал спокойно и рассудительно. Но, как говорится, усопшему мир, а лекарю пир…
Весной откуда-то из Заполярья или Дальнего Востока, не помню уже точно, в бригаду прислали нового заместителя командира по вооружению. Это был седой, прокуренный и закаленный суровым климатом хмурый полковник, с глубокими морщинами на лице и желтыми гадючьими глазами. В первый же день после построения он собрал всех своих новых подчиненных – зампотехов, старших инженеров, начальников автослужб и сказал:
- Ну что, отличнички боевой и политической подготовки, наведем небольшой шухер, показывайте свое хозяйство.
Это предложение прозвучало мрачно и недружелюбно. И мы последовали за полковником в автопарк, представлять новому боссу каждый свое хозяйство.
Вообще то в армии так часто бывает. Приходит новый начальник и чтобы зафиксировать свою значимость начинает выгребать старый мусор, оставшийся от предшественника. Поэтому все отнеслись с происходящему со спокойным пониманием, хотя и с некоторым раздражением.
- Новая метла по-новому метет, - тихо вздохнул между тем командир ремвзвода, шедший в конце делегации.
На что старший техник роты Андрей Рачук так же тихо ответил ему:
- Пока не наберется пыли. А как сломается – под лавкой валяется.
- Будем посмотреть…
- Что Это? – спросил полковник, , и показал на старые бетонные плиты забора, побеленные известью, как только мы вошли на территорию парка.
Толпа непонимающе зашумела. Он что, забора никогда не видел, что ли?
- Это Что? – повторил полковник уже громче, - Или меня плохо слышно?
- Как что? Забор. - первым неуверенно сказал майор Абдуллаев, - Забор, товариш полковник…
- Это халуга, а не забор. Через нее любой заяц перескочит. – Затем полковник вальяжно, по маршальски провел рукой впереди себя, очертив некую невидимую дугу - На всем ограждении парка сверху установить «зигхайль» и затянуть колючку! Даю сроку неделю!
- Чево установить?
Но зам по вооружению не стал повторять и дожидаться, пока технари воспримут его распоряжение, и уже зашел в дежурку.
- Аааа.. - Самые смышленные сообразили, что значит «зигхайль».
- Дааа…Полковник тот еще Шухер! – сказал кто-то в толпе, вроде про себя, но другие услышали и заухмылялись. После этого похода за полковником сразу закрепилась кличка «Шухер».
Шухер был одержим идеей сделать все в бригаде в точности, как требуют многочисленные приказы, указания, распоряжения и инструкции. Директивы приходили часто, и он собирал у себя в тесном кабинете технарей батальонов, затягивался сизым дымом дешевых сигарет, раздавал указания и записывал себе в блокнот контрольное время исполнения.
- Читай! – Полковник протягивает ближайшему зампотеху очередной приказ, расписанный к исполнению.
Майор Абдуллаев щурится, глаза его бегают по бумажке, как испуганные тараканы, в надежде быстро уловить смысл написанного.
- Громко читай! Чтобы все слышали, а то бубнишь под нос!
Абдуллаев наконец ухватывает суть. В N-ской части от удара молнии в хранилище случился пожар и сгорели машины. Заместитель командующего требует к 20-му числу во всех частях оборудовать все боксы и хранилища молниезащитой по прилагаемой форме.
- Ясно?
- Да где же мы столько проволоки восьмерки найдем, тащ полковник? – осторожно спрашивает майор.
Полковник не любит долгих объяснений и возражений. Он выпускает густой дымище в Абдуллаева и безапелляционно говорит:
- Пишите заявку в управление. Или может я за вас это делать буду?
- Есть, тащ полковник.
- Теперь ты читай, - Шухер протягивает другую бумажку зампотеху релейного батальона.
Майор Левченко улыбаясь, зачитывает очередной приказ о том, как в парке дивизии танк наехал на инженерный люк и повредил его. Предписывается к такому-то сроку покрасить все люки в красный цвет и нанести на них желтые кружки.
- Будет, как на детской площадке, - смеется Левченко.
- Что не ясно?
- Так пусть хоть погода установится, куда же их красить мокрыми?
- Ты хочешь с полковником поговорить? Снять люки, высушить на ПТОРе, покрасить и установить на место.
- По военному…
- Что?
- Есть, тащ полковник.
По обыкновению, если не было срочных задач, после развода и до обеда, Шухер сидел в комнате дежурного КТП на списанном из аппаратной вращающемся кресле и курил. Он сворачивал из старого путевого листа или наряда вороночку, которая быстро наполнялась сигаретным пеплом. Здесь он контролировал выполнение своего приказа, чтобы до обеда никто не выскользнул из парка, и все занимались обслуживанием техники. За проходящим мимо окна он отправлял дежурного по парку к себе на аудиенцию.
Вот проходит в задумчивости толстячок Каха Мшвениерадзе. Каха -«двухгодичник», или как их еще называют в армии – «пиджак». Через тучный вид и густую растительность на лице ему можно дать тридцать, а то и сорок лет. Еще месяц назад Каха заведовал то ли электростанцией, то ли канатной дорогой в Абхазии. Военкомат вырвал его из насиженного места и теперь он все время ходит мрачный и задумчивый.
- Товарищ лейтенант, что вы здесь болтаетесь взад-вперед, вам что, делать нечего?
- Мне нужьно…
- Я не спрашиваю, что вам нужно. Я спрашиваю, вам что, делать нечего?
Лейтенант краснеет и пытается что-то объяснить Шухеру. Но тот обрывает его неожиданным вопросом, к примеру:
- Доложите мне норму расхода смазочного материала на воздушный фильтр двигателя ЗИЛ-131.
Лейтенант краснеет еще больше. Он не автомобилист. Под грузом непонятных вопросов он гнется в дугу, как краковская колбаса. Каха не ведает не только эту норму масла, но и где этот воздушный фильтр находится.
- Не знаете…Ну, тогда доложите объем масла в картере двигателя…
- Кажеться…- руки у лейтенанта задергались, от резкого мыслительного процесса брови и зрачки съезжаются на переносицу, - мне кажеться ….
- Когда кажется, пора в психбольницу, - недовольно говорит полковник. – Как же вы технику будете обслуживать, если не знаете таких элементарных вещей?
Правила грузинской этики по отношению к старшим не позволяют лейтенанту выразить то, что он думает об этих нормах масла, о фильтре, да и вообще об этой бригаде. Каха дружелюбно пытается объяснить начальнику, что он попал в армию случайно и неожиданно. И этот ЗИЛ-131 до армии он видел только раз, когда их везли на сборы в Тбилиси.
- Клянус…
- Вот видите, не знаете. – говорит ему спокойно и назидательно Шухер. – Ничего не знаете… А вместо того, чтобы сесть и выучить матчасть, болтаетесь тут без дела. Идите! Куда? Назад в парк. Идите и конспектируйте матчасть!
Лейтенант уходит снова к своим боксам. В следующий раз он лучше перелезет через забор возле ПТОРа, чем снова нарвется на Шухера.
В один из таких дней в бригаду явился старый знакомый Шухера, тоже полковник, которому в службе повезло больше, чем нашему и последние пять лет тот служил в Германии. Сейчас, под дембель полковника перевели в Одессу и он приехал к Шухеру попросить машину, чтобы перевезти контейнер с вещами со станции «Одесса-Главная». Шухер согласился помочь, вызвал майора Абдуллаева и вальяжно распорядился «быстро найти для хорошего человека» транспортную машину с водителем. Оказалось, что все машины на выезде. Свободным был только УРАЛ, да и то штатный водитель этого УРАЛа заболел. По быстрому отыскали солдата, который считался уже опытным водителем. Единственная проблема, солдат в основном ездил в колонне на аппаратной, и не очень хорошо знал город, но гость успокоил его и сказал, что не заблудятся.
Обрадованный скорым решением вопроса с транспортом, полковник уехал получать свой контейнер.
Примерно через пару часов полковник снова явился в парк, мокрый, запыхавшийся, один и без машины. Руки его тряслись и выговорить он смог только одно слово «Там!». Он все повторял и повторял это слово и показывал рукой куда-то в сторону комендатуры.
-Там!... Там!..
Наконец он сложил руки крестом и выдавил еще одно: «П@здец всему!».
После выяснения оказалось, что загрузив на станции контейнер, они с водителем поехали по Водопроводной улице. Возле водокачки дорога уходит под старый железнодорожный мост. Мост не очень высокий, под ним и пустой УРАЛ проезжает на грани, а тут с контейнером на борту. Солдат поддал газу, сказал что-то типа «эх-прокачу», и на всей скорости зацепил контейнером свод моста. Контейнер слетел с машины вместе с кузовом. Все добро, нажитое в Германии за пять лет превратилось в хлам.
- Боже, что скажет Людмила? –причитал полковник.
Шухер спокойно сбрасывал пепел в воронку из старого путевого листа, слушая ужастно грустную историю, а потом сказал:
- Ну а что ж ты хотел: Ты - старший машины, должен руководить действиями водилы.
А потом спросил Абдуллаева:
- Этот наездник расписался в журнале инструктажа перед выездом? Кто его инструктировал? Покажите!
- Так не успели, - ответил взволнованный Абдуллаев. – Нужно же было срочно вашему товарищу полковнику машину дать.
- Ты хочешь сказать, что это я виноват?
- Никак нет.
- По данному случаю провести расследование и виновных наказать. Вплоть до гаубтвахты!
У Шухера были разноплановые задачи для каждого технаря. Получить в ВАИ техталоны на командирские УАЗики, провести доподготовку водителей, выполнить план по сдаче металлолома, покрасить заново ворота боксов, в боксах навесить бирки на машины, выписать в Управлении связи проволоку, гвозди и бруски для погрузки техники на платформы. Обжечь проволоку, срочно выдать со склада длительного хранения на узел связи «Бальма» шесть барабанов с кабелем, выписать в Управлении связи наряд на перевод этого кабеля с учета «ДХ» на текущий учет, подготовить акты и списать этот кабель.
Полковник не терпел обсуждения задач, объяснений, или тем более, каких либо возражений.
- Ты что, хочешь с полковником поговорить? – звучало резко, ядовито и обрывало все пререкания.
Просить у него какой либо помощи, хотя бы в содействии решения вопросов с Управлениим связи, было все равно, что просить у барана его рога с завитушками.
- Ли-ти-нант, ты что, хочешь с полковником поговорить? – когда звучала это фраза, хотелось быстрее выйти из его кабинета.
У каждого офицера-технаря в кармане теперь лежала «шухерилка» - шпаргалка, в которой записывались технические характеристики автомобиля, количества заправочных емкостей, нормы расхода бензина, масла и спирта. «Шухерилка» постоянно обновлялась, потому что ежедневно задавались новые неожиданные вопросы, возникавшие в седой голове полковника.
Самым обидным было то, что некоторые директивы командования после резолюций комбрига и Шухера терялись в общем ворохе бумаг канцелярии батальона и о существовании их я узнавал только тогда, когда нужно было докладывать об их исполнении. Приходилось выполнять быстро, по ночам, абы как, лишь бы полковник поставил плюсик в своем блокноте.
Командирам батальонов Шухер вопросов не задавал, но даже те старались лишний раз не нарываться и обходили его стороной.
Начальник автослужбы батальона лейтенант Иванов не выдержал, и написал рапорт о желании выполнить интернациональный долг. На его место призвали из гражданки «двухгодичника» Витю Каменярского. Каменярский выглядел хладнокровным, уверенным в себе человеком. Он работал до этого в Ялте на автопредприятии, поэтому военкомат и «принял» его. Витя получил на складе пока только полевую форму, примерил и остался доволен. Не всегда готовая форма идеально подходит человеку, особенно никогда не носившему ее, но Виктору подошла идеально. Я ввел его в курс дел, рассказал о методах управления Шухера и посоветовал, как нужно себя с ним вести. На что Виктор, разглядывая себя в зеркале, заявил мимоходом:
- Это он не на того нарвался. – Видимо «того» - он имел в виду себя.
Я выразил легкое сомнение.
- Ну-ну, посмотрим…
Случай пообщаться с полковником предоставился на первом же построении.
Шухер внимательно осмотрел новичка и ткнул пальцем в грудь.
- Доложите обязанности начальника автослужбы батальона!
- Еще не успел выучить, - бодро ответил Витя.
- Сколько неисправных машин в батальоне?
- Я еще…
- Норма расхода горючего для автомобилей УРАЛ-4320 и ЗиЛ-131.
- 30 литров… кажется, - неуверенно ответил Витя.
- Неправильно!
- А сколько?
- Ли-ти-нант,- процедил полковник, - здесь вопросы задаю я. Выучите и доложите. Нормы расхода трансмиссионного масла для автомобилей КамАЗ 4310 и Урал-4320 ?
-Я не усп… , - слова зависли в воздухе, а Шухер учинял допрос:
- Нормы наработки шин до списания для автомобиля ЗиЛ-131?
- Я…
-Я, я!... Хвост от скумбрия! – недовольно сказал Шухер. - Вы ничего не знаете, ли-ти-нант. Как вы будете следить за правильным применением и экономным расходованием горючего, смазочных материалов и специальных жидкостей в подразделениях?
Шухер говорил зло,хлестко, но при этом не повышая голоса, и поэтому Каменярский ничего не мог ему ответить, а лишь недоуменно повел плечами. Затем полковник достал из кителя старенький потрёпанный блокнот, в который он постоянно записывал контрольные сроки выполнения отданных поручений и помахал перед носом у Виктора.
- Если вы дурак и ничего не можете запомнить, то заведите себе записную книжку. Вот такую вот, как у меня. Записывайте все, конспектируйте….И в конце службы вас наградят доской почета!
Затем он повернулся к Абдуллаеву и приказал:
- Даю неделю на изучение должности. Обучите лейтенанта и через неделю ко мне на зачет. Не сдаст – поедет служить в Забайкалье. Я устрою! Там быстро научится. Хотя…, - полковник отмахнул рукой, как невидимой шашкой.
- Хотя некоторых учить — что полено… др#чить, - сказал он и ушел.
- Ну что, - спросил я Витю, когда Шухер удалился, - на того нарвался?
- Это полный пипец! – только и выговорил Каменярский.
Через несколько дней Шухер вызвал меня с Каменярским и протянул наряд.
- Держи, есть повод отличиться.
Отличиться – это значит выполнить план по ремонту. Наряд был от автомобильной службы округа. По нему наш батальон должен отправить для регламентированного ремонта в г. Бельцы на авторемонтный завод шесть автомобилей ГАЗ-66. По приказу регламентированный ремонт машин проводится на технике длительного хранения со сроком хранения 6-10 лет, и заключается в проверке технического состояния, замене резино-технических изделий, масел, смазок и специальных жидкостей, проведении регулировочных работ.
Наши ГАЗ-66 – это древние монстры предыдущего поколения – законсервированные аппаратные П-234А. Они стоят на складе без движения с момента формирования в 1976 году бригады связи. Техобслуживание их проводится только на бумаге, каждые два-три года в кабинах старые листы консервации меняются на новые, со свежими датами. Людей на такое обслуживание не выделяют, а один начальник хранения не справится. И доедут ли такие машины до Бельц – это еще вопрос.
Задача стоит не из легких. Нужно снять с машин специальные кузова – кунги, а крана в бригаде нет. Потом куда-то их определить на время проведения ремонта – а это с пол года. Снятый кунг обратно в хранилище краном не поставишь. Это можно сделать только на открытой площадке.
- Товарищ полковник, куда же я приткну эти кунги, от них же за пол года ничего живого не останется, - спросил я у Шухера.
- На то ты и инженер, чтобы мыслить нестандартно. – ответил он. – Подумаешь, проблемы…Повесишь замки, опечатаешь, да вот хотя бы на третьем посту…
Пост №3 – это территория складов военного имущества и вооружения, рядом со складами длительного хранения.
- И давай, не рассусоливай с этим. Через неделю машины должны быть в Бельцах.
Я хотел сказать - «ох, не нравится мне эта затея», но заводится не захотелось, и так ясно, какой будет ответ.
Каменярский разыскал кранового, который за бутылку спирта согласился проделать операцию отделения кунгов от шасси.
Вася Билык посоветовал выставить кунги задней дверью впритык к стене хранилища, чтобы невозможно было залезть внутрь. Так мы и сделали. Все кунги закрыли на замки, обернули капроновой ниткой и повесили слепки. Сдали все это под охрану караулу. И после контрольной проверки ремвзвод погнал машины в Бельцы.
Начинались фронтовые учения, и вся бригада готовилась к выезду. Фронтовые учения – это надолго. Это почти все лето в полях. Сначала проводятся командно-штабные тренировки в дивизиях и армиях. Наш батальон участвует в привязке этих частей к опорной сети связи округа. Затем тренировки переходят в учения и округ отрабатывает фронтовую операцию против «синих». Все батальоны вовлечены в эту сложную игру. В динамике учений командные пункты частей постепенно перемещаются, опорная сеть фронта продвигается вслед за ними, а значит все аппаратные, включая резерв, находятся на острие игры. В бригаде остается только необходимый для службы минимум - две смены суточного наряда (менять друг друга), финансисты и старшины.
Абдуллаев узнал, что за комбрига остается Шухер и доказал новому комбату, что без него на учениях не справятся. Мол, ротный молодой, опыта нет, аппаратные незнакомые, я буду помогать. А мне он объявил:
- Ты остаешься за меня, смотри тут, не завали службу, - и уехал. Вместе с батальоном.
Первую задачу от Шухера я получил сразу же такую.
- Ты в радиостанциях разбираешься, как я понимаю - не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал полковник и затянулся дымом, густым как зимний туман.
- Ну, да, - неопределенно ответил я.
- Надо поставить в мою машину радиостанцию, чтобы была постоянно на связи с «Матросом» (это позывной узла связи бригады). Постоянно, понятно? Даже если я выеду в город.
-Товарищ полковник, у нас в наличии только радиостанции Р-105. У нее дальность очень маленькая. Доедете только до 5-й станции и вас не будет слышно.
- Так получи такую, чтобы было слышно!
- Тут нужна маленькая коротковолновая, типа Р-143. Но они у нас только на длительном хранении.
- Так переведи на текущее, или мне тебя учить.
- Как же я переведу, если по штату не положено.
- Я вижу, ты хочешь с полковником поговорить. Действуй! Только машину не поломайте!
На этом весь разговор закончен.
Все мои опыты по радиофикации машины оказались, мягко говоря, мало впечатляющими. На узле связи я установил радиостанцию Р-130, снятую с тропосферной бытовки – там ею все равно никто не пользуется. Антенну на УАЗик пришлось крепить к заднему бамперу машины, поскольку крыша тентованная. На контрольных заездах связь была, пока машина не доезжала до Первой станции. Дальше шли помехи и слышно ничего не было.
После нескольких дней мучений, Шухер махнул на эту затею рукой:
- Из тебя радист, как из говна снаряд!
Еще через день он об этом забыл и теперь его озарила новая идея.
- Хочу рупорный громкоговоритель в машину, как у ГАИшников. Напугать кого-то, если подрежет, или объявление сделать…
Эта задача оказалась попроще. За две бутылки спирта я выменял у знакомого начальника связи милиции старый, но рабочий «колокол» и на какое-то время полковник от меня отстал.
Обычно Шухер заезжал в бригаду через ворота автопарка. Там его вотчина. Там он выкуривал сигарету, шугал дежурного по парку и шел на развод. Но оставаясь за командира бригады, теперь ему полагались почести в виде подачи команды «Смирно!». Поэтому теперь он заезжает через главные ворота.
Я стоял в наряде оперативным дежурным и для встречи командира в ожидаемое время вышел из дежурки на аллею. Раннее летнее утро. Солнце еще только взбирается вверх. Солдат на КПП разметает жидким березовым веником лужу на въезде. Вороны расселась на старых тополях вдоль центральной аллеи и возмущенно галдят.
Отработанным движением солдат распахивает серые ворота и командирский УАЗик заезжает на аллею. Из машины выходит Шухер. Я громко подаю команду «Смирно!», но кроме меня и солдата на территории никого не видно. Докладываю полковнику, что за ночь происшествий не случилось, и вдруг рядом с нами, почти на голову Шухеру сверху, откуда-то с тополя падает четвертушка хлебного батона.
Полковник внимательно посмотрел на горбушку, потом на возмущенную потерей пайки ворону, и сказал ехидно:
- Что? Убить хотите командира? Не выйдет.
Потом он скривил губы в скупой улыбке.
- Твое счастье, что ворона сбросила хлеб сейчас, а не до моего появления.
Иначе я бы отодрал тебя за неубранную территорию. Пошли со мной, есть важная задача.
В кабинете полковник раскурил сигарету и медленно затягиваясь едким дымом, спросил:
- Ты, я слышал, рационализатор у нас?
- Было дело…
- Ну тогда читай, - он протянул Директиву командующего «О мерах по развитию изобретательской и рационализаторской деятельности в войсках».
- Назначаю тебя главным рационализатором бригады и ответственным за подготовку к конкурсу рационализаторов.
«Вот только этого мне и не хватало» - подумал я….
Так. Стоп! Это длинная история про Мотайку и Наливайку, и я ее уже рассказывал. Не буду повторять.
При проверке караула на территории третьего поста обнаружил разлетевшиеся куски пергаментной бумаги, в которую обычно заворачивают детали в ящиках ЗИП. Особого внимания не обратил, но сказал Билыку, чтобы тот проверил стоящие на земле кунги. Не из наших ли аппаратных эти бумажки?
Пролезть к двери и проверить все как есть было невозможно. Насколько можно долезть через запаску на заднем борту и посмотреть, все кунги стояли с замками и опечатанные.
- Может ветром откуда надуло… - высказал предположение начальник склада.
- Может и надуло, подозрительные какие-то бумажки.
Происхождение этих бумажек прояснилось, когда через пол-года вернулись с ремонта автомобили.
Мы стали устанавливать кунги на шасси и с ужасом обнаружили, что все замки на дверях взломаны и держались для видимости только на замазке. Опоясывающая веревка аккуратно разрезана возле плашки и свободный конец просто влеплен в пластилин. Из кунгов пропали все ценные вещи: наборы инструментов, ЗИП, измерительные приборы, канистры, вентиляторы и даже пылесосы. Аппаратные были хоть и древние, но никогда не эксплуатировались и все добро лежало в заводской упаковке.
- З@ебись отремонтировали! – в сердцах сказал Абдуллаев.
Было непонятно, что теперь с этим делать и как это восстанавливать.
- И это под охраной часовых. Как такое может быть? – удивлялся Каменярский.
- Так сами часовые и расчехлили, как пить дать…- тихо и неуверенно сказал Билык.
Проведенное расследование ничего не дало. Это могло случиться и пол-года назад.
Комбриг очень зол, долго возмущался, грозил всех посадить. Шухер тоже имел неприятный разговор с комбригом. Все писали объяснительные. Нам довели под роспись Приказ Министра обороны №85 от 17.03.84 «О материальной ответственности военнослужащих за ущерб, причиненный государству». Но потом шумиха как-то быстро стихла. Было принято решение не выносить сор из бригады. Зачем нарушать статистику и ухудшать показатели боевой подготовки. Тем более, что по результатам фронтовых учений бригада получила от Командующего ОдВО переходящее Красное знамя и комбриг уже собрался идти на повышение.
В Управлении связи нам выписали наряд и перевели аппартные из учета длительного хранения на текущее довольствие. Как будто мы их эксплуатируем. А через месяц заполнили формуляры, подготовили акты и эти аппаратные списали, как морально устаревшие.
Я считаю, и правильно сделали.
Ну разве будет Советская Армия воевать в наше время на такой древней технике.
Ну, посудите сами…