Лиза лежала в темноте и ворочалась, никак не могла заснуть. Накануне ей сделали предложение, от которого было трудно отказаться. Но что-то её тревожило.
Лиза была красивой и эффектной девушкой, поэтому ей часто поступали предложения разного рода. Раз в год её обязательно звали замуж, несколько раз в сезон – отдыхать в жаркие страны, и месяца не проходило, чтобы какой-нибудь самоуверенный нахал не предлагал бы ей переспать, раз в неделю кто-нибудь звал в кафе или ресторан. О своих внешних данных девушка была прекрасно осведомлена, и ко всем подобным предложениям относилась стойко и холодно, понимая, что это данность. Серьёзно она их не воспринимала, отшучивалась, ведь серьёзно она воспринимала только свои мысли, выводы и решения. Смущения от признаний тоже уже давно не испытывала, но они по-прежнему льстили самолюбию и поддерживали высокую самооценку. «Красивая и эффектная девушка, но, к сожалению, умная», – думала Лиза про себя, не уточняя, к своему сожалению или к сожалению мужчин. Порой казалось, что к обоюдному сожалению.
Нельзя сказать, что Лиза была карьеристкой. Чрезмерного рвения к трудоголизму не испытывала, по достоинству ценя своё время и силы. Но хватка и воля у неё были железными. Уверенная в себе, но нерешительная. Как это в ней сочеталось? Гармонично. Решалась на что-то она долго, взвешивая все за и против, приводя внутренние дискуссии, аргументы и контраргументы, пытаясь просчитать возможное варианты развития событий. Она проводила серьёзную внутреннюю работу, которую никто не замечал, так как размышляла она исключительно в одиночестве. Но вот когда она решалась, переубедить её было невозможно. Она была абсолютно уверенной в своей правоте.
В этот раз она сильно переживала. Ей очень хотелось принять это предложение, но так как это желание возникло извне, она совершенно не была к нему готова. Безусловно, это было очень милым и прекрасным предложением, но оно совершенно не вписывалось в её нынешний уклад.
Последний раз Лиза так сильно переживала пять лет назад. После того опыта она и стала себя считать не только красивой, но и умной девушкой. Хотя сама ситуация умной совсем не кажется. «Главное не ситуация, а извлеченный урок», – так успокаивала себя девушка.
Тогда за ней ухаживали двое мужчин. Один – молодой, ребячливый и перспективный, как ей казалось. Другой – зрелый, основательный и состоявшийся. Они оба ей нравились. Примерно с равной силой, но совершенно по-разному. С одним было легко и весело, с другим – интересно и спокойно. Довольно банальный выбор. Такое часто случается с молодыми девушками. Какого-то определённого светлого чувства влюблённости, полёта и головокружительной эйфории она не испытывала, но очень сильно надеялась, что испытает. Попытка не пытка - так казалось вначале.
Лизавета ждала своего внутреннего сигнала. Знака, который укажет точный путь. Время шло, ухаживания продолжались. Романтические прогулки с одним и светские рауты с другим. Лизавета получала удовольствие от жизни. Внимание и ухаживание мужчин ей были приятны. Ей нравилась игра в кокетство, но позже стала тяготить. Лизавета начала мучаться угрызениями совести. В первую очередь по поводу своей нерешительности. «Почему это не может быть один человек?» – вопрошала она сама у себя и не находила разумного отклика на риторический вопрос. Видимо ещё не время. Во вторую очередь Лизавета страдала из-за ответственности. Почему-то именно этим словом она наградила свой крест, не давая конкретного ответа никому из кандидатов.
Лизавета прекрасно знала, что стояло за всеми этими ухаживаниями. А если не стояло, то было бы совершенно глупо со стороны мужчин так себя вести, а ей было бы даже обидно. «Конечно же стоит!» – резюмировала она для себя: «Конечно же стоит сильное и глубокое чувство. Или хотя бы надежда. Пусть более приземленное, но тоже хорошее чувство». За ухаживаниями, как за рекламной акцией, безусловно, что-то стояло. Мужчины были настойчивыми, никто не хотел отступить и тем самым облегчить выбор Лизаветы. Они продолжали как крепость её осаждать, то и дело склоняя к горизонтальному ведению боя. Бомбардировки подарками, обстрелы серенадами в караоке, марш-броски за цветами, шампанским и вкусняшками – всё было впустую. Штурма Лизавета тоже не боялась, она могла отразить любую атаку. Она ждала сигнальную ракету из глубины своей собственной души. Приходилось девушку брать измором. Война стала приобретать позиционный характер. Но когда человека тянут в противоположные стороны с одинаковой силой, давление, конечно, увеличивается, но он продолжает держать баланс и стоять на ногах в вертикальном положении. Так что склонить девушку к горизонтали не удавалось.
Мужчины были с двух фронтов, и, если бы только знали о существовании друг друга, война бы точно приобрела другой характер. Возможно более драматичный, но точно другой. Позиционная война уже надоела. Ресурсы кончались у всех сторон. Тем более, что сама Лизавета уже открыла третий фронт, уже внутри себя, беспрерывно борясь с пятой колонной из своих тараканов, которые спрятали от её разума спасительную сигнальную ракету. Что примечательно, эти тараканы не выступали ни за одну из позиций конфликта. Они были отчаянными коммунистами. Тараканы были сами за себя, поэтому сдаваться тоже не собирались.
Лизавета совсем измучалась, как однажды случилось нечто. Её молодой ухажёр сообщил, что собирается переезжать в штаты. Какая-то дальняя родственница по материнской линии вспомнила о советских корнях и решила из благородных капиталистических намерений приютить русского отпрыска-недохиппи, попытаться, так сказать, наладить его финансовую и необразованную жизнь путём помещения в инородную среду. Молодой человек горел иллюзиями о загранице и на радостях предложил Лизавете отправиться с ним. Это было сильным ударом по её обороне. Но Лизавета выстояла и сохранила лицо.
Конечно, это была её мечта. Америка – там столько возможностей, там столько свободы и, конечно, бескрайние перспективы. И что-то внутри её ёкнуло. «Неужели это оно? То самое чувство, которое и поможет сделать выбор», – с воодушевлением думала Лизавета. На самом деле это не ёкнуло, это один из пьяных тараканов-революционеров в её голове в чёрном бушлате с пулемётными лентами крест-накрест бескозырке и грязной тельняшке споткнулся о знамя, которое сам же и нёс, упал и с испугу, закрыв глаза, выстрелил из маузера в пустоту. Но выстрел от этого маузера был пострашней холостого залпа Авроры и раздался глухим гулом по всему сознанию.
Но это был только главный удар с одного фланга. В этот день волею грозной судьбы решающий бой был назначен и с другой стороны. Только на третьем фронте было затишье. Тараканы выжидали удачного момента, пополняли резервы, рыли траншеи, строили планы и разрабатывали стратегию.
«Этого не может быть! Такое случается только в фильмах. Причём в плохих фильмах», – мысленно причитала Лизавета, когда вечером того же дня в ресторане она встретилась со своим зрелым ухажёром, чтобы расставить все точки над i и расстаться навсегда. Мысленно она уже была в Америке. Но мужчина быстро вернул её мысли обратно в провинциальный город. Довод был тоже железобетонным. Мужчина сообщил о повышении. «Хотя куда уж выше?» – взбрело в голову Лизавете: «Он и так топ». Оказывается, не всё она знала о возможностях в своём регионе. Мужчину приглашали на работу в столицу, причём не просто на топовую должность, а можно сказать на тип-топовую. Переезжал он на днях. Столица не терпит нерасторопных. Мужчина предложил девушке переехать с ним. Сказать, что Лизавета растерялась, это ничего не сказать. Лизавета находилась в шоке и ступоре. «Вот это штопор! Вот это поворот!» – безмолвно восклицала девушка про себя.
В голове началась ядерная война, а снаружи на лице появилась безэмоциональная маска покойника. Её неприступная крепость рухнула. Город оказался в руинах. Она сдалась. Но кому? Кому отдавать ключи от города? Кто прибьёт щит на врата Лизаветаграда? Чрезвычайная комиссия тараканов в голове бойкотировала заседание внутриличностного совета и отдавать долгожданную сигнальную ракету отказалась. Да и какая разница? Взрывы мыслей и канонады размышлений раздавались повсюду, заглушая тихий голос разума. А зарницы образов и иллюзий ослепляли, спасительная ракетница чувств в такой обстановке оказалась бы бесполезной.
«Такое случается только в фильмах, только в плохих фильмах», – приехав домой после ресторана, как заевшую пластинку, Лизавета беспрерывно гоняла по кругу эту фразу в своей голове. Возможно, она была даже права. Сюжет действительно напоминал плохо склеенный сценарий второсортной мелодрамы. Но легче от этого не становилось. Грела мысль, что сам сюжет движется к своему логичному финалу, и она, как героиня данного произведения, по закону жанра непременно примет правильное решение и будет счастлива. Мысль грела, но совершенно не помогала.
Город был сдан практически одновременно сразу двум противостоящим войскам. Начались уличные бои. Боролись две Лизаветины мечты: столица и заграница. Раздрай души, веселье, приключенья и безграничная заграничная свобода с молодым и подвижным. Или спокойствие, изобилие, благополучие и столичная стабильность с опытным и уже успешным. Как из этого выбрать, когда хочется и того и другого? Не одновременно, конечно, но регулярно. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Но как понять, где лучше, если ты не была ни там, ни там, а здесь уже было невыносимо.
«И рыбку съесть, и… …косточкой не подавиться», – размышляла Лизавета. - «В этой ситуации лавировать между двумя уже не получится. Доигралась. Дорыбачилась».
«И хочется, и колется, и болит, а матушка не велит!» – В тот вечер Лизавете казалось, что она вспомнила все присказки, пословицы и поговорки, весь русский народный фольклорный, всю бессмертную классику – вспомнила всё, но ничего ей не помогало найти ответ.
Ночь выдалась бессонной. Лизавета отчаялась. Она была без сил. По какой-то неведомой причине, словно чёрт её понёс, она спустилась в ночной город развеяться. В своих мыслях и бесконечных внутренних баталиях она почти бессознательно добрела до круглосуточного магазина. Она хотела воды, но, когда подошла к кассе, забыла зачем пришла. Кассир, видя девушку в странном состоянии, приняла её за алкоголичку и резко заявила, что спиртное ночью не продаст, и предложила сигарет. Лизавета не курила, но по инерции взяла пачку Парламента.
Обнаружив себя дома с пачкой сигарет, Лизавета опешила, но отреагировала на случайность: «Значит надо курить». Неловко и нелепо прикурила сигарету от конфорки. Густой дым окутал кухню и проник в её город. Любой город во время уличных боёв начинает гореть. Это естественное развитие событие. От этого страдания и метания Лизаветы только усилились. Голова закружилась. Затушив сигарету в раковине, девушка решила прилечь. И только добравшись до кровати в полуобморочном состоянии, коснувшись головой подушки, прямо в одежде тут же заснула.
Ей снился Микки Маус, танцующий на красной площади и стреляющий в воздух из автомата Калашникова. А рядом весенние берёзки с привязанными банками для сока на Майами-Бич соседствовали со статуей Свободы. Потом на фоне пальм русские танкисты как в 93 начали расстреливать уже американский белый дом, рядом с которым находился мавзолей с большими буквами «ЛЕНИН». Сочетание несочетаемого вперемешку с абсурдом и хаусом. Пелена и смог.
«И дым отечества нам сладок и приятен. Пелевин», – словно на экране появилась перед глазами жирная надпись. Затем подпись «Пелевин» сама собой перечеркнулась, несколько раз перевернулась и превратилась в новую – «Грибоедов». Затем надпись исчезла, а из далека, как тиры в фильме, стала появляться новая. Она приближалась, становилась всё больше и больше, и вскоре заняла весь обзор: «Горе от ума».
«Беда», – во сне подумала Лизавета. А надпись продолжала увеличиваться, уже не помещаясь в диапазон восприятия, стала объёмной и надутой. Буквы слились друг с другом, превратившись в необъятную фигуру. Раздался громкий крик: «Верещагин, уходи с баркаса!» И тут взрыв. Фигура лопнула. Лиза проснулась.
«Столица!» – Открыв глаза, непроизвольно произнесла Лизавета. Страна хоть и подсознательно, но сохранила своего гражданина. Выбор был сделан. Настало время подписывать капитуляцию.
Отбросив мысли и даже намёки об Америке, Лизавета быстро привела себя в порядок и уже вечером мчалась к своему зрелому избраннику в ресторан. Прекрасный ужин, разговоры про московский быт и элиту, мечты и грёзы об уютном маленьком замке в три этажа на Рублёвке. Всё было прекрасно. Затем была ночь. Номер в гостинице. И под томные вздохи и хрипы победителя Лизавета отдала ключи от града и подписала капитуляцию.
Первые минуты нового дня, которые начались только в обед, были прекрасными. И в первую очередь потому, что Лизавета наконец-то выспалась, расслабилась и отдохнула. А впереди маячили приятные хлопоты с переездом. Но избранника рядом не оказалось. «Не хотел будить и поехал по делам», – безмятежно подумала Лиза. Но обнаружив на столе записку, остолбенела.
Листок бумаги, сверху стопка крупных купюр. Натюрморт напоминал ей мину. Лизавете казалась, что, если она дотронется до листка, то тут же прогремит врыв, и информация оторвёт ей голову, а деньги-осколки пронзят её душу. Дрожащими руками с глубинным детским всеобъемлющим страхом Лизавета взяла листок и начала читать. А там всё было просто. Мужчина признавался в любви и верности, клялся в чувствах, сетовал на обстоятельства и семейное положение. Мало того, что он оказался женат, так и разводиться пока не торопился, но убеждал, что со временем перевезёт её в столицу и обязательно женится на ней. А эта ночь, по словам сочинителя записки, была лучшей в его жизни и является для него гарантией Лизаветиных чувств. Он утверждал, что теперь ни за что с ней не расстанется. Противоречия и ложь за каждым словом. «С тяжёлым сердцем и слезами на глазах, боясь потревожить твой сон, я покидаю тебя, моя родная, но только для того, чтобы вернуться. Не обижайся, не грусти. Так надо. Я обязательно вернусь. Деньги тебе на первое время. Если будет не хватать, напиши, я пришлю. Твой я», – гласили последние строчки записки.
Нет таких слов, которые могут описать состояние Лизаветы в тот момент. Она не плакала и не рыдала, она выла. Оставив деньги на столе, победитель ограбил город. Запиской отменив капитуляцию, бросил ключи от города в грязь.
В беспамятстве и сильном алкогольном опьянении уже вечером Лизавета была у себя дома с молодым без пяти минут американцем. Девушка ничего не рассказывала, плакала, нелепо лепетала про Америку и своё согласие. И снова ночь, и снова горизонталь. И снова утро, но уже не победитель, а мародёр, забрал последнее, оставив голые стены и одинокую Лизу на произвол судьбы и тараканов. Мины и растяжки оставлять не стал. Они не имели смысла в мёртвом городе. Мародёр не побрезговал даже пачкой Парламента. Кроме денег и драгоценностей недохиппи украл остатки гордости Лизаветы. Видимо ему заграницей они были нужней, если и была вообще эта заграница. Об этом Лизавета так и не узнала, потому что наутро уже проснулась не Лизавета, а бедная Лиза.
Тогда боролись столица и заграница, проигравшей в этом сражении по традиции оказалась провинция, в которой Лиза и осталась. Ни столица, ни заграница так и не решились принять мечты Лизаветы в свои объятия. Решили без церемоний и прелюдий эти мечты попросту придушить и растоптать на периферии.
Как Лиза выжила после той личной трагедии не понятно. Наверно, просто чудо. После полного разгрома в городе ничего не осталось. К власти пришли советы тараканов. Они, как известно, и после ядерной войны останутся в живых. И, как не странно, именно тараканы навели в Лизином городе порядок. Свой, немного грубоватый, но порядок. Со временем жизнь восстановилась. Контрреволюцию подавили, лирических кадетов расстреляли. Установили строгие законы.
«Выбирай - не выбирай, голосуй - не голосуй, всё равно получишь... не то, что обещали, и точно не то, что ожидала. А иногда даже два раза...», – корила Лиза себя, полностью разочаровавшись в личной демократии.
И вот спустя пять лет Лиза лежала в темноте и ворочалась, никак не могла заснуть. Накануне ей сделали предложение, от которого было трудно отказаться. Лизе предложили приютить собаку. Она никогда прежде не думала о домашних животных, а тут неожиданно ей захотелось, но она не решалась. Всю ночь Лиза промучалась. Отпустить мысль о собаке у неё не получалось, но и легко принять её она была не в силах. С одной стороны страх одиночества появился из ниоткуда, с другой – страх ответственности. До гражданской войны в этот раз пленум решил не доводить. Совет принял решение вначале посмотреть щенка, и только после этого принять единогласное решение.
На следующий день после работы Лиза отправилась к знакомым на смотрины. И только ступив за порог, к её ногам подбежало крохотное мохнатое создание. Собачонка тут же её обнюхала, затем замерла, и признав родственную душу встала на задние лапки и начала ласкаться. Девушка смутилась, растрогалась и наклонилась к ней, а собачка в ответ моментально лизнула лицо Лизы.
В этот момент случилось чудо. Один из тараканов, который был ответственным за сигнальную ракету чувств, пленённый открытостью и доверием собаки, тронутый до глубины своей усатой тараканьей души, случайно нажал на спусковой крючок.
Вспышка. Сигнал был дан. Ракетница запущена. Лиза всё поняла и почувствовала.
«Вот и сказочке конец! А кто слушал - молодец!» – Произнёс старый таракан, захлопнув книжку с рассказами, и потянулся поправлять одеяло своему маленькому внуку-таракашке. – «Теперь пора спать».
«Дедушка», – не унимался малютка-таракашка, – «ну расскажи, что было дальше».
«Дальше?» – Старый таракан потёр свои усы. – «А дальше всё было хорошо. Лиза помирилась со всеми тараканами, разобралась со своими чувствами, научилась пользоваться ракетницами. И на одной прогулке с собачкой познакомилась с молодым человеком. Они влюбились, поженились и стали жить вместе. А через некоторое время тараканы расплодились и захватили власть уже в голове молодого человека. Не зря говорят, муж и жена - одна сатана. А теперь давай спать».
Старый таракан выключил свет, закрыл в комнату дверь и отправился на кухню, тихонько напевая «Интернационал».
Все рассказы на сайте www.pystiachok.net