Гогланд

    
        Первое действительно серьёзное испытание на море мне досталось при подходе к острову Гогланд (примерно в 120 километров к северо-западу от Выборга).
        Был жёсткий шестибалльный шторм. Парусник с большим трудом продвигался вперёд короткими галсами, так как шли в крутой бейдевинд (то есть под острым углом к ветру). Ветер нёс нам навстречу противный холодный дождь. Паруса намокли и плохо слушались при перемене галса. И вдруг потёк ширстрек. Это бортовой пояс, на котором обычно рисуют ватерлинию. Он попеременно бывает то под водой, то над водой и, стало быть, чаще всего подвергается гниению, которое трудно заметить под слоем краски. В трюм стала поступать вода. Мы начали было её откачивать с помощью помпы на правом борту. Помпа оказалась неисправной. Тогда взялись за помпу на левом борту, но и она минут через пять тоже испортилась. Кошмар! А вода заметно прибывала. Капитан приказал откачивать воду вёдрами и взять курс прямо в Южную бухту острова Гогланд. Мы зажгли на юте (кормовая часть палубы) чадящую паклю и вывесили аварийные флаги „N“ и „C“, что означает по своду международного семафора «Терплю бедствие».
        Мимо проходил наш, советский эсминец. Наш капитан трижды прокричал через рупор «Мэйдэй», что на море означает «Прошу помощи». Мы поняли, что эсминец никак не прореагировал. На самом же деле, как впоследствии выяснилось, он всё же передал радиограмму пограничникам на пост «Южный Гогланд» о том, что рядом с островом российский парусник терпит бедствие.
        Мы боролись со стихией больше трёх часов. Руки от передаваемых друг другу тяжёлых вёдер с водой устали настолько, что казалось, будто сил уже  никаких нет. Мы менялись местами. Труднее всего было тому, кто стоял в самом трюме и должен был поднимать ведро с водой над головой. Мы двигались медленно не только из-за сильного встречного ветра, но и потому, что понемногу погружались в пучину.
        Когда мы пристали к пирсу в Южной бухте Гогланда, вода уже начинала заливать верхнюю палубу. Появился пограничник с автоматом, потребовал документы.
– Что ж вы, мерзавцы, не помогли нам? – возмущённо закричали мы. – Разве вы нас не видели?! Вон, у вас же стоят катера!
– Да, нам эсминец просигналил, но мы видели, что вы, вроде как, телепаетесь!
         Надёжно принайтовив парусник к кнехтам на пирсе, мы отправились спать на ближайший сеновал. Первый очнувшийся от сна проспал почти десять с половиной часов.
        Двое суток мы ремонтировали протечку и отдыхали, осмотрели остров.
        Остров Гогланд меня поразил. Это огромный холм (площадью немногим более 20 квадратных километров), вылезший из моря на высоту порядка 180 метров. Шведское Hogland образовано от слова „hog“ – «высокий». Значит, название Гогланд можно переводить как «Высокая земля». В 1939 году вначале советско-финской войны войска Балтийского флота заняли Гогланд, и уже в 1940 году, после окончания войны с Финляндией, по мирному договору остров отошёл Советскому Союзу.
        Когда-то (до войны 1939 года) здесь была дача президента Финляндии.И не случайно. Начиная с ранней весны и до глубокой осени струи воздуха, поднимаемые над разогретой солнцем возвышенностью, разгоняют облака. В результате на  Гогланде наблюдается рекордное для всей округи число безоблачных дней.
        Меня удивило то, что этот райский уголок практически пустует, хотя здесь есть прекрасные мощёные дороги, пустующие дома и отличная пристань с готовыми пирсами для яхт и катеров. Здесь всё готово для разворачивания хорошего Дома отдыха или даже целой курортной базы.
        В середине девяностых годов Виктор Герасимович Бегляров – директор Выборгского филиала ИНЖЕКОНа (Санкт-Петербургского инженерно-экономического института) – пригласил меня поучаствовать в международной конференции по благоустройству акватории Выборгского залива. В этом заливе находится архипелаг из нескольких Берёзовых островов (по-шведски это место называлось Bjorkosund – Бьёркезунд), между островами недалеко от Выборга находится единственное в нашей стране открытое кладбище кораблей, недалеко и остров Гогланд.
        Кроме русских, интерес к этой теме проявили финны, шведы и, кажется, эстонцы. Конференция проходила в Выборгском замке, как потом шутили, в холодном зале, но в тёплой обстановке. В своём выступлении я, в частности, начал было говорить о потенциальной возможности организации отдыха на острове Гогланд. Мой доклад явно вызвал интерес, но какие-то два молодца в одинаковых серых костюмах подошли к ведущему, и он тут же объявил, что у меня, к сожалению, закончилось время для выступления. А потом молодцы двинулись ко мне и не очень вежливо стащили меня с трибуны. В соседней от зала заседания комнате они предъявили мне кагэбэшные удостоверения и категорично заявили:
– Вы что, товарищ профессор, с ума сошли? Как можно предлагать что-либо устраивать на острове Гогланд? Это же закрытая территория! Там только пограничники!
        Каково же было моё удивление, когда через год я увидел объявление в газете об открытии базы отдыха на острове Гогланд. В рекламе говорилось о гостинице с тридцатью восемью комфортабельными номерами и доставке на остров из Выборга с помощью вертолёта.
        Значит, нашёлся какой-то финансовый магнат, которому удалось сделать хороший бизнес, пробив понятным способом пограничный заслон. Я показал газету Беглярову, и он пошутил: «Ну вот, Юрий Александрович, значит, Вы не зря тогда выступали. Кто-то, стало быть, Вас услышал!»