Их привели обратно в трюм. Лёшка поискал свой спальник, но на нём уже расположился тот мужик с вонючими ногами. Алексей, зажав нос, резким движением сбросил мужика на холодный пол.
— Эй, ты чего?! — не понял спросонья тот.
— Ничего. Это мой спальник. Иди на свой, — вслед мужику полетели его стоптанные ботинки.
— Урод! — громко прошептал изгнанник, подбирая обувь.
Те, что пришли с Лёшкой молча расселись по местам, а парень со злыми глазами достал из кармана апельсин. Шумно втянув слюни, начал чистить. Невероятный аромат спелого цитруса тут же разлетелся по трюму.
Парень чавкал, втягивал в себя сок и постанывал от удовольствия. Тряс пальцами, разбрызгивая капли по сторонам. Одна попала Лёшке на щёку. Он молча вытер и повернулся на другой бок.
— Эх, чую, что надо было идти в Сибирь, — послышался за спиной негромкий голос. — Не нравится мне этот ненецкий пароход...
Несмотря на то, что Алексей вырос в мире, где не приветствовалось общение между незнакомыми людьми, в силу развитого чувства индивидуализма, он понимал, что не всё он может познать в Сети. Гаджет родована был этому подтверждением — в нём Алексей прочитал такое, что совсем не соответствовало реалиям жизни. А даже, наоборот, противоречило.
Например, в памяти гаджета был текст под названием «Секреты общения». Зачем это хранил родован, Лёшка не понимал, но иногда, читая, приходил в недоумение — зачем нужно подбирать в общении нужные слова, ведь общаться, по словам учителей школы, бессмысленно и вредно. Это портит смысл индивидуальности, восприятия себя так, как ты считаешь нужным.
— Не дошёл бы ты до Сибири, — повернулся Лёшка на спальнике, и узнал в «собеседнике» того спокойного и большого мужика, что спал с ним под навесом в ожидании прохода в порт.
— Это ты так думаешь, — тот был явно склонен поговорить.
— Это факт, — усмехнулся Алексей. — «Свободные» не дали бы тебе пройти и десяти километров. Ты бы просто устал от бесконечных нападений.
— Нуу, — протянул мужик. — «Свободные» нападают на одиночек. А если идти группой?
— Это как?! — совсем не понял Лёшка.— Тогда не пройдёшь и ста метров...
Этой фразой он намекнул, что каждый в группе будет сам по себе, и кто-то один, ещё до выхода в путь, банально убьёт всех остальных и заберёт себе все припасы.
Мужик, видимо, понял. Он усмехнулся в ответ и сказал, кивнув на трюм:
— Но мы здесь не грызём глотки друг другу. Почему?
— А смысл? — отпарировал Алексей. — Что я у тебя, например, могу отобрать? Рваную куртку? Так она мне не нужна. Всех тут кормят...
— У тебя одежда хорошая, — улыбнулся мужик. — Но почему-то никто не отбирает...
— Моя одежда немногим здесь придётся впору. Да и моложе я. И на виду все. Был бы у меня мешок с едой, или деньги, возможно, нашлись бы охотники.
Мужик помолчал, потом лег на спину, заложив ладони под голову.
— Прав ты, малец. Зовут-то тебя как?
Лёшка насторожился. Спрашивать имя, значит, хотеть сближения.
— Да ты не бойся, — мужик лег на бок. — Меня Михаилом зовут. Рассуждаешь ты интересно, думаешь как бы. На всё есть ответ. Я ещё у порта это заметил.
— Заметил и заметил, — насупился Лёшка, поджимая ноги к животу. — Сейчас-то чего тебе надо?
— Да, ничего. Разговариваю. Скучно. Плывем в тишине, как в могиле. Только чавканье слушаю.
Странность Михаила несколько пугала Алексея, не давала ему покоя.
— Чёрт! Жрать охота! — не унимался тот. — Этот ещё апельсином навонял. Слушай, — Михаил опять повернулся к Лёшке. — А зачем тебя уводили из трюма? Чего там произошло в каюте?!
Алексей пристально посмотрел в любопытные глаза Михаила и настороженно оглядел трюм. Но никто не обращал внимания на их заговорщицкий шёпот.
— Да не знаю я. Ненка зачем-то разделась и отправила меня умываться.
— Разделась?! — не поверил Михаил и чуть отпрянул головой назад. Потом загадочно улыбнулся, расширив глаза. — Она, наверное, хотела с тобой совокупиться!
— Чего?!
— Ну, это, — замялся Михаил, подбирая нужные слова.
— Да трахнуться она хотела, — вдруг громко сказал парень, съевший апельсин. — Это у нас в России не пойми чего — гендеров узаконили столько, что не разберёшь. А у ненцев всё просто — мужик и баба. Правильно, парень, что её уконтрапупил. А то не дала бы житья тебе весь рейс. Я в прошлый раз с ней плыл, так она двоих парней извела, стерва!
Народ в трюме стал садиться на спальниках, привлечённый разговором.
— А вы что думали? — продолжал громко парень. — Что вас везут в райские сады? Да там, на буровых, адские условия! Техника не выдерживает ветра и мороза, вот они и набирают рабочих. Кормят, правда, неплохо — олениной и строганиной из мороженой рыбы...
Его прервал неожиданный грохот открываемого в трюм люка. Все в трюме дружно взглянули наверх.
— Замолчали! — раздался сверху голос. — Чтобы сидели тихо! Услышу шум, затоплю вас там, нахрен.
И в трюм полетели два мешка, шлепнулись на пол. Люк поспешно закрылся.
Один мешок лопнул из-за удара, и из него вывались куски, завернутые в бумагу. Пахнуло копчёным мясом.
Толпа в трюме на миг замерла. Потом с разных сторон всё бросились к мешкам. Все, кроме Лёшки. Михаил, тоже было, рванул к упавшей еде, но заметив неподвижного Алексея, остановился:
— Ты что, малец?!
Лёшка только испуганно глядел на бежавших людей. Каким-то неосознанным чувством он понял, что этот забег за едой закончится нехорошо.
Парень со злыми глазами, от которого ещё пахло апельсином, перебивающим запах мяса, достал из куртки автомат и методично стал расстреливать всех, кто приближался к мешкам с едой. Стрелял экономно, одиночными выстрелами. Как в компьютерной стрелялке, неспешно поводя стволом оружия. Автомат шума не производил, только щелчками выплевывал пули, вырывающиеся из ствола с маленьким облачком дыма.
Лёшка прислонился к стене трюма и, пихнув ногами спальник, упал между стеной и надувным лежаком лицом вверх. Он испуганно и часто дышал, надеясь, что шальная пуля его не заденет. По трюму разнеслись крики умирающих, и громкие стоны раненных.
Люк в трюм открылся, и вниз полетели два цилиндрических небольших предмета.
— Я же сказал, чтобы было тихо! — раздалось сверху.
— Да пошёл ты!
Щелчки выстрелов зачастили и на крышке люка заплясали искры.
И тут пароход сильно тряхнуло, и по трюму понеслась горячая тугая волна. Тут же ещё тряхнуло, полетели какие-то железки, раздался звук, будто рвался металл и вдогонку шелест текущей воды.
Лёшка интуитивно прыгнул на спальник, пытаясь зацепиться за него руками. Вода обрызгала его ноги и спину, и он повернул голову, пытаясь рассмотреть, что происходит в трюме.
Море заполняло трюм уверенно, поднимая надутые спальники на поверхности. Лёшку покачивало, но он сумел вцепиться так, чтобы его не смыло.
Трюм заполнялся не только водой, но и криками с шумом барахтающихся людей. Лёшка не обращал на это внимание, а только напряженно наблюдал за подъёмом своего спальника. Ведь люк был закрыт, и он думал, что когда вода наполнит трюм полностью, то он захлебнётся.
Когда до люка осталось всего ничего, и Лёшка приготовился ударить по нему ногами, подъём воды неожиданно прекратился. Он пригляделся и понял, что люк не был закрыт наглухо — через щель в трюм проникал свет. Этого было достаточно, чтобы разглядеть воду вокруг спальника. Но тут послышались всплески и голос:
— Малец, помоги!
Из полумрака трюма выплыл полусдутый спальник, за который держался Михаил. Лёшке стало понятно, почему мужик не влез на это подобие спасательного плота. Спальник просто перевернётся.
— Не подплывай! — крикнул Алексей. — Держись за него и замри!
Михаил удивленно-испуганно сверкнул белками глаз.
Раздался резкий, приглушенный водой, звук разрываемого железа. Пароход сильно качнуло, и створки люка стремительно стали надвигаться на Лёшку. Он поднял согнутые в коленях ноги, балансируя на спине, и когда створки приблизились, уперся в них, разгибая ноги и вцепившись в спальник. Тот стал уходить под воду.
— Держись, малец! — Михаил подплыл и стал удерживать выскользавшее из-под Лёшки спасательное средство. — Стукни по створкам!
Алексей пнул их ногами, и со скрипом одна из них двинулась вверх.
— Живи! — Михаил судорожно сунул в Лёшкину ладонь пакетик сухарей, и нырнул под матрас. Алексей почувствовал спиной опору и стал выдавливать створку.
Тут пароход заметно накренился как раз в нужную для Лёшки сторону — створка замерла, и спальник юркнул мимо неё в море. Алексей быстро перевернулся на живот, чуть не свалившись в воду, и стал мощно грести руками, чтобы оплыть подальше от образующейся на месте тонущего парохода, воронки.
Сердце бешено стучало, а холодная вода от его гребков попадала на лицо, смешиваясь с потом. Мозг был пуст, как барабан, но в сознании звучало только одно: быстрее!
Он не знал, сколько времени он так неистово грёб. Остановился только тогда, когда кровь заполнила мозг настолько, что он потерял сознание.
Очнулся он от холода и в кромешной тьме. Голова жутко болела и спина чувствовала только обжигающую ледяную корку. Руки заиндевели так, что не сгибались пальцы. Хорошо, что ещё руки и ноги были раздвинуты для баланса, да и море было на редкость спокойным.
В сознании пронеслись воспоминания. Стрельба, заполняемый водой трюм, крики людей и бешеная гонка на надувном матрасе. Последнее воспоминание было про Михаила и пакетик сухарей.
Лёшка разлепил покрытые легким инеем губы и тихо простонал — пальцы не чувствовали пакетик с едой. Впрочем, есть не хотелось, а страшно хотелось пить. Он осторожно стал сгибать руку, чтобы подвинуть к лицу ладонь. Давалось это с большим трудом и болью, но он смог. Стал обсасывать пальцы, чтобы унять жажду и хоть немного согреть.
«Живи!» — пронеслось в его мозгу голосом Михаила.
Алексей сунул слегка согретую ладонь под себя, пытаясь нащупать блок включения обогрева костюма и, когда показалось, что включил, вновь потерял сознание.
Алексей испугался. Он не понимал, что с ним происходит и где он находится. Зубы от холода, всепроникающего в поры кожи, отбивали мелкую дробь; сознание отказывалось понимать действительность, а голоса, раздающиеся над ним, давили на слух размытой басовитостью. Глаза видели только яркое пятно и две широкие тени.
— Ну, как он, доктор?
— Пришел в сознание. Остаётся только ждать... Чудо, что он вообще ещё живой.
Одна тень отодвинулась и постепенно исчезла. Вторая тень зашевелилась из стороны в сторону, иногда закрывая собой раздражающее яркое пятно. Алексей почувствовал легкий укол, отдавшийся потом в голове острой болью, и ... перестал что-либо ощущать, будто провалившись в сон.
Сколько он пробыл в таком состоянии, ему было неизвестно. В его памяти постоянно всплывали яркие отрывки прошлой жизни: ветхий дом на окраине Москвы, квартира с дешёвыми пластиковыми обоями и вечно дребезжащий громоздкий бойлер в ванной, который включали, чтобы помыть маленького Алексея; дерганая, истеричная женщина и вспыльчиво-импульсивный мужчина. И ещё, почему-то, вспомнилась процедура выдачи метрики о рождении Алексея — родители долго спорили, кто будет родителем номер один, а кто под номером два. Потом, когда Алексей пошёл в начальную школу, он их так и называл — родаван и турода. Странно, но воспоминания о школе почти не остались. Так, какие-то отрывки собезличенными учителями, нудящими о том, что вся ценность жизни кроется в индивидуализме каждого ученика.
Родаван больше нравился Алексею, чем турода. Когда Алексей окончил школу, он стал брать его с собой на работу. Лёша помнил огромные помещения, где крутились юркие роботы-грузчики. Как-то раз один из роботов встал на полпути к стеллажу, чуть не уронив пластиковый ящик. Хорошо Алексей оказался рядом, подметая пол от разной шелухи, и успел ящик придержать. Родаван тогда сильно обеспокоился. Он похвалил Алексея и закрутился вокруг робота, часто всплескивая руками:
— Вот дерьмо! Теперь придется выплачивать за этого робота! Ну, почему он встал именно в мою смену?!
Алексей из любопытства крутился рядом. На спине робота он нашёл большой квадрат, соединенный с другим пластиком еле заметным швом.
— А что это за квадрат, родован?
Родитель перестал гарцевать вокруг остановившегося механизма и посмотрел на спину робота.
— Не знаю, Лёха...
У Алексея в уме такой ответ не сложился. Как это? Родаван учился, окончил университет, а что за люк на спине робота не знает?
— А давай откроем! Вдруг починим...
Родаван выпучил глаза и замахал руками.
— Ты же в этом ничего не понимаешь!
— Ты понимаешь, — невозмутимо продолжал Алексей. — Ты учился и должен понимать.
Родаван напряженно думал. Наконец, принял решение — можно открыть, поскольку всё равно выплачивать ему. А так есть маленький, но шанс починить — лишь бы при передаче смены робот работал.
Пластик не без труда поддался на нажатие и взору Лёшки предстали внутренности механизма. Он был зачарован переплетением разноцветных проводов с коробочками разного размера.
— И что? — уныло спросил родаван.
Алексей присмотрелся и увидел, что один из проводов не имеет соединения. С одной коробочкой соединен был, а на скрутке лежал другой оголенный конец провода. Осмотрев внимательней коробочки рядом с оголенным концом провода, Лёша заметил свободный «быстроконтакт».
— Провод отсюда выпал, — сказал он родавану. — Надо вставить обратно.
— Точно? — засомневался родаван.
— Пока не попробуем — не узнаем.
«Быстроконтакт» никак не хотел защелкиваться, как Алексей ни старался, но он придумал выход — подложил рядом с проводом тонкий кусок пластика, и робот ожил — фотоэлементы подернулись желтым свечением и тихо зашуршали приводные механизмы.
— Ух ты! — выдохнул родитель. — Лёшка, с меня мороженое!
— Робот всё равно встанет, — сказал Алексей, закрывая люк куском пластика. — Аккуратно и медленно поставь его на «базу» и не используй в свою смену.
Родаван так и поступил. В следующую смену этого робота уже не было, и на «базе» красовался новенький механизм.
После этого случая отец стал несколько по-иному относиться к Лёшке и как-то дома, незаметно от туроды, передал Алексею небольшой гаджет.
— Лёх, это у меня от учёбы осталось. Может тебе пригодится...
Вообще всем было странно, что отец таскает Лёшку за собой. Такое не запрещалось, но выглядело неестественно. Дети до четырнадцати лет обычно сидели дома и дистанционно обучались. После наступления четырнадцати лет, когда отпрыск получал свой паспорт, то родители давали ему денег, сколько могли и отправляли в «свободное плавание». И пусть делает что хочет — учится, работает, снимает жилье. Свобода личности — это первейшее правило, которое надо было усвоить.
Туроду Алексей почти не помнил, она и дома появлялась редко, а после того, как Лёша окончил четыре класса начальной школы, появлялась в доме ещё реже и, поскандалив с отцом, опять куда-то уходила.
— Так вот, Лёха, — говорил родаван, — нет у тебя денег, и ты не человек. Я вот даже на твоё обучение не могу скопить, а она всё требует — то ей губы надо, то ногти, то сиськи... А о тебе кто думать будет? Эх, кто бы знал...
Потом, когда турода исчезла вовсе, Алексей узнал историю своего рождения. Какие-то богатые дяди известной гламурной тусовки захотели иметь ребенка. В базе данных они нашли туроду и предложили ей приличные деньги за роды. Родаван тогда работал врачом в центре искусственного оплодотворения. Дяди, сдав анализы, а потом и материал, заплатили и стали ждать. Тут на беду перед введением материала холодильник, где хранились пробирки, сломался. Родаван заметил это и доложил главврачу центра.
— Вводи всё равно! — крикнула главврач. — Может быть ещё живые...
Гламурные дядьки, желавшие присутствовать на этой «церемонии», были страшно огорчены тем, что их не позвали и пригрозили скандалом, если в дальнейшем условия договора не будут соблюдаться.
— Почему вы им не сказали об аварии холодильника? — недоумевал родаван Алексея. — Сдали бы материал ещё раз.
— Я не хочу лишиться репутации и работы, — отвечала главврач центра. — Заказчики очень долго к этому готовились. Представляешь, что будет, если им сказать про холодильник?!
Но шло время, а искусственная мать не подавала признаков беременности. Мало того, она заметно нервничала и, вообще, вела себя крайне беспокойно, без повода дергая персонал центра. Особенно доставалось родавану.
— С ней надо что-то делать, — сказал он главврачу. — Уже два месяца прошло, а результата нет.
Главврач поджала крупные губы и хитро прищурилась.
— Слушай, я тебе хорошо заплачу, — прошептала она, озираясь. — Давай снимем с неё тест, и если показатели будут в норме, то... воткни ей.
— Что воткнуть?! — не понял родаван.
Главврач показала взглядом на область ниже пояса. Родаван побледнел.
— Вы серьёзно?! Нет, пригласите кого-нибудь другого.
— Кого другого? — главврач шагнула к родавану и положила ладонь ему между ног. От неожиданного прикосновения он дернулся, но главврач нежно сжала пальцы.
— Ого! Неплохо! — вздохнула она, приоткрыв рот. — Нет у меня больше никого. Ты один в центре примерно такого же возраста, как заказчики. Мы эту дуру успокоим лекарствами и слегка возбудим... Хочешь, я тебе помогу?
— Н-нет, — он оттолкнул её руку. — Вы понимаете, что предлагаете мне?! Заказчики после рождения ребёнка, если вообще это случится, подадут на генетическую экспертизу.
— И что?! — усмехнулась главврач. — Её будут проводить в нашем центре. Что стоит подменить результаты? А мы тебя уволим с выплатой, скажем... пятьдесят тысяч евродолларов. И ты, естественно, будешь молчать.
— У вас что, никого другого нет на эту роль?! Возьмите любой биоматериал!
— Да не сдавал никто за последнее время! — скривила губы главврач. — У конкурентов дешевле. А в нашем центре только ты... так реагируешь на прикосновения. Другие особи с таким же «хозяйством», как у тебя — не реагировали никак. Или шарахались от меня. Я же не могу дать объявление в Сети — ищу того, кто умеет пользоваться своим органом... возраст такой-то... не принимающий алкоголь и наркотики. Где я, вообще, таких найду?! Сам знаешь — заказчики целый год вели «правильный» образ жизни, потом две недели торчали у психолога. Сейчас нормальный биоматериал стоит целое состояние!..
Она осеклась, понимая, что сболтнула лишнее, но было поздно...
— Сто тысяч, — тихо сказал родаван. — Я сделаю, но вы мне напишете расписку, что я это сделал по вашему принуждению. Это на случай, если будут проблемы с полицией.
Главврач сжала кулаки.
— Хорошо. Но всё будет под моим контролем. И это...
Она хищно улыбнулась.
— Со мной ты тоже попробуешь...
Родаван усмехнулся.
— Может, вы ещё это снимете, и выложите в Сеть?
Она приподняла грудь ладонями.
— Я бы выложила, если бы это было кому-то нужно. А ещё бы и денег заплатили. Увы, у меня предпоследний по списку гендер. А у тебя последний. Так что ролик наберет, в лучшем случае, десяток просмотров.
Родаван не огорчился. В узаконенном списке гендеров на первом месте стояли Transmasculine — особи «за пределами мужского». На втором — Other (другой). На третьем — Agender (бесполый). Это было сейчас модно.
Главврач достала из сейфа специальный стаканчик.
— Давай, — протянула его родавану, — сдавай анализ... Немедленно.
Она закрыла дверь дистанционным ключом и неторопливо расстегнула халат. Родаван сглотнул выступившую слюну.
— А может это... Введем ей через шприц?
Главврач освободила грудь из тесного бюстье.
— Меньше болтай, — она встала на колени и стянула с него брюки. — Начинай...
Влажные губы прикоснулись к родавану.
Возможно, эта афера и удалась бы. Но на беду у гламурной парочки нашелся тайный воздыхатель. В тайне от главврача он сумел подкупить в лаборатории персонал и сделал независимый тест ДНК у родившегося ребёнка. ДНК гламурных родителей в нем не обнаружили, и разразился скандал. Правда, он не затронул родавана, но суррогатная мать предъявила претензии. Пришлось брать её с сыном к себе домой и оформлять родительские права. Был заключён договор, по которому родаван обязался содержать и её, и сына. Договор был расторгнут туродой, когда Лёшке наступило двенадцать лет. И она отказалась от своих родительских прав.
Сделав себе тело, турода пропала где-то в борделях Ближнего Востока, где ещё было многоженство, и количество узаконенных гендеров не превышало восьми.
Алесей выскочил из сна неожиданно, будто его и не было. Сознание четко воспринимало звуки, глаза отчетливо видели, только щипало спину и руки. Да и ноги были ватными, будто их не было вовсе.
— Ух ты! Очнулся!
Лёшка чуть повернул голову и увидел существо довольно приятной наружности — молодое, с длинной шеей, высокими скулами, пушистыми волосами и пухлыми губами. Правда, под черной мешковатой курткой всё остальное разглядеть было невозможно, кроме участка нательного белья в бело-голубую полоску.
Он зажмурился и попытался сообразить — каким словом можно назвать это существо. На ум, вдруг, пришли слова, вычитанные в гаджете родавана: девочка, девушка, женщина...
Выбрал девушку. Вроде, подходяще...
— Меня Оля зовут, — улыбнулась она.
Лёшка слегка ошалел. А вдруг она начнёт раздеваться?! Что тогда делать?!
К его удивлению, она не стала раздеваться, а только взяла стакан с какой-то жидкостью и протянула ему.
— Это надо выпить и тебе сразу станет лучше. Наши медики — просто волшебники!
Алексей больше поверил слову «волшебники». Такому мягкому и доброму. Но облокотившись на руки, не смог сразу подняться.
— Я помогу, — девушка неожиданно взяла его за спину, наклонившись, и он разглядел за отворотом куртки и нательным бельём два торчащих бугорка, увенчанных маленькими кнопками. Его нос учуял мягкие и незнакомые запахи.
— Где я? — он втянул запахи носом, и почувствовал, что в его сознании происходит нечто. Почему-то захотелось обнять эту девушку, прижаться к ней всем телом. Но он, только, сел, прислонившись спиной к изголовью. Затем взял стакан и выпил содержимое.
— Ты в медблоке, — Оля выпрямилась и чуть склонила голову к плечу. Пушистые волосы колыхнулись в ту же сторону.
Тут она будто что-то вспомнила и смешно сложила губы бантиком.
— Ты полежи немного, — Оля повернулась и подошла к двери, распахнула. — Я выйду и сообщу...
Что она хотела и кому сообщить, так и не сказала.
Алексей лежал и осматривал странное помещение с четырьмя лежанками. Каждая была оборудована из металлических конструкций и толстым надувным матрасом, покрытым большим куском белого материала. Напротив двери стоял голубой шкаф, с непонятными приборами, склянками, коробочками и пузырьками. У изголовья его ложа, на маленьком стуле, лежала его одежда, паспорт и гаджет родавана. Под стулом стояла обувь.
— Надо уходить, — прошептал Алексей и стал спешно одеваться.