…Белый телефонный аппарат внутренней связи, издал мелодичный звук, и разговор ни о чем с профессиональной вежливостью прервала секретарша…
- Обращаясь из приемной по громкой связи, она сообщила… - Прошу прощения, что отрываю вас от дел, но пришел Андрей… - Что мне ему сказать? Он может войти…?
- Аркадий Исаакович неспешно вдавив каблуки в пол, непринужденно с важным видом, как бы говоря, что его отношения со служащими и интерес к ним не выходят за деловые рамки, оттолкнувшись, повернулся в своем вращающемся кресле, небрежно привычным жестом нажал облаченным в сверкающий перстень пальцем на клавишу переговорного устройства, и распорядился: - Да Танюша…, - конечно пусть входит…!
- Он проговорил это тихо, но в голосе его безошибочно угадывалась определенно явная привычка командовать. Затем поерзав в кресле, он вдруг стал сух и корректен и, скорчив гримасу при этом, импульсивно барабаня пальцами по отполированной столешнице понизив голос до конфиденциального шепота, почему-то вкрадчиво обратился к Алану…
- Алан! Знаете, мне вовсе не хотелось бы выглядеть невежливым, - я прекрасно понимаю, что мы уклонились от нашего разговора, но вы не могли бы, немного подождать в приемной, буквально минут пять, - мне нужно срочно «перетереть» с моим сотрудником. У нас с ним есть кое-какие неотложные дела, к которым мне хотелось бы, не откладывая, приступить…
- Алан вновь отметил про себя пристрастие директора коммерческой компании к жаргонным словечкам. Он и сам иногда ловил себя на таких выражениях, хотя и старался следить за своей речью...
- После произнесенной фразы вытянув ноги и развалившись в кресле как в театре, Аркадий Исаакович с довольным видом поднял руку и щелчком стряхнул с лацкана модного пиджака незримую пушинку, и словно предвкушая свое торжество с показным, но менее дружеским почтением, вальяжно добавил…
- Как раз-таки именно этот мой подопечный непосредственно занимается часами и, как только я с ним закончу, мы незамедлительно займемся вашим делом…
- Алан же внешне оставался бесстрастен - достоинство ему не изменило, даже веко не дрогнуло. Он помешал кофе, глотнул, не ощущая его вкуса, спокойно отставил чашку и, не возражая, уже во второй раз в той же манере ответил…
- Что ж, хорошо... Можно и подождать немного, пока я располагаю временем… - про себя же с легким раздражением подумав: не спорить же с этим делягой, влюбленным в себя до восторга. Пусть упивается, сверхчеловек, да и только. Хотя его так и подмывало ответить, по обыкновению, резко, но он ведь был не у себя дома, а в гостях!
- Затем он позволил себе улыбнуться, с легкостью привстал, с независимым видом поднял со стола папку с документами и, слегка размахивая ею, пересекая кабинет, неспешно направился к выходу.
- В дверях он невольно посторонился, совсем случайно столкнувшись, почти носом к носу с невысокого роста крепышом с взъерошенной шевелюрой на голове и с козьей точно приклеенной к его кирпичного цвета лицу до неприличия неухоженной бородкой.
- У него была не очень располагающая внешность. Его коричневое лицо лоснилась, отливаясь жирным блеском, рыжие, словно густая щетка усы под щербатым носом с вздутыми ноздрями висели клочьями, свисая на губы, а из ушей торчали длинные поросли шерсти. Он должно быть давно перестал заботиться о своем внешнем виде, пришло в голову Алану…
- Одет он был в мешковато-бесформенный серый костюм, а на шее у него болтался дрянной с претензией на моду придававший ему вульгарный вид давно уже не в белый горошек галстук. Под мышкой он зажимал тощий портфель с оборванными ремнями и расклёпано сломанным замком, а в обеих руках похожих на желтые когтистые лапы хищной птицы он нервно сотрясая, держал два толстых кожаных кейса.
- Этот человек производил довольно-таки странное впечатление, он казался каким-то чрезмерно взбудораженным и, по всей видимости, находился во взволнованно-неконтролируемом душевном состоянии. Он был похож на взъерошенного воробья, и по всем поведенческим признакам походил на буйно помешанного недавно сбежавшего из ближайшего сумасшедшего дома. Видно было, что он всерьез нервничал. Зрачки его затравленно-выпученных глаз были чересчур расширены, как у человека с психическим отклонением или нечистой совестью и он, весь подергиваясь заметно суетился...
- Вид крепыша удивил и насмешил Алана, но, само собой разумеется, он этого не показал. Он просто посмотрел на него как врач на больного, которому он уже поставил диагноз и сделал вид, что совсем не придал его облику никакого значения, про себя же подумав; Каждый сходит с ума по-своему. Ведь существует же болезнь - безумие! Говорят же, что когда человек сходит с ума то ему кажется, что сумасшедшие - те, кто его окружают. Известно же что такие больные, как правило, не осознают, что они потеряли разум и логика таких психически больных совершенно непостижима, она понятна разве что для таких же психов, как и он сам. Видать, так оно и есть…
- Очевидно, что этот человек также страдал одышкой, так как дыхание у него было тяжелое, и он взахлеб учащенно дышал, но его одышка вместе с неуравновешенной ненормальностью не помешала ему отвесить поклон и окинуть Алана пронзительно-изучающим взором своих каштановых навыкате глаз.
- Обменявшись короткими извинениями почти на ходу наспех поздоровавшись Алан, вежливо кивнул в ответ и так же непринужденно, как и появился, размеренной поступью покинул кабинет, плотно притворив за собой дверь. И уже далее проследовав из кабинета директора коммерческой компании в приемную он, вскинув голову, увидел двух крепких и внешне уверенных в себе парней, которые шепотом переговаривались…
- Не нужно было быть гигантом мысли, чтобы догадаться, что эти двое были не просто залетными птицами занесенными сюда каким-то ветром, а прибыли они сюда вместе с этим неуравновешенным сотрудником. Они производили впечатление людей упрямых и настойчивых и представляли собой внушительное зрелище. Оба рослые, плотные такими обычно изображают гангстеров в кинофильмах…
- Глаза Алана пробежались по их лицам. Сразу было понятно, что отваги и тренированности у этих двоих было в избытке, а вот человечности маловато и милосердие им было чуждо.
- Алану достаточно было одного взгляда на этих громил, чтобы сразу понять, что в их надменном поведении сквозила определенная враждебность. Кроме того, инстинкт подсказывал ему, что в их скрытом перешептывании речь шла о нем.
- Он перевел твердый взгляд с одного на другого...
- Среди них выделялся один грузный великан с мощной бычьей шеей в слишком свободном костюме цементного цвета, под которым угадывались стальные мускулы. Он, должно быть, обладал недюжинной атлетической силой, и вид у него был неприступный. Высокий рост и осанка делали его внушительным но, тем не менее, его внушительные размеры не производили впечатления неуклюжести. Его гипертрофированной величины скривленные губы делали его похожим на вождя какого-нибудь африканского племени, а голова его напоминала картофелину с глубоко погруженными глазками, которые и были ртом, глазами и ушами этого человека. Должно быть, он родился с такой угрюмой рожей почему-то подумал Алан…
- Второй был молод тоже пышущий здоровьем широкоплечий верзила спортивного телосложения с прямой как палка спиной. В нем ощущалась личность сильная, но холодная без намека на теплоту и не внушающая ни малейшего доверия. Воротник его рубашки врезывался в мощную шею. Он был отлично одет, но без лишнего шика. На смуглом волевом лице, обрамленном черными как смоль коротко стрижеными волосами, из-под низкого лба и нависших густых бровей блестели цепкие, ничего не выражающие, но свидетельствующие о слабоумии серо-стальные глубоко запавшие глаза, которые быстро перебегали с предмета на предмет. Всем своим видом он производил впечатление кого угодно, но только не обремененного поисками смысла жизни вдумчивого интеллектуала. Такие лица не забываются... Его деформированное, испещренное шрамами с квадратной челюстью с раздутыми ноздрями мясистого носа лицо боксера и невообразимо длинные свисающие руки, придавали ему сходство с обезьяной...
- Глядя на этих громил, с которыми на узкой тропинке было бы лучше не встречаться, и которых конечно можно было бы назвать величественными и импозантными, если бы они не производили впечатления какого-то совершенно сверхъестественного кретинизма Алан, хотя природа не обделила его ростом, рядом с ними ощутил себя лилипутом. Ему для того чтобы взглянуть в лицо одному из них, пришлось высоко задирать голову. Парни же при виде его, вначале недвусмысленно переглянулись, обменявшись многозначительными взглядами, а затем их недоверчиво-холодные глаза, бесцеремонно остановились на нем, рассматривая его с ног до головы долгим внимательным взором.
- В этот прохладный момент, когда недоверчивые глаза этих двоих с недоброжелательным любопытством приподнявшись, впились в него, буравя сверлящим взглядом исподлобья у Алана явно возникло неприятно-тревожное ощущение, точно его ненароком без его на то ведома и согласия сфотографировали и, что теперь он навеки запечатлелся в их памяти. Через секунду, парни вновь переглянулись и, выпрямившись, развернув тяжелые плечи, нерасторопно тяжелой поступью вышли из помещения приемной в коридор бизнес центра.
- Проводив этих мрачных типов долгим взвешенным взглядом, выждав пока этот совершенно немыслимый дуэт доисторических питекантропов удалиться Алан постоял, немного поразмыслив потом подошел, уселся, разместившись на черном кожаном диване для посетителей напротив столика секретарши, и всецело переключив все свое внимание, с улыбкой обратился к ней…