Теперь я свет ловлю лишь Вашим взором,
постигнув, как до этого был слеп
и с Вами прохожу легко в просторы,
туда, где ходу мне, хромому, нет.
Бескрылый сам, лечу на Ваших крыльях
и вместе с Вами мыслями парю,
топлю свои желанья в Ваших вихрях
желаний, за что вовсе не корю.
За Вами вслед люблю и ненавижу,
симпатии и гнев к другим делю;
душою Вашей мир вокруг я вижу
и Вас за то душой боготворю!
Я, как Луна, которая сияет,
когда к Земле свет Солнца отражает…
Весной 1532 года в жизни Микеланджело появился Томмазо деи Кавальери. Как пишут Бенджамин Блеч и Рой Долинер, «эта весна стала весной жизни Микеланджело».
Они познакомились почти случайно. Дело в том, что благородное римское семейство Кавальери в течение многих веков посвящало себя сохранению архитектурных и живописных сокровищ города. И вот как-то раз Микеланджело постучал в дверь их дома. Его встретил очень красивый человек, который находился в самом расцвете своих двадцати трех лет, и Микеланджело вспомнил, что видел его на одном приеме пару лет тому назад.
По словам Бенджамина Блеча и Роя Долинера, имя Томмазо деи Кавальери «в ту весну было у всех на устах». «Поразительно красив», он «являл собой идеал образованного дворянина». Ко всему прочему, «он также был страстно увлечен искусством и архитектурой и перепробовал себя как любитель во всех их видах». Короче говоря, Микеланджело показалось, «что этот двадцатитрехлетний придворный юноша явился к нему из самых его романтических мечтаний» И случилось невероятное: великий мастер вдруг стал вести себя как влюбленный мальчишка. Он посылал «своему Томмазо» сумасшедшие письма и прекрасные поэмы. Томмазо на это отвечал холодно и подчеркнуто вежливо: будучи горячим любителем живописи, он хотел бы стать подмастерьем великого мастера. Да, для него «особое внимание» со стороны Микеланджело также казалось исполнившейся мечтой. Но, как говорится, ничего больше. Тем не менее они станут неразлучны, рисуя на площадях города и беспрерывно болтая, словно старые друзья.
Были ли они любовниками? Микеланджело повсюду сеял загадки.Бенджамин Блеч и Рой Долинер по этому поводу пишут:«Историки и другие ученые выдвинули массу предположений о том, была ли между Микеланджело и Томмазо физическая близость. Большинство сомневается в этом, хотя, честно сказать, это не так важно, к тому же нас вовсе не касается. На самом деле важно то, что в глубоком отчаянии Микеланджело все же не были чужды любовь и страсть, что помогло ему вернуть вдохновение». По мнению современников гениальные фрески «Страшного суда» в Сикстинской капелле появились вследствии неустанных уговоров, слетавших с прекрасных губ Томмазо и уже за это мы должны быть ему благодарны…