Эдит сидит на пуфике в торговом центре, прислонившись к высокой стене, обитой деревом. Ее волосы – цвета дерева. Темно-темно коричневые. Прямые, постриженные ровно, словно по линейке. Усталый взгляд серых глаз смотрит в узкое окно слева. По стеклу, частично заклеенному рекламой, ползут ручейки дождевой воды. Эдит вытягивает руку из – под сложенного на коленях бежевого пальто - тени ручейков невесомо скользят по тонкому запястью и пальцам, образуя причудливый узор на ее белесой коже. Такой же белесой, как марево за окном, в котором тонет уставший от дождя город.
Какая пошлость.
Когда это началось?
Эдит вошла в торговый центр с бабушкой. Эдит вошла с ней, но кто за кем должен был следить? Конечно, бабушка за Эдит. Или Эдит за бабушкой? Но ей не хотелось следить. Ей хотелось конфет. Тех, что продают на развес, которых можно набрать сколько хочется из маленьких прозрачных коробок. Круглые клубничные леденцы, которые легко зачерпнуть целую горсть за раз, червячки в сахарной обсыпке, для которых наоборот нужны ловкость и сноровка, чтобы достать хоть парочку. Зефир, орехи в позолоченном шоколаде, лакричные тянучки, которые многие ненавидят, а Эдит любит. Мармелад любых цветов, ириски, пастила, и даже желе, пачки которого плавают во льду, ведь безо льда они протянут недолго. Недолго – это сколько? 12 часов.
Находясь в торговом центре легко потерять счет времени. Можно забыть, какая погода снаружи, день там или ночь. Ведь в торговом центре всегда день, всегда ясно и тепло. И только взгляд в будто случайно оставленное окно, не загороженное стенкой магазина или кафе, как портал возвращает тебя в реальность – дело близится к вечеру. Идет дождь.
Эдит переворачивает руку – и теперь ручейки стекают по ее ладони. Девушка невольно ждет перезвона капель о мраморный пол, но его конечно нет.
У бабушки не было мобильного телефона. Не было и знания языка.
Она потерялась и протянула 12 часов.
Эдит точно это знала, ведь пока полиция говорила с мамой, Эдит выливала из сумки растаявшее желе.
Тогда она начала ловить это чувство.
Мир стал смотреть на нее как-то очень по-особенному. Люди, вещи, даже стены – во всем и во всех она видела этот взгляд.
Эдит долго ищет верные слова, чтобы объяснить психологу, что это за взгляд. Но смогла вспомнить только случай, когда заглянула в приоткрытую дверь маминой спальни.
Эдит увидела незнакомую мужскую спину и мамины ноги, обхватившие мужчину вокруг талии. Мамино лицо с налипшими на лоб волосами на миг показалось из-за смуглого плеча. Мама заметила ее, Эдит, стоявшую у двери. И это был тот самый взгляд. Ритмичные движения и замерший на ней точно такой же… Пугающий? Ненавидящий? Бросающий вызов? Разочарованный? Слова не описывали взгляд, как она его ощущала, а вот воспоминание каким-то образом – да.
Психолог спрашивает у Эдит, почему в ее воспоминаниях никогда нет звуков. Она никогда их не описывает. Как звучал бабушкин голос? Что за музыка играла в торговом центре? Как скрипела кровать? Как хлопнула дверь в спальню? Как рассыпались конфеты по мраморному полу?
Эдит не знает ответа. Знает только, что ей хотелось перестать ходить в этот торговый центр. Перестать видеть дождь за окном. Просто перестать.
Почему бы и правда не перестать?
Предложение ведь очень простое. И очень сложное. Она приходила сюда каждый вечер и сидела тут. Просто сидела. Сколько? 12 часов? Вряд ли, она бы столько не протянула.
Но что, если просто взять и перестать?
Эдит признается психологу, что боится, что это ее уничтожит. Психолог что-то отвечает, что-то ободряющее, но Эдит уже не слушает. Ее завлекает, поглощает эта мысль. Очень страшно, но все-таки, каково это?
Эдит неуверенно встает с пуфика и пятится к эскалаторам. Словно никто в торговом центре не должен узнать, что она задумала.
Эдит бежит по эскалатору, потом по еще одному вниз, на ходу надевает свое бежевое пальто.
Путь вниз кажется бесконечно долгим, у Эдит кружится голова. Она боится опоздать, снова боится опоздать и потерять что-то важное.
Вот и вращающиеся стеклянные двери, беззвучно рассекающие воздух.
Эдит выбегает из торгового центра и замирает, ослепленная светом.
Она стоит во дворе торгового центра и пытается проморгаться. Впервые сквозь серые тучи проглядывают солнечные лучи. Эдит осторожно присматривается к ним. Позволяет себе улыбнуться. И правда, солнце. Неужели удалось? Неужели она правда может просто уйти? Может даже вообще больше не приходить, раз за разом прокручивая в голове – бабушка, конфеты, 12 часов?
Психолог радуется прогрессу Эдит. Радуется и она сама. Улыбка не сходит с ее лица, даже когда солнечные лучи поджигают деревья в красивых кадках, расставленных вдоль торгового центра. Пламя бесшумно поглощает молодые листья, иссушает всего секунду назад мокрые от дождя стволы.
Главное, что дождь перестал.