Яблоневый сад

               

*** Моей несравненной Амаль посвящается



    Жила на свете семья. Папа, мама, сын и маленькая дочка. Через семь лет, после рождения сына, родители очень радовались появлению на свет девочки, которую назвали именем «Асма», что означает красивая или возвышенная. Её брат, которого звали Ханиф (честный, правдивый), также, не мог нарадоваться рождению своей сестрёнки. После её рождения, несмотря на свой семилетний возраст, он, как-то даже, возмужал, ощутив себя старшим братом и защитником своей маленькой сестрёнки, всячески оказывая ей свою искреннюю заботу.
В семье, где жила любовь и царствовало счастье, Асма, как самая младшая, была постоянно в центре внимания, что, ей самой, очень нравилось. Таким образом, все её детские прихоти исполнялись беспрекословно.
Ханиф, очень любивший свою сестрёнку, ежедневно, после школы, забирал её из детского сада и, дома, уделял ей большую часть своего времени, играя с ней и, всячески, развлекая.
Быстро прошло время. Асма пошла в школу.
Так уж получилось, что, повзрослев и чувствуя себя особенной, Асма стала проявлять некоторое неуважение к своему брату, выражающееся в непослушании и игнорированию его замечаний.
Увидев это, отец, взял с собой Асму, и, под предлогом покупки продуктов в магазине, находившегося неподалеку, вышел с ней из дома.
Выйдя со двора дома, он усадил Асму на уличную скамейку,  и, сев на корточки перед ней, сказал:
- Доченька! Конечно ты еще ребёнок, но попытайся понять, что любовь и заботу, которую к тебе проявляют все члены семьи и, особенно, твой брат, искренне любящий и заботящийся о тебе – это благо, которое надо ценить и быть благодарной. Так как благодарность – малейшая из добродетелей, а неблагодарность – худший из людских пороков.
Все эти слова слышала старушка, сидевшая немного поодаль, на соседней скамейке, молча, не отрывая взгляда от Асмы. Её часто видели на этой скамье, всегда одетую в старое выцветшее платье, в платке, завязанном под подбородком, с облезлой кожаной сумкой, которую держала на коленях худыми трясущимися руками.
Купив все необходимое, Асма с отцом вернулись домой. Вечером, во время чаепития, Асма положила на стол, купленную ей, большую плитку шоколада и принялась ее делить. Раздав по кусочку отцу и матери, остаток она положила перед собой, не удостоив вниманием своего брата, сидящего за этим же столом.
Поделившись своей долей шоколада с Ханифом, отец с разочарованием произнес:
-Да…, ты ничего не поняла из того, что я тебе сказал. Как бы не было поздно…
На следующий день, вечером, Ханиф с Асмой, по просьбе матери, пошли за хлебом. Выйдя со двора, Асма вновь увидела ту старушку, которая все также сидела на скамье. Проходя мимо неё, выходя на улицу, Ханиф попросил Асму дать ему руку, на что Асма резко одёрнула руку.
- Почему ты со мной так себя ведёшь? – спросил Ханиф раздраженно.
- Просто не хочу! – коротко ответила Асма.
Возвращаясь из магазина, Асма, демонстрируя свою самостоятельность, шла немного позади Ханифа.
Проходя мимо, всё также, сидящей на скамье, старушки, Ханиф молча вложил ей денежную купюру в руку, держащую сумку.
Старушка кивком поблагодарила Ханифа вслед и перевела взгляд на Асму, идущую следом за ним. Когда Асма поравнялась со старушкой, та легонько схватила её за руку, и пристально глядя ей в глаза, произнесла:
- Если ты ещё раз проявишь неуважение к своему брату, то потеряешь его навсегда. Он превратится в птицу и улетит от тебя, нисколько не желая этого.
Асма, испуганно одёрнула свою руку и бегом догнала своего брата, взявшись с ним за руки.
Ханиф, не видевший этой сцены, был искренне удивлен такому проявлению своей сестрёнки.

Наступило утро. Родители ушли на работу, оставив детей одних в доме.
Ханиф, выполняя просьбу матери, пересаживал на веранде комнатные цветы, меняя почву в горшках. Асма, сидя на ковре, на полу, в своей комнате, была занята игрой в куклы, подаренными ей на день рождения.
- Асма! – позвал сестрёнку Ханиф. - Помоги мне, пожалуйста, у меня не хватает рук.
- Я занята! – резко и громко ответила из своей комнаты Асма.
- Асма! Мне нужна твоя помощь, иначе я не удержу и уроню горшок с цветком – умоляюще попросил Ханиф.
- Нет! – отрезала Асма, не прекращая любоваться своей куклой.
С веранды раздался шум, похожий на падение тяжелого предмета, после чего, наступила тишина. Асма, повернувшись в сторону исходящего звука, недовольно покачала головой и продолжила поправлять платье своей куклы. Через несколько минут тишины, отложив в сторону свою куклу, Асма встала с места и, стоя на месте, громко произнесла:
- Я проголодалась!
Не услышав ответа, она повторила ещё громче: «Ханиф! Я проголодалась!»
В ответ было молчание и воцарившаяся по всему дому необычная тишина.
Асма, с недовольным выражением лица, направилась к веранде, где работал Ханиф.
Выйдя на веранду, она увидела разбитый керамический горшок из под цветка, с рассыпанной на полу землёй, и сломанный стебель цветка. Ханифа не было. На подоконнике, у открытого окна, сидел голубь с серо-голубым окрасом оперения, растерянно поворачивающий свою голову то в одну, то в другую сторону.
Остолбеневшая Асма, вдруг, вспомнив о предупреждении старушки, глядя на голубя, дрожащим голосом тихо произнесла:
-«Ханиф!».
В ту же минуту, голубь развернулся и вылетел в окно.
Сердце Асмы билось так сильно, что кроме его ударов она не слышала ничего. Ей казалось, что она задыхается от нехватки воздуха.
Пересилив свою окаменелость, она подбежала к окну и посмотрела вслед улетающему голубю, в сторону реки. Впившись взглядом в точку, в которую превратился улетевший голубь, она с ужасом думала, что же она скажет своим родителям.
Растерянно, совсем не владея собой, Асма машинально, взяв совок с веником, убрала рассыпанную землю со сломанным цветком в пластиковый пакет. Отложив его в сторону, с обломками керамического горшка, она, упёршись лбом в стену, повторяя бесконечно имя своего брата, горько разрыдалась.
Не понимая, что больше её пугает: потеря брата или страх перед родителями, Асма, закрыв за собой дверь, выбежала на улицу и направилась к скамье, где сидела обычно та старушка.
К её облегчению, старушка сидела на своем месте, всё в той же позе, как обычно.
- Здравствуйте бабушка! – поздоровалась Асма, встав прямо перед старушкой.
Старуха, молча вглядываясь в заплаканное лицо Асмы, произнесла:
- Да уж… Ты, всё же сделала это! Я так и думала!
После этих слов, Асма разрыдалась ещё громче, прикрывая свое лицо ладонями.
Всхлипывая, она спросила:
- Бабушка! Что мне делать? Как мне вернуть моего брата?
Убирая ладони с лица Асмы, старуха, пристально вглядываясь в её глаза, сказала:
- Ты должна для себя определить насколько ты любишь себя? Насколько ты любишь своего брата? Насколько ты любишь своих родителей? Способна ли ты любить кого–либо, кроме себя? Может тебе определиться в этом поможет твоё воспоминание, насколько добры и нежны были к тебе твои родные, и, в частности, твой брат? Насколько он был рад твоему рождению и как он о тебе заботился? Может ты, сможешь понять, насколько ты была эгоистична и самовлюблена, что твои глаза покрылись пеленой, скрыв от тебя истинную ценность твоего окружения. Да… Не потеряв, невозможно понять ту ценность, которую ты имеешь. А, ведь, впереди в жизни столько предстоит пережить потерь…

Асма стояла перед старухой, слушала её и горько плакала, каждый раз вытирая катящиеся слёзы своей ладонью.
- Я очень люблю своего брата… - не переставая плакать, промолвила она. - Я не знаю, почему так вела себя с ним… Я не знаю… Но…, если бы он был сейчас со мной, я бы никогда не повторила этой ошибки – сказав это, Асма вновь разрыдалась.
Старуха, с серьёзным выражением лица, не отрывая взгляда от заплаканных глаз Асмы, выдержав довольно длинную паузу, будто о чём-то размышляя, произнесла:
- В твоей беде, случившейся по твоей вине, может помочь только искренняя любовь. Если ты действительно осознаёшь свою неправоту и, наконец, поняла, что была отвратительно неуважительна и неблагодарна, только тогда у тебя могут появиться силы для того, чтобы преодолеть все трудности и вернуть своего брата. Все зависит только от тебя. Единственное, чем я могу тебе помочь, это указать направление поиска. Готова ли ты?
- Да! Да! Я готова, бабушка! – оживившись, воскликнула Асма.
- Твой брат сейчас в яблоневом саду. Этот сад находится у истоков этой реки, что протекает недалеко от нас. Если у тебя хватит любви и сил, то, достигнув этого сада, ты должна будешь безошибочно узнать своего брата. Поверь мне – это не просто. Если ты ошибёшься, то… больше не увидишь своего брата никогда!
- Я сейчас же пойду на его поиски! – воскликнула Асма и, поблагодарив старуху, побежала в дом.
Дома, надев брюки и куртку, написав записку родителям: «Я пошла искать Ханифа», собрав свой рюкзачок, в который вместилась тёплая кофта, лыжная шерстяная шапочка, зажигалка отца, маленький электрический фонарик и половина батона белого хлеба, Асма, закрыв двери дома на ключ, вышла на улицу.
На углу, на скамейке, старухи уже не было. Прохожие шли по своим делам, нисколько не обращая внимания на Асму, направляющуюся к берегу реки, которая сразу же, за пределами города, резко уходила вверх по ущелью в горы, начиная с водопада. 

Был полдень, когда Асма добралась до водопада, откуда река, против течения, поднималась извилистою змеёй вверх по ущелью. С рюкзаком на спине, Асма, преодолевая склоны ущелья по берегу реки, всё время вспоминала те моменты, когда Ханиф подавал ей руку, помогая перейти дорогу или перепрыгнуть через препятствие. Вспомнив эпизод, когда неожиданно начавшийся весенний ливень стал заливать все вокруг, как при настоящем мирском потопе, Ханиф, посадив себе на спину сестрёнку, крепко обнявшую его за шею обеими руками, бежал по потоку нескончаемой воды и глубоким лужам домой, Асма, присев на корточки, очередной раз громко разрыдалась. Перед её заплаканными глазами возник образ той старухи и вспомнились её слова: «… Не потеряв, невозможно понять ту ценность, которую ты имеешь».

Подойдя к потоку реки, Асма утолила свою жажду, и уверенно направилась дальше, вверх по реке.
Уже вечерело. Солнце закатывалось всё ниже и ниже за горные хребты, иногда, выглядывая между их вершинами, ярко освещая определённую часть реки, будто указывая направление пути.
- «Скоро стемнеет, - подумала Асма. –Что я буду делать в этом ущелье? Надо бы собрать дрова для костра».
Поднявшись немного выше по склону, она набрала охапку сухого хвороста и вернулась к реке, на укрытую свежей зеленью небольшую полянку, определив её местом для своего ночлега.
Наступила ночь, в которой властвовал лишь шум горной реки. Вокруг было настолько темно, а небо настолько чистым, что звезды, висевшие над головой, казались необыкновенно сияющими и невероятно большими.
- «Мои родители сейчас, наверное, сходят с ума, прочитав мою записку», - подумала Асма, располагая под светом фонаря, тонкие веточки «вигвамом» между двумя камнями, как делал это её отец в горах, разжигая костер.
Потянувшись к рюкзаку за зажигалкой, она увидела вдали, по этому же берегу реки, огни.
- «Наверное, там кишлак»,- подумала она, и водрузив рюкзак на спину, подсвечивая себе фонарём, спотыкаясь постоянно о камни и корни деревьев, направилась в ту сторону.
Подойдя ближе, взору Асмы представился глинобитный дом, с двумя освещёнными изнутри окнами, расположенный в середине небольшого дворика, ограждённого забором из древесных прутьев.
Не успела Асма подойти к ограждению, как из двора, раздался басистый лай сторожевой собаки и звук металлической цепи.
На лай собаки, отворив дверь, вышла хозяйка дома. Оглядевшись в темноте, она выкрикнула:
- Кто здесь?
- Здравствуйте! Вы не позволите мне зайти к вам?- спросила Асма, держась руками за ограждение.
Услышав детский голос, хозяйка, повернув голову в сторону раздавшегося голоса, не отпуская руку от открытой двери, произнесла:
- Заходи деточка. Не бойся, собака на привязи.
Асма, включив фонарик и освещая перед собой дорогу, все ещё опасаясь собаки, направилась к хозяйке.

Дом состоял из двух комнат с очень скромным убранством. В комнате, куда пригласили пройти Асму, находился один платяной шкаф, в углу которого, в одну большую стопку аккуратно были сложены и прислонены к стене, разноцветные курпачи (узкое стеганное ватное одеяло). На полу, вокруг потрёпанного ковра, были разложены, по периметру комнаты, такие же курпачи с люляболиштами (цилиндрическими ватными подушками) у стен, на которые предназначалось опираться, сидя за дастарханом (заставленную яствами скатертью). Хозяйкой оказалась худая, среднего роста, женщина, лет сорока от роду, в балахонном широком платье и выразительными чёрными глазами. Чёрные, как смола, волосы были прикрыты цветастым платком, с узлом, завязанным на голове спереди.
Рассказывая свою историю, за ужином, предложенным гостеприимной хозяйкой, Асма очень боялась, что она ей не поверит.
Однако, молча выслушав рассказ, хозяйка, сделав глоток чая из пиалы, не отрывая взгляда от дастархана, задумчиво произнесла:
- Не потеряв…, не оценишь…- это правда. Я всю свою жизнь жила с мужем, надеясь на хорошие времена, когда у меня будет полный достаток, решив, что мне достаточно одного сына, которого я хотела обеспечить всем. Сын подрос и поехал на заработки, где бесследно и пропал. Уже много лет, как о нём нет никаких известий. Теперь муж в городе, на заработках, а я здесь, одна… с собакой.
    Вытерев слезы в глазах, она продолжила:
- Мне бы хотелось иметь такую дочку, как ты. Наверное, она и была бы у меня, если бы я не была столь практичной, желая совместить свой достаток с рождением детей… Но, время, здоровье, нескончаемые обстоятельства,- все это привело к моему, в целом, материнскому одиночеству настолько, что мысль о никчёмности этой жизни, когда нет тех, ради которых стоит жить и бороться, приводит меня в глубокое уныние. Я думаю, что ты, на всю, свою будущую, жизнь, сделала правильные выводы из происшедшего, раз пошла искать своего брата, подвергая себя опасности, несмотря на свой детский возраст и непредсказуемость успеха твоего похода. Себялюбие и неблагодарность, это страшные пороки человека. И только поняв это, можно эти пороки побороть.
- Я слышала об этом «яблоневом саде» от стариков. Уж, не знаю, как ты там должна узнать брата, если доберешься, но старики рассказывали, что только искренность желаний и добрые намерения, исходящие глубоко от сердца, могут там помочь.

Рано утром, хозяйка, накормив Асму завтраком и, положив в рюкзак две лепёшки с сахаром, пожелав ей удачи, проводила её в путь, долго провожая её взглядом вслед.

Весь день Асма шла вверх по реке, преодолевая склоны гор в местах, где река врезалась потоком в крутые высокие скалы.
Ближе к вечеру второго дня, Асма впереди себя увидела ещё один домик, расположенный прямо на склоне горы, под которой текла бурная река.
Направляясь к этому домику, она, изрядно уставшая, задавала себе вопрос: «Сколько ещё пути до сада? Хватит ли у меня сил? И что там ожидает меня, в этом саду?»
Постучавшись в дверь домика, она, от усталости, прислонилась к обочине двери.
Дверь открыла девочка её возраста с распущенными каштановыми волосами, в красном цветастом платье и, такой же расцветки, штанишками.
Девочка жила со своим дедом, пока её родители, так же, как и многие, были на заработках в городе.
 Деда девочки нисколько не удивил её рассказ о причинах столь рискованного похода.
Накормив её, он произнес:
- Завтра я отвезу тебя к старому чинару, который растет далеко отсюда. За чинаром начинаются сплошные заросли ежевики, через которые уже лет двести никто не проходил. Говорят, это страшное место, откуда люди не возвращаются. Также, говорят, что за этими зарослями расположен дикий нерукотворный яблоневый сад. Судя по твоему рассказу, тебе туда и надо. Но, хочу предупредить, что с тобой я туда не смогу пойти, так как мне нужно приглядывать за своей внучкой.

Поблагодарив деда, воодушевлённая тем, что путь был избран правильно и, наконец, она оказалась близка к своей цели, Асма улеглась с внучкой деда, готовясь отойти ко сну.
- Расскажи мне о своём брате, - попросила внучка. – Я одна в семье и мне очень бы хотелось иметь брата. Я бы его защищала и всячески помогала… Я бы его любила больше всех. – мечтательно, глядя в потолок, произнесла внучка.
После этих слов, Асма вновь прослезилась, вспомнив, как Ханиф нежно поглаживал её по голове, лежа рядом и ласково глядя на нее, когда она сильно простудилась после того ливня.
- «Неблагодарность и себялюбие – страшные человеческие пороки» - произнесла она вслух слова старушки и, повернувшись набок, крепко уснула.

Ранним утром, дед посадил позади себя Асму на коня и двинулся по намеченному пути. Внучка, провожая их, долго махала им вслед своим платком. В седле, держась за деда, Асма думала о предстоящем ей испытании.
- «Что там может быть? У кого я смогу спросить, если там давно не ступала человеческая нога? Как я пойму, что надо сделать?» - думала она.
 Эти мысли ей не давали покоя, а дед, периодически пиная пятками коня в бока, молча вёл коня по одному ему известным тропам, куда-то вверх по склону горы, внизу которой протекала река.

По дороге, птицы весело перелетали с дерева на дерево, распевая свои песни, возвещающие о полноправной власти весны, в дыхании которой, ощущалась доброта, покой и любовь. Асма смотрела по сторонам и, представляя своего брата рядом, ощущала прилив нежности и чувства неописуемого счастья.
Наконец, проехав почти весь день, они оказались у огромного чинара, чьи ветви были распущены настолько далеко от толстенного ствола дерева, так, что, казалось, из ствола чинара растут горизонтально другие деревья. Сам вид чинара уже говорил о том, что это место было необычайным.
- Ну вот, внученька, - произнес дед, помогая спуститься Асме с коня. – Теперь всё зависит от тебя. Ту доброту, чистоту и любовь, которую ты наблюдала по дороге сюда, восприми как подсказку на то, с чем тебе надо явиться в этот сад.
Срезав ножом, небольшую ветвь с дерева, дед сделал лёгкий посох и передал его Асме.
- Это тебе, возможно, пригодится, - сказал он.
Поделившись лепёшкой, и получив взамен выражение благодарности, дед сел на коня и направился в обратный путь.
Асма смотрела вслед удаляющемуся вниз по склону деду, держа в руке посох. В эту минуту ей стало по-настоящему страшно. Перед ней располагались беспорядочно растущие кустарники ежевики, которые были ростом выше неё. А за ними полная неизвестность. Асму пугало не одиночество перед лицом колючих зарослей. Её пугала неуверенность в том, что сможет ли она справиться с тем, что ей предстояло и от чего зависела судьба её брата.

Посмотрев на солнце, которое уже сходило на закат, она шагнула в заросли. Колючая ежевика упорно цеплялась своими колючками за её одежду, не желая пропускать её дальше. Это сопротивление кустарников ещё больше распалило упорство Асмы - быстрее преодолеть эту, как казалось, бесконечную преграду с помощью своего посоха.

Наконец, Асма вышла на светлую полянку. Её одежда, включая брюки, были разодраны в висящие клочья. Перед ней раскинулся небольшой сад, окружённый склонами горного хребта. Сад состоял из семнадцати деревьев, растущих по кругу, в центре которого было ещё одно большое ветвистое дерево.

С трепещущим сердцебиением, Асма обошла круг деревьев и по обсыпанным многослойным сгнившим яблокам, у подножья каждого дерева, убедилась, что это и есть тот яблоневый сад.

Солнце быстро шло на закат. Вокруг начало смеркаться. Однако, только сад оставался под яркими лучами уходящего солнца. Разные птицы, и малые, и побольше, перелетали с ветви на ветвь, громко галдя и готовясь к ночлегу. Больше всего птиц было на огромной яблоне, что находилась в центре круга. С дрожью в ногах, Асма подошла к дереву и пристально стала рассматривать птиц, сидящих на ветвях.
- «На подоконнике был голубь…, серо-голубой окраски» - напомнила она себе.
Не обращая внимания на других птиц, Асма всматривалась только в голубей с соответствующим окрасом оперения. К страшному беспокойству и волнению Асмы, таких оказалось немало.
При приближении к птицам, те испуганно взлетали с ветвей, пересаживаясь на другие.
- Ханиф! – обливаясь слезами, неуверенно позвала Асма, обращаясь к нескольким голубям, сидящим на одной ветви.– Братик мой! Помоги мне найти тебя! Пожалуйста! Я пришла за тобой, чтобы вернуть тебя домой и…, чтобы сказать, что люблю тебя больше всех на свете!
Протянув руку к голубям, Асма не переставала плакать.
   
Проснувшись в своей постели, на подушке, мокрой от слёз, Асма вскочила и побежала в комнату брата. Ханиф беззаботно, мягко посапывая на левом боку, спал в своей кровати.
Асма, подбежав к спящему брату, все ещё не веря в происходящее, нежно поцеловала его в щеку, свернувшись клубочком и уткнувшись носом ему в грудь, легла возле него.
Ханиф, удивленно открыв глаза, и увидев сестренку рядом с собой, нежно улыбнулся и, обняв её, вновь засопел.

Конец