Вот, к примеру, солдат. Ну, казалось бы, что такого? Утром – подъём, вечером – отбой, в промежутках – прием пищи три раза в день, ну, может в наряд очередной, иногда, может, в не очередной. Другие солдатские дела – да мало ли…
А с другой стороны – скворушка. Птица такая. Поет красиво.
И что между ними общего, спросите вы? А на этот случай тоже история имеется.
Была она, история эта, одно время притчей во языцех, правда в очень узких кругах. Возможно, со временем мои сослуживцы и позабыли её, но в моих воспоминаниях она нет-нет, да и всплывёт. Услышал я ее в первые дни своей службы в рядах тогда еще Советской Армии. Нас – молодых, неопытных, только что призвавшихся юнцов на одном из первых построений знакомили с командованием части. Чтобы, значит и в лицо знали и количество звезд на погонах и вообще – что это люди не посторонние и в случае чего в этих не то, что стрелять, а и целиться не моги. И вот собрали всех нас, новобранцев на плацу, стоим. А дело летом. Июнь. Солнышко пригревает так, что сапоги медленно в асфальте утопают, оставляя вполне заметные вмятины и краешки ушей, торчащих из-под пилотки, быстро краснеют, хотя стыдиться пока не за что. Еще и не служили толком. Опять же настроение, надо сказать хорошее присутствует и причин тому две: во-первых – лето. Во-вторых, дело после завтрака, а молодой солдат легче воспринимает нужную информацию исключительно не на голодный желудок. А информации нам пообещали много.
Стоим. Ждем обещанное командование и море информации. Пока ждем, сержанты решили отточить наш строевой шаг и команды «Вольно, разойдись!» и «Взвод, стройся!». По первой команде, значит, все, как муравьи должны врассыпную разбежаться, а по второй занять свое место в строю. Занятие это, несмотря на всю свою бессмысленность, имело, тем не менее, очень глубокий смысл. И даже не один. Ну, во-первых, сержантам чисто поржать, потому что со стороны выполнение нами этих команд очень напоминало новогоднюю игру в лишний стул. Всегда кто-то оказывался не в строю, а значит все из-за него тренировались дальше, поднимая сержантам и без того хорошее настроение. Напомню, после завтрака дело. А во-вторых, и в самых главных – вмятин в асфальте меньше. Но не об этом история, тем более, те, кто служил, тоже в таких экзекуциях участие принимал.
Одним словом, к тому моменту, когда к штабу подъехала командирская «Волга», мы не только научились собираться по взводам, начинать движение в колонне с левой ноги, но и даже слова двух куплетов строевой песни выучили. До похода в армию я и представить себе не мог, что четыре четверти «Малиновки заслышав голосок…» может укладываться в размер 120 шагов в минуту. Но армия стереотипы ломала быстро и не только музыкальные.
По случаю приезда командирской «Волги», раздалась команда «По взводам стройсь!» и игра в лишний стул возобновилась. Правда сержантам уже было не до смеха, потому как из машины вышли кроме командира части еще и начальник штаба, и замполит. Позориться сержантам не было никакого резона. Армия все-таки, а не утренник новогодний. Так что пока командование шло через плац и поднималось на трибуну, взвода приобрели более-менее стройные очертания, и новобранцы готовы были внимать.
Речи командира части и начальника штаба были пылкими, пространными, все больше о патриотизме, необходимости отдать с честью долг Родине, об отцах, матерях и дедах и о том, что нам «доверена великая честь с оружием в руках…» и так далее и тому подобное. Ничего удивительного – восьмидесятые годы прошлого века. Идеология! А вот замполит удивил…
- Есть в нашей части такая традиция, - начал он. – Каждый дембель, увольняющийся летом, а вам это предстоит через два года, должен оставить свой выдающийся след на территории нашей части, которая к тому времени станет вам вторым домом. Каждую весну к нам прилетают птахи, вьют гнезда, выращивают потомство. И с каждым годом их становится все больше и больше. И каждый из вас, товарищи солдаты, примет в этом процессе непосредственное участие.
Гудевший до этого, как пчелиный рой плац, замер. Перспектива принимать участие в размножении птиц, а уж тем более в выращивании их потомства – это показалось, мягко говоря, не совсем то, зачем нас собственно призвали.
Полковник продолжил.
- Никто из вас не уволится отсюда до тех пор, пока не сдаст мне скворечник. И лучше начать его делать уже завтра, а не за три часа до увольнения, как это сделал один подлец. Два года ему, видите ли, не хватило, чтобы сколотить пять дощечек, а за три часа до автобуса, он и сколотить успел и на дерево высокое повесить. И я, старый дурак, скворечник его принял, похвалил и отпустил мерзавца. И провисел этот скворечник без малого год до следующей весны. А весной прилетели скворушки из дальних краев в надежде найти у нас приют и питание. В надежде вырастить птенчиков в уютных домиках. Издаля летели, крылышками махать устали, им бы поскорее незанятые еще скворечники разобрать. И вот одна скворушка видит такой незанятый домик, и со всей своей птичьей скоростью в окошко черное головушкой… Только… когда тот мерзавец этот скворечник делал, он окошко не просверлил, а взял и красочкой черной его на дощечке и намалевал. А я дурак старый со слепу-то и не разглядел, отпустил губителя этого домой…
Полковник говорил еще что-то, но что – разобрать было невозможно. Восемь взводов новобранцев ржали, как табун испугавшихся лошадей.
***
Делая свой скворечник незадолго до увольнения подумалось о том, как хитро переплетаются судьбы, и не только людей. Жил ведь тот самый солдат, жил и не подозревал, что творение рук его сыграет такую злую шутку в судьбе крохотной птахи. И скорее всего солдатик тот никакого зла к пернатым в целом и не испытывал, И краской то не из злого умысла нарисовал, а чтобы домой вовремя уехать. И птаха та тоже ничего подобного не подозревала, и солдата того знать не знала и ни разу его с высоты своего птичьего полета не отметила. А вот поди ж ты – переплелись, встретились судьбы…
В день своего увольнения я зашел в кабинет замполита со своим скворечником. Он заглянул в окошко, проверил его на прочность, поставил на нем свою резолюцию, расспросил о моих планах на гражданке, поблагодарил за службу. Больше мы с ним не виделись, хоть и была такая возможность. Но тут, как говорится, не судьба.
А потом в жизни были еще скворечники. Разные. Классические и причудливые. Но все непременно начинались с окошка. Этому товарищ полковник на всю оставшуюся жизнь научил.