Начинаю печатать главы из моего сборника «Мама, я папу нашёл», 2012 г.
Это воспоминания людей, бывших детьми во время войны 1941-1945 годов .
Материал документальный!
Многих из них сейчас уже нет среди живых...
Очень хотелось бы узнать мнения читателей.
Д Е Т И В О Й Н Ы
Предисловие:
Чёрным смерчем неслись смертоносные фашистские вихри над страной, огромной и мощной, но оказавшейся вдруг совсем не готовой к войне, хотя коричневые громыхающие тучи уже давно сгущались на Западе и зловещее зарево полыхало над Европой.
Невольными участниками войны оказались дети: слабые и беззащитные, волею судьбы оказавшиеся в эпицентре кровавой войны. Они многое видели, многое испытали и пережили, много совсем не детских впечатлений и страданий пропустили через свои маленькие неискушённые сердечки.
Горькая и страшная память о тех днях, месяцах и годах всегда жила, живёт и будет жить в душах «Детей войны».
Рассказал Калиниченко Роман Михайлович,
родился 1 октября 1935 года в селе Сахновка, Корсунь-Шевченковского района
Киевской (теперь Черкасской) области.
1.
Помню себя с пяти лет, когда в день рождения меня окрестили. Помню, как батюшка приподнимал штанишки и на обеих моих ногах рисовал крестики святочной водичкой. Это было 1 октября 1940 года.
Когда 22 июня 1941 года началась война, и немецкие войска активно наступали, люди в селе с волнением ждали: когда же наши их остановят? Но фронт приближался, всё отчётливее и громче слышалось в нашем селе его зловещее дыхание.
Помню, как немцы вошли в село.
Возле нашего дома росло восемь шелковиц, двор большой, заросший спорышом, словно зелёный ковёр простелен. Вокруг – забор с большими воротами. Я гулял во дворе, когда увидел, что возле ворот собрались люди. Подбежал к ним. Все угрюмо смотрели в одну сторону и тихо переговаривались: – Гости едут. Гости едут.
Я увидел колонну машин с немецкими солдатами, следом лошади тянут орудия, за ними ползут танки. Одна из машин повернула в наш двор. Ворота оказались узкими, но это не остановило немцев, ворота затрещали и упали, повалив часть забора, машина въехала во двор, оставив на зелёном ковре спорыша глубокий вдавленный след.
Немцы, словно тараканы, посыпались с машины на землю, заполнив весь двор. Бесцеремонно хозяйничали везде: одни лакомились шелковицей, залезали на деревья, трусили ветви, другие в саду обрывали яблоки, третьи собирали дрова от поломанных ворот и забора, разожгли на траве костёр и жарили блины с яблоками.
Всю ночь пили, пели, гуляли, но нас не трогали. Утром ушли. Я вышел во двор и там, где они были, нашёл пустые коробки от папирос и (О, счастье!) – складной ножик «рыбка».
Через время в село прибыла команда «СС» Один немец въехал во двор на лошади. Я, спрятавшись в кустах, сидел тихо, наблюдал. Не заметив проволоки для белья, он зацепился за неё и упал на траву. Со злостью бормоча что-то, поднялся и направился к хате. Дверь была заперта. Маму со старшей сестрой и маленьким братишкой немцы утром выгнали рыть окопы. Во дворе был я один. Когда увидел, что немец стал выламывать дверь, испугался и убежал в огород. Выломав двери и окна, солдат наносил в хату сена, и ушёл. Вечером пришла мама с сестрой и братом. Было морозно, и мама закрыла окна подушками и забрала в хату двух маленьких козлят.
Утром снова все ушли рыть окопы, я остался в хате один.
Вскоре пришли немцы, меня вместе с козлятами выбросили в окно. Я стоял во дворе и не знал, что делать. Увидев меня, подбежал щенок Бобик, который прятался в кустах. Немцы были в доме, я взял щенка, но он скулил, вырывался и тихонько тявкал. А я стоял на месте, не зная, куда идти и что делать.
И тут из хаты раздалось два выстрела. Немец, стоя у окна, стрелял из пистолета, попал Бобику в голову и в шею. Я, окровавленный, с мёртвым щенком на руках, убежал в камыши. Сидел там и плакал, и боялся нос высунуть из своего укрытия.
Немецкие части приходили и уходили, постоянно в селе не стояли.
Помню, что освободили нас ночью. Советские войска наступали, под утро в нашу хату попал снаряд. Я прятался в камышах и с берега видел, как взлетели в воздух стулья, палки, горящая солома. С ужасом смотрел на этот фейерверк, и тут совсем рядом услышал русскую речь: – Первая дивизия! Вперёд! – это подошли наши.
Когда наступающие солдаты прошли вперёд, я осторожно направился к нашей хате, вернее, к тому, что от неё осталось. Очень хотелось кушать. Нашёл в погребе половину бочки квашеной капусты, а в доме на полу дымилось зерно, хранившееся на чердаке. Я собирал зёрнышки и ел их. Здесь и нашли меня мама с сестрой и братиком. По улице горящей деревни мы пошли в соседнее село.
Перед наступлением наших войск, мой отец – инвалид на ноги, лежал в сельской больнице у знакомого врача. Там случайно услышал разговор немцев, что будут расстреливать всех больных (отец в первую мировую воевал в Австрии и выучил немецкий язык). Тогда он ползком пробрался в камыши и остался жив.
В ту ночь советские войска заняли деревню.
Старший мой брат был учителем. Когда пришли немцы, ушёл в леса, там перепрятывался. Фашисты устраивали облавы, и однажды поймали его и других, таких же. Собрали человек сорок и повели на расстрел. Он смог убежать, и когда пришли наши, пошёл воевать, дошёл в боях до границы.
Как-то всех построили и объявили: – Кто учителя? Выйти из строя!
Всем учителям сказали, чтобы возвращались в свои сёла и начинали организовывать школы.
Продолжение следует