Латентный период

 


     Утром,   проснувшись, Павел  Сергеевич почувствовал  себя плохо. Возможно, ему  показалось, что  плохо,  но он  сразу сказал  об этом  жене:
- Что-то  мне  нехорошо как-то.
И для  убедительности приложил  левую ладонь к левой  половине  груди, там, где должно  было  находиться  сердце.
- Сердце? – спросила с тревогой  в голосе Зинаида Игнатьевна, жена.
- Не знаю, - не уверенно сказал тот, - вроде, кольнуло и  стало  сжиматься.
- Кольнуло или   стало  сжиматься? -  озабоченно  спросила жена.
    Зинаида Игнатьевна  была  медсестра. Работала  в районном  бюро  медико-социальной    экспертизы.  Ее обязанность   заключалась  в   приеме  документов   на комиссию: она  проверяла, все ли   они    в наличии, правильно  ли     оформлены.  За  более чем   тридцать  лет  работы  она  научилась  мыслить  строго  приказами,    инструкциями и   нормативными  актами.        По любому       предмету  имела   свое суждение, часто  категоричное, и   поэтому  среди   родственников  и знакомых   пользовалась     авторитетом по самым  разным  вопросам,  особенно, медицинским.   В последнем  случае начинала примерно так:
- За много  лет  работы в здравоохранении… 
Зинаида Игнатьевна, не дождавшись от мужа  ответа  на  свой  вопрос, решительно  взяла  его  запястье  и стала  считать  пульс. Потом     достала  из   серванта  пузырек    корвалола, накапала  в стакан  с водой  двадцать  капель    и дала  ему выпить.
- Лучше? – Через  несколько  минут  спросила  она.
- Не знаю, -  ответил Павел Сергеевич и закатил  глаза  к потолку, что  должно  было  означать углубленный  анализ  своих внутренних ощущений. И добавил  нерешительно:
- Вроде  снова кольнуло…
- Все  ясно, -    подвела  итог  Зинаида  Игнатьевна:  нужно  вызвать     «скорую».  Это  может  быть  первый  звоночек, -   и она  пошла в прихожую, где  находился  телефон. 
Павел  Сергеевич от  этого «первого звоночка»  сник  совершенно. Наверное,  это   что-то  страшное, возможно, рак,  подумал  он. Тем более - он   увидел  по суровому  выражению  лица    жены -   это  начало  грозного   заболевания, которое если  вовремя  не  начать  лечить, неминуемо   приведет    к смерти.    Павел Сергеевич  опустился  в кресло и окончательно  пал  духом.  В голове  вертелась  только  одна  мысль – это  конец, конец.
Через  не плотно   прикрытую  дверь  в прихожую    он   слышал, как  жена  говорила  в трубку:
- Плохо  с сердцем, теряет  сознание.
От   ее  последних  слов Павел  Сергеевич   и вправду чуть  не  лишился  чувств.
Минут  через  двадцать  в дверь  позвонили. К этому  времени  он лежал  на  софе, укрытый  пледом.   Лицо   выражало  покорность  судьбе  и мужественное страдание.  Врач и сестра  прошли   в комнату. Врач – молодой  человек лет  тридцати -  подсел   к лежащему  на  софе Сергею  Павловичу  и спросил:
- Что  случилось?
Павел Сергеевич  хотел   ответить, но  жена  опередила:
- Плохо  с сердцем. Приступ  стенокардии, я думаю.
Врач  не  обратил     внимания на  ее слова, будто не  расслышал. Он  давно  привык  к тому, что  родственники     часто    отвечают  за  больных,  будто   это  их спрашивают,     спорят с врачом.   Иные   хотят  показать,  что   разбираются  не хуже   самого  врача,    предлагают  разные диагнозы,   один нелепее  другого. 
С первого   взгляда  он  понял, что  с этим  мужиком, лежащим  на  софе с видом  приговоренного  к смерти,  ничего  серьезного  нет.  Таких  вызовов   на  каждом его дежурстве  больше  половины. Не  обращая  внимания на  Зинаиду  Игнатьевну, стоящую  у него   за  спиной и – он чувствовал это –  сверлящую  его  взглядом, полным  ненависти, он, обращаясь к Павлу  Сергеевичу,  спросил снова:
- Раньше   такие  приступы  случались?
- Случались! – услышал  он  из-за  спины.
Врач   обернулся.  Стараясь   не заводиться, сказал:
- Я не  с вами  разговариваю.  Не  мешайте.
- Я жена,- важно  сказала  Зинаида  Игнатьевна, - и  я  - медицинский  работник!
- Простите, - сказал  доктор, - но я хотел бы  поговорить  с пациентом. Он в состоянии  отвечать  на мои вопросы.
Зинаида  Игнатьевна  недовольно  поджала  губы.
Молодой, с неприязнью  подумала   она  о враче,  только что  учиться  закончил, а так  мне  отвечает. Мог бы  у меня  спросить, ведь я столько лет работаю  в здравоохранении.  Никакого  уважения!
Тут  надо  сказать, что  за  годы  работы  в бюро     экспертизы, Зинаида  Игнатьевна  привыкла к тому, что пациенты, ее, если  и не  побаивались, то старались  не вызывать  ее неудовольствия, и, тем  более,   с ней не  конфликтовать.  Она была  первой, с кем  сталкивались люди, приходившие на комиссию  для  получения или  продления  инвалидности.    Принимая документы,    Зинаида Игнатьевна с напускной  строгостью  и   придирчиво  рассматривала  каждую  бумажку.   Если,  по  ее  мнению  что-то  было не так,  даже    пустяк  какой-нибудь, на что  члены  комиссии  не  обратили бы  внимания,  например,   опечатки в тексте,   или  написано  не  по  форме,  или печать    треугольная,   а не  круглая,    она   могла  и не  принять такие   документы  и    заставить     снова идти    в поликлинику  и исправлять.  Некоторые  так   ходили  по   нескольку  раз.      
 Зинаида Игнатьевна также  определяла  очередность приема  и назначала  день  и час, когда  следовало  явиться на    комиссию.
    Между  тем, доктор измерил Павлу  Сергеевичу давление, а сестра прикрепила  ему  на грудь электроды электрокардиографа.
Когда  из  аппарата  вылезла  бумажная  лента с электрокардиограммой, она  оторвала  ее и протянула врачу. Тот  посмотрел и сказал:
-  Давление  сто двадцать  на  восемьдесят. С сердцем, - он кивнул на        столе  ленту  электрокардиограммы, -  тоже все  в порядке.
- Но  оно   болело!-  Решительно  сказала Зинаида Игнатьевна.- А если  это инфаркт? 
- Нет у него  никакого  инфаркта, - устало  сказал  врач.
Он  взял стоящий  на  столе   пузырек    корвалола:
-   Давали?
- Да,   двадцать  капель,-  сказал  важно Зинаида Игнатьевна, будто  этим  она  спасла   мужу  жизнь.
- На ночь  дайте  еще  капель   тридцать.
И обратился к Павлу Сергеевичу:
- Сейчас  не  болит?
- Вроде, нет, - неуверенно  ответил  тот, - впрочем…, - и он снова, как  полчаса назад,  закатил глаза  вверх, - даже  не  знаю…
- Вот  видите, - торжествующе сказала Зинаида  Игнатьевна. - Приступ  не  прошел!  А если  это  временное   облегчение, латентный  период?
Врач с сестрой собрали  свои  вещи и    направились  к двери.
- И это  все, что  вы можете   посоветовать –  тридцать  капель  корвалола? – сурово  спросила Зинаида Игнатьевна.- Вы  что, собираетесь  его  дома  оставить  в таком  состоянии?
-   Не  в больницу же  его  везти!  У вашего  мужа   ничего  страшного  нет, как  нет  и ничего  не  страшного – невроз  и ипохондрия, - ответил  врач спокойно.
-  Именно,  в больницу!   Его  нужно  обследовать!
- Пожалуйста, обследуйте,  сколько  хотите. В поликлинике. Всего  доброго.
- Минуточку!- В голосе  Зинаиды Игнатьевны послышались  металлические  нотки. –   Ваша  фамилия и номер      вызова? Я  сейчас буду  звонить   на ноль  три,   старшему дежурному врачу  оперативного отдела.
- Что  вы  от  нас  хотите? - Устало  спросил  врач.
- Чтобы вы  забрали  его  в больницу  для  обследования.
- Мы его уже обследовали: на электрокардиограмме  чисто, давление  в норме, и сам он говорит, что  у него  все  прошло.
Он хотел  еще  добавить, что  и «скорую»  вызывать  не  следовало по такому  пустяку, но  сдержался.
- Я лучше  знаю, прошло  у него  или  нет. Он терпеливый и никогда  лишний  раз  не  пожалуется.  Я думаю, ему  нужно  сделать  компьютерную   томографию.
- Какой  части  организма? – С нескрываемым    сарказмом   спросил  врач.
Вопрос  поверг  Зинаиду Игнатьевну  в  небольшое  замешательство, и  она  не   сразу   нашлась, что  ответить. Она   очень   смутно  представляла  себе   этот   диагностический  метод, но  среди документов, которые    проходили  через  ее  руки,  она часто  видела эти  большие снимки с маленькими      таинственными картинками   и  прилагавшееся к ним длинное  и подробное  описание.   Все это  выглядело очень солидно, внушало  доверие и, наверняка,  содержало  важную  информацию  о пациенте.     Подумав, она решительно  произнесла:
- В больнице  решат.
- Может, подскажете, с каким диагнозом его  госпитализировать? - Врач  уже  не  скрывал  своего  раздражения. 
- Извините,- с презрительной  улыбкой  и театрально  разведя  руки  в разные  стороны и немного  склонив голову  набок, - сказала  Зинаида  Игнатьевна. –
Я не  врач, я всего лишь  медсестра. И если  вы этого  не  знаете…
Он  не дал  ей договорить:
 - Да, я не  знаю! Я не знаю, зачем  и с чем  госпитализировать  здорового мужика, у которого  где-то  кольнуло, потом что-то  стрельнуло, и сам  он  не знает, болит ли  у него.
И уже  не  обращая  внимания на Зинаиду  Игнатьевну и Павла Сергеевича, ровно  и нет  их  рядом, стал  говорить  сестре:
- Как  я устал   от  таких вызовов,  а ведь  их    большинство.  Вызывают с температурой тридцать семь и  три, потому что  лень идти  в поликлинику, вызывают,  что болит  голова и не хочется  дойти  до  аптеки за лекарством.
- Сами  такую  профессию  выбрали, - жестко  заметила Зинаида Игнатьевна, - никто вас не  заставлял. И, повернувшись к медсестре:
- Вы клятву Гиппократу  давали!
Медсестра, сдерживая  смех, и стараясь быть, как можно  серьезней, ответила:
- Я Гиппократу  не давала.
Не  найдя, что  ответить на это, Зинаида Игнатьевна  демонстративно  взяла  мобильный телефон, всем    видом  показывая, что  сейчас будет  звонить куда  надо, если  мужа  не госпитализируют.
- Я не знал, что  профессия  такой  окажется,  вернее,  ее такой  сделают, - грустно   заметил доктор.
  Медсестра тихо   ответила:
- Не  пали сердце, Юрьич. Я  возьму  место  на  стенокардию.  И совсем тихо  на  ухо  врачу:
- Хрен  с ним, давай отвезем. В конце  концов,  он   такой  не  первый  и не  последний.
Врач кивнул и также  тихо  добавил:
- У него  такая же  стенокардия, как  у меня  внематочная  беременность.  Пусть  будет состояние  после  обморока. Дальше  пусть в больнице сам  разбирается.
 Сестра   связалась  с диспетчером отдела  госпитализации по  своему планшету и после  этого  сказала:
- Собирайтесь,  -   и назвала   номер  больницы.
- Давно бы  так, - зло  и сквозь зубы сказала  Зинаида Игнатьевна.
- Вы с ним  поедете? –  Обратилась к ней  медсестра.
- Нет. Мне нужно  на  работу.- И она    дала мужу  пакет с заранее  собранными  в больницу  вещами. – Не забудь  телефон  и зарядку, - сказала  она. – Позвони   вечером. Скажешь, что  и как.
Павел  Сергеевич  оделся и пошел  с медиками  к машине.
Минут  через  десять Зинаида Игнатьевна  отправилась  не  работу.

   Было    летнее утро. На  небе не   было  видно  ни  одного   облачка.   Порывы  легкого и теплого  ветерка  становились  слабее и реже,  затихая, и    наступающий день  обещал  быть    теплым и солнечным.
   На скамейке около   автобусной  остановки сидел  мужичок.   По запаху, который  он  распространял  вокруг  себя, было  заметно, что  он  давно   не  мылся, зато  недавно   пил. Он что-то  бормотал сначала, будто  разговаривал  сам с собой, несколько  раз  безуспешно  пытался  встать,  потом  ему это все же  удалось, он   сделал  несколько  шагов  до   газона,  мягко   опустился  на    землю,    около  небольшого  куста  сирени и задремал.
На  остановке   стояли  человек, ожидающих  автобуса, но никто из них не  обратил   на  него  никакого  внимания. Ну, выпил, ну,  уснул. Проспится  и пойдет  по  своим  делам, возможно,   пить  дальше. Сейчас  не  зима, в конце концов, не  замерзнет.
    Отправив мужа  в больницу, Зинаида  Игнатьевна   испытывала душевное удовлетворение, от  того  что она сделала  большое  и важное  дело. Настроение   у нее   от  этого  было  приподнятое, как  у полководца, одержавшего  победу  в сражении.       Захотелось      сделать  еще что-нибудь   полезное. И тут  она заметила пьяного  мужика,  мирно  спавшего  под   кустом сирени,  и решила, что должна     помочь, возможно,  даже   спасти   ему  жизнь.    Ни   к кому  конкретно  не  обращаясь, указав  на   него  рукой,  она вынесла свой вердикт:
- Ему нужна  медицинская помощь.
Достала  из  сумочки  мобильный и набрала  ноль три.
Через  несколько  секунд  она  услышала:
- Диспетчер Ольга. Чем  могу вам помочь?
- Мужчина  без  сознания на  улице.
- Есть ли    следы   травм на теле,  запах  алкоголя?
- Нет,- ответила Зинаида  Игнатьевна, - следов  травмы  нет. А к запаху  я не  принюхивалась.
И она  назвала  адрес.
- Спасибо  за  обращение, - дежурным  голосом  сказала Ольга. - Вы сможете дождаться  бригаду?
- Да, разумеется, - решительно  сказала Зинаида Игнатьевна. Ответила так, как  отвечала в детстве,  пионеркой, на  призыв: « Будь готов - всегда готов!».
Подошел  ее  автобус, но она с полным  сознанием того, что  сейчас  находится  на  посту, покинуть  который  не  имеет  права до  приезда «скорой»,  осталась.
Какие  черствые люди кругом, думала  она  о тех, кто    несколько  минут  ждал  вместе  с ней  автобуса. Никому из них нет  дела  до  человека, который, без  ее  звонка  в «скорую», возможно, умер бы. Никто    не принял участия, все  прошли  мимо.  Какое  равнодушие и  черствость!
  И     большая     жирная   обида на  этих  людей и весь  белый  свет приятно ласкала  ее   самолюбие:   нет,  не  такая  она, не  пройдет  мимо  чужой  беды.  От  этой     мысли  делалось  хорошо  на душе  и придавало  ее  поступку  вселенскую  значимость.
    Приехала бригада  «скорой».  Врач - мужчина средних лет, - не скрывая  отвращения, осмотрел лежащего  на земле   мужика. Потом, посмотрев по  сторонам, остановил  взгляд на стоявшей на  автобусной  остановке    Зинаиде Игнатьевне.
- Вы нас  вызвали? – спросил он.
- Да, я, - с чувством выполненного долга    ответила она.
- Зачем?   Вы же  видите, что он  просто  пьян. От него  за  версту  несет.   Проспался  бы  и пошел  домой.
- Его  нужно  в больницу, - голосом, не  терпящим  возражения,   ответила Зинаида Игнатьевна.- Мало  ли, что  человек  выпил.  Вдруг,  у него  что-то  серьезное? С сердцем, например. А сейчас латентный  период.
И добавила    со  значением:
- Я – медицинский  работник.
Врач  махнул  рукой  и пошел  к машине.
Вдвоем  с водителем они  запихнули  мужичка  в машину,    уложили  на  носилки, и  «скорая»  уехала.
 Следующим  автобусом  Зинаида  Игнатьевна  отправилась  на  работу.
    Вечером  она  позвонила  мужу. Тот  толком   ничего  не  знал. Сказал  только:
- Анализы  взяли. Сделали  рентген.
- Врач тебя  смотрел? – спросила Зинаида Игнатьевна.
- Приходила     в палату,     - недовольно сказал Павел Сергеевич. –  Давление   измерила. 
- Что сказала?
- Ничего.  Она так  быстро  ушла,  что  я ничего  не  успел  спросить.
- Скажи  завтра, чтобы тебе  сделали  компьютерную томографию. Скажи, болит живот. Ты в прошлом году  на него  жаловался.
-  Скажу.
- Капельницу  тебе  ставили?
- Нет. Даже  уколов  не  назначили. Дали  только  таблетки. 
- Безобразие! Как буду  свободна, приеду  к тебе и на месте  во  всем  разберусь. Только  не  завтра. Завтра   много  работы. Надеюсь, недельку тебя там подержат  и подлечат. Должны подлечить! Требуй, чтобы  назначили  капельницы!   Позвони  мне завтра  в первой  половине  дня.
    На  следующий  день она  ждала     звонка, почти  каждые полчаса доставала  телефон и смотрела, не  пропустила ли   его  звонок.
Павел  Иванович  утром   не  позвонил. Не  было  звонков  и в середине  дня.
Зинаида  Игнатьевна   обеспокоилась  и засобиралась  ехать  в больницу вечером  после  работы. Около   пяти  часов, когда  она  уже  собиралась  уходить  с работы, зазвонил  телефон. Номер, с  которого  звонили, был   ей незнаком, и ее  сердце    тревожно  забилось.
Звонил муж.
- Меня завтра  выписывают, - сказал  он  торопливо. Сказали, ничего  страшного,       кардионевроз.   Можно лечиться дома. Так что, ты не  приезжай, я   сам  приеду.
- Почему ты звонишь не  со своего  телефона? – Спросила Зинаида Игнатьевна. – Что у тебя  случилось? Почему  не   раньше?  Я не знала, что  думать,  может, тебя  в реанимацию  перевели, или  того хуже.
-  Сосед     дал  телефон    позвонить. Понимаешь,  - стал  объяснять  ей Павел  Сергеевич, -  положили к нам  в палату вчера какого-то,   по виду,  бомжа.    Днем он  спал, а  ночью  проснулся и  ушел  из  отделения.  У меня  телефон  был  в тумбочке. Я утром  хватился – нет  телефона. Он   украл.