Звуки взлетающих самолетов мешали «прошлому» пробиваться в её нынешнюю жизнь.
Желающих приземлиться этой ночью не наблюдалось. Невидящим взглядом она провожала железных птиц в небо и рисовала пальцем по пыльному стеклу.
«Хорошо, что сейчас ночь… люблю её … безмолвную и величественную ворожею, украшающую мрачное небо россыпями мерцающих звёзд и звёздочек…» …
Поэтические размышления не помешали её руке, наугад, нащупать в сумке влажные салфетки, потом рассеянно вытереть последствия стекольного художества с пальцев, и с непрошеной грустью наблюдать за ночным небосводом.
Александра не знала куда деться от бесконечного потока прыгающих мыслей, заполняющих её сознание. Она не думала, что атмосфера аэропорта так безжалостно окунёт её в воспоминания. Ей казалось, что она уже отпустила прошлое… Но та беспросветная череда ускользающих и меняющихся картинок упрямо пыталась увести её в прежнюю, как ей когда-то думалось, счастливую жизнь … пусть без гарантий и стабильности, но с ним, несвободным, но таким родным и желанным.
Вереница огней вдоль взлётной полосы лишь ненадолго позволяла ей вернуться к предстоящему вояжу.
«Ещё один взлетает …
и уносит за собой в небо чьи-то мечты…
или разочарования…
интересно …
что полетит со мной …
мечта … я надеюсь …
или всё-таки минор …
тогда это побег …
но от кого …
неужели от себя …
разве можно убежать от себя …
увы …
Как бы мне хотелось обмануть себя, оправдать и обелить. Последнее, пожалуй, возможно, а вот обмануть не получится. Пробовала… не удавалось… и никому не удастся… И я благодарна всему … благодарна жизни…
Ведь всё, что происходило, готовило меня к самой важной встрече … встрече с собой. Словно ступенька за ступенькой я поднималась к небу, осваивая свой жизненный путь».
Александра вновь подняла взгляд в суровую и холодящую высь, пытаясь найти подтверждение своим мыслям.
Плач ребёнка за спиной заставил её оторваться от загадочного неба … от прошлого и всё ещё беспокоящих её мыслей.
«Интересно, мальчик или девочка … Скорее всего мальчик, голос хриплый и плотный. У девчонок более лёгкий плач… наверное…».
Она обернулась и увидела … девочку. Малышка сидела на руках у матери и тёрла заспанные глазёнки маленькими, словно игрушечными, кулачками.
«Надо же, а голос такой хриплый, совсем не девчачий. Вот ведь странно. Хотя … что странного… у меня тоже грубоватый голос, порой люди «записывали» меня в заядлые курильщицы. А я даже запаха табака не перевариваю, не то, что курить самой. Как не пыталась, в далёкой юности, за компанию, примерить на себя элемент взрослости, так ничего и не вышло. Не прижилось … Господи, о чём я? Да хоть о чём! Только бы не думать о нём…».
- Люблю твой голос… Скажи что-нибудь ещё, прошу…
- Мой голос… Перестань. У меня достаточно грубый голос… во всяком случае для женщины.
- А мне нравится. Не люблю высокие женские голоса. В твоём голосе чувствуется сила, энергия и … - он задумался – тайна какая-то, неразгаданная.
«Ну вот … опять … коктейль воспоминаний…».
Проснувшаяся «хрипуша» вновь завладела её вниманием.
«Хорошенькая. А голос, всё-таки как не от неё…», Александра улыбнулась.
«Он мечтал о девочке …
У меня могла бы быть такая же …
где тогда была моя честность к себе … к нему…
держала бы сейчас такую же куколку на коленях…
Казалось бы, что сложного в честности с собой? Никто не заставлял меня подстраиваться под «липкое» мнение других, абсолютно чужих людей, которые могли лишь умничать, завидовать и неустанно раздувать свои, ничем не подкреплённые амбиции…».
Александру всегда волновало треклятое чужое мнение, одобрение и обывательское представление о том, что хорошо, а что «не очень» …
Уже не первый раз она жалела о своей никчёмной жертвенности и нежелании рассказать ему о беременности. Жалела о том, что всегда боялась доставить ему любое беспокойство и нарушить его отлаженную жизнь …
Лишь со временем к Александре пришло понимание того, что с ней происходит … понимание того, что только она, а никто другой, имеет право творить её жизнь. Она больше не нуждалась в пространных суждениях и непрошенных советах посторонних, наконец-то доверив свою жизнь СЕБЕ.
Приятный женский голос бесцеремонно вторгался в её размышления, приглашая пассажиров на посадку.
«Ещё целый час…
может кофе …
да, кофе …
хммм … ночью …
ну это же ночь путешественника …» …
- Капучино, пожалуйста … да что уж там … и тирамису, до конца поддамся искушению ночи путешественника.
Волшебный аромат окутал её радостью. Саша зачерпнула густую молочную пенку и облизала ложку. Закрыв глаза от удовольствия, улыбнулась самой себе и с вдохновением принялась уплетать заветное тирамису. Незнакомец за соседним столом учтиво пожелал ей приятного аппетита и весьма откровенно продолжил наблюдать за её трапезой. Смущенная и довольная она одарила его улыбкой и вернулась к тирамису.
«Он чем-то похож на него … только не пойму, чем…» …
Украдкой, невзначай она скользнула взглядом по лицу незнакомца.
«Глаза …точно, глаза … и лоб …», она с легкой грустью вспомнила любимое лицо.
Прошлое, назойливо и беспардонно нащупывало нужные клавиши, и отчаянно клацало по ним, нахально вторгаясь в её хрупкую душу …
«Остановись …
довольно …
хватит…» …
Поток бессвязного самоуспокоения прервал мягкий и чарующий голос. Рядом с незнакомцем уже грациозно восседала воркующая нимфа. Она непрерывно что-то рассказывала своему герою, рассеяно блуждающему взглядом по залу. По всей вероятности, герой уже отдыхал … и не воспринимал её щебетание …
«Кто она …
жена …
любовница …
на жену не похожа …», перебирала Александра, барахтаясь в своих мыслях.
«А я …
кто я …
на кого я похожа …
роль жены так никто и не предложил …
да и с миссией любовницы как-то не очень справилась …
так … на четвёрочку, причём слабую…
учиться и учиться мне …
да вон … хоть у нимфы…
подозреваю, что она отличница …».
Нимфа будто догадалась о её мыслях и как гибкий плющ элегантно обвила возлюбленного, своим холёным телом …
«И не тесно им так сидеть? Диванчик то достаточно просторный … Путешествие длинное, полагаю … ещё будет место и время для близости … Точно отличница! Скорее всего по всем дисциплинам!
Ну да … слегка съязвила … и что?».
Объявленный номер рейса оживил нимфу и её томящегося спутника.
Их тела и души тоже тянуло к океану…
«Прелестно, придётся любоваться на них ещё и в самолете…».
Обольстительница освободила своего рыцаря и жеманно потягиваясь, сползла с дивана.
«Океан всё смоет …
Очистит …
Расслабит и залечит …
Залечит ли?
Под силу ли океану залечить моё сердце …
Я сейчас как лист бумаги, на котором нет ни строчки …
пустота …
ничего…
Ну что ж … попытаюсь, в этом «ничего» найти «всё» или хотя бы … что-то …».
Порой, в неведомом и безликом таится обилие неожиданных и приятных возможностей … ведь у любви множество путей и дорог …