После поправки Вася (см. рассказ «Исцеление») благополучно получил очередное воинское звание капитан, отметил это важное событие без приключений и стал готовиться к возвращению на Родину – срок командировки в Сирию подходил к концу.
По приезду в Москву Васю сначала отправили в долгожданный отпуск, который пролетел аки молния. Затем встал вопрос о месте дальнейшей службы, и полковник в ГУКе (Главное управление кадров) МО СССР из отдела загранкадров, который курировал военных переводчиков, участливо заглянул в глаза доложившему о прибытии капитану. История с исцелением была уже известна не только кадровику, но и его начальнику. Генерал не нашел в той саге ничего такого, чтобы наказать методом ссылки в одно из множества мест на территории необъятной Родины. Поскольку ненаказание в армии есть одна из форм поощрения, беседа проходила дружелюбно.
- Ну-с, и где желаете послужить, на благо, так сказать?
Вася пожевал губами и решил не искушать судьбу – фразы «Куда родина пошлет!» и «Готов выполнить любое задание!» он сразу прогнал, хотя они назойливо крутились в той части головного мозга, что еще помнила наставления и цитаты из руководящих документов, а потому подавала соответствующие команды речевому аппарату.
Мучительные гримасы на лице Васи полковник истолковал как последствия травмы, но на всякий случай строгим голосом заявил:
- в Москве мест нет! И в МВО – тоже!
Вася прерывисто выдохнул. Про Москву он и так не мечтал, а про МВО (Московский военный округ) уже был наслышан – границы его простирались вплоть до Котласа в Архангельской области, где как раз открыли учебный центр авиации ПВО для арабов.... В Котлас Вася не хотел, еще меньше он хотел попасть в солнечные, хотя и братские республики Киргизию и Туркмению, где этих центров было с дюжину.
Опытный кадровик, будучи тонким психологом, выдержал паузу, но когда увидел, что глазные яблоки Васи прекратили бессистемно блуждать в районе люстры на потолке кабинета и замерли, а дыхание участилось, решил, что достаточно. Он даже забеспокоился - не хватало только рецидива с историей болезни этого капитана! Посему полковник сладким голосом спросил:
- а как Вам Ленинград? Есть там одно местечко. Правда, должность капитанская, но Вы же не будете настаивать на генеральской?
Последнюю фразу Вася пропустил мимо ушей и радостно закивал. Документы были оформлены в тот же день.
Родом Вася был из российской глубинки, жена - тоже, и в Питере они никогда не были. Выйдя из ГУКа, он помчался в ближайший переговорный пункт на почте и, отсидев в очереди, бросился в кабинку:
- Люся, мы едем в Ленинград! Я завтра, а ты – как получу жилье!
Тут связь оборвалась, и Вася еще долго сокрушался, что не дали пообщаться с супругой, когда вон чего свершилось. И вообще.
В Питер Вася ступил в форме капитана с красными петлицами и околышем – пехота. На перроне Московского вокзала важно выхаживал военный патруль во главе с «черным» майором. Черный – это по цвету околышей фуражки. На такого же цвета петлицах виднелись неведомые Васе эмблемы трубопроводных войск. Увидев младшего офицера с красными опознавательными знаками, майор набычился, но не смог вычислить – кто это или что такое есть: в руке у Васи был привезенный из Сирии атташе-кейс типа «дипломат» (такой тогда не каждый министр имел), а в другой - чемодан с предметами первой необходимости (сапоги, полевая форма, шинель и тд). За время излечения в Дамасском госпитале Вася набрал килограмм 15 и китель едва сходился там, где должен быть ремень. При этом на груди, прям у сердца, в два ряда размещались орденские планки – от медали «За боевые заслуги» и юбилейных типа «100 лет В.И. Ленину» до диковинных сирийских наград, ленты которых были гораздо шире и сразу бросались в глаза.
Пока начальник патруля судорожно строил планы действий, Вася степенно проследовал мимо, не отдав честь - руки были заняты поклажей. Тем более что инстинкт подсказал, что останавливаться и вступать в контакт с патрулем чревато непредсказуемыми последствиями, среди которых хороших не просматривалось. Да и вообще, не до майора - совсем недавно в Дамаске Васю тепло напутствовал и всячески желал целый генерал-лейтенант, а еще вчера и полковник ГУК МО СССР разговаривал, как с сыном родным.
Помимо «дипломата» и невиданных наград, Васю выделяли часы Orient, которые нельзя было не заметить – уж очень ярким и цветастым был огромный циферблат. Пока он шел до стоянки такси, к нему несколько раз подкатывали скользкие личности с предложением купить часы или обменять чеки «Внешпосылторга» – нюх у этих ребят работал отменно. Но Вася был не таков и асоциальные элементы его не заинтересовали. Добросовестно отстояв в длинной очереди на стоянке такси, он погрузился в «Волгу» с шашечками и назвал адрес - на Литейный!
Таксист покосился и уточнил – дом какой?
Самый главный! – важно ответил военный.
Получая командировочное предписание в Москве, на котором местом прибытия кратко значилось ЦАОК, Вася попытался уточнить – а где это заведение находится. В ГУКе ответили просто – у Литейного моста, этот дом все знают. Таксист довез Васю до «самого главного дома» и в мгновение ока исчез, как испарился. Дом действительно выглядел очень солидно, перед входом были гранитные ступени, по которым началось восхождение.
Преодолев подъем, Вася запыхался и лишь с третьей попытки открыл массивную дверь высотой более трех метров, изготовленную из массива дуба и с бронзовыми рукоятками. Чертыхаясь, он проник внутрь, где потребовалось время, чтобы свыкнуться с сумраком – на улице уже вовсю светило солнце (нечастный гость в городе), а в помещении царила мгла, лишь на высоченном потолке и вдоль мрачных стен тускло светили мутноватые светильники. Когда зрение адаптировалось, Вася рассмотрел на небольшом возвышении большой стол, за которым восседал человек в форме.
Дежурный! - смекнул Вася и начал поступательное движение. Фигура за столом не шелохнулась и лишь вплотную приблизившись, Вася увидел, что перед ним – прапорщик. Тот, не мигая глядя на пехотного капитана с портфелем вражеского образца, после паузы произнес:
- Вы к нам по какому вопросу?
Вася взглянул с удивлением - наглый прапор при виде офицера не подскочил, не представился и не отдал воинское привествие, а вопрос задал, даже не добавив «товарищ капитан!». На столе лежала фуражка с околышем темно-василькового цвета, но Вася из-за скудного освещения решил, что прапор – из ВВС. Плоховато тут у них с дисциплиной, распустились совсем, подумал воин-интернационалист. Он протянул командировочное предписание и важно сообщил:
- я тут служить буду!
Прапор быстро прочитал документ, посмотрел Васе в глаза, еще раз перечитал предписание и вернул, сопроводив комментарием:
- нет, здесь вы служить не будете. Вы будете служить в конюшне напротив!– после чего потерял к посетителю всякий интерес.
Ошалевший Вася покинул помещение и стал озираться. Только тут его взгляд наткнулся на черную доску у входа, на которой было четко написано «Управление КГБ по городу Ленинград». Одновременно он отметил, что и прохожих по этой стороне Литейного не было, в отличие от противоположной – там сновали многочисленные пешеходы, среди которых было много военных, которые входили и выходили из двери длинного трехэтажного здания.
Перейдя проспект, Вася уже не так уверенно шагал и внимательно вглядывался в лица. Одному из встречных офицеров он показал командировочное и тот уверенно показал на дверь – сюда. Тем самым он выдал страшную военную тайну, ибо никаких табличек, вывесок и обьявлений не было – секретность блюли повсеместно, а бдительность, как известно – наше оружие.
Место называлось «2-е Центральные офицерские артиллерийские курсы имени маршала артиллерии В.Казакова», или сокращенно - ЦАОК. Курсы занимали весь квартал и представляли собой город в городе – внутри соединенных в единый комплекс старинных зданий было огромное количество помещений. Длинные коридоры, переходы, лестницы вверх и вниз, множество классов, снующие озабоченные люди в форме с офицерскими сумками – учебный процесс шел полным ходом. Не без труда найдя спецотделение, куда его направил сердобольный дежурный, наш герой облегченно вздохнул и расслабился – откуда-то явственно слышалась арабская речь.
Начальник спецотделения полковник Каравашкин встретил пополнение радушно – переводчиков не хватало. Кстати, в то время Питер занимал первое место в СССР по числу военно-учебных заведений, оставляя далеко позади даже Златоглавую: шесть военных академий, различные курсы, морские классы, да еще полтора десятка военных училищ, включая такие диковинные, как ВОСО (военных сообщений) и топографическое. И почти в каждом учились иностранцы, в том числе из стран, про которые не каждый учитель географии слышал.
Переводчики требовались разных языков, но больше всего – с арабским. А профессиональных военных переводчиков-арабистов даже тогда было чуть больше, чем космонавтов, и уж точно меньше, чем генералов. К вящей радости Вася узнал, что на ЦАОК уже служат несколько знакомых ребят. Ввод в строй был стремителен и уже через день он приступил к исполнению своих главных обязанностей – ковать меч, укреплять оборону и повышать мастерство очередной группы офицеров-артиллеристов из дружественной арабской страны.
Курсы длились от полугода до 10 месяцев, а обучение как советских, так и иностранных офицеров шло по схожей программе. Во всяком случае, рабочая карта у преподавателей тактики была одна на всех. Это полотнище с нанесенной обстановкой была размером примерно два на два с половиной метра, в верхнем правом углу крупно значилось «Секретно, экз. единственный». Вот с этой картой и происходили постоянно разные истории.
Поскольку карта была одна, учебному отделу приходилось немало поломать голову, чтобы занятия по тактике шли без накладок. Помогало то, что помимо тактики были другие не менее увлекательные дисциплины: матчасть, практические занятия в поле, стрельбы и партполитработа, которую иностранцам заменили на знакомство с преимуществами социалистического образа жизни под названием «курс Советский Союз».
Однажды прибыла группа командиров-артиллеристов из одной африканской державы. Преподаватель по тактике был новый и перед вводной лекцией долго уточнял у переводчика, что за страна такая, да с кем они там воюют, чем и зачем. Обстановка на той самой карте была нейтральной: красные – свои, синие – противник. Преподаватель решил внести оживляж и приблизить, так сказать, к реалиям. Излагая сведения о «синих» и тыча указкой в условные обозначения, он начал:
- войска ЮАР силами двух пехотных бригад при поддержке танковых и моторизованных подразделений вышли на рубеж Луга и наращивают усилия....
Едва услышав перевод, группа ринулась на выход, опрокидывая столы и стулья.
- Куда! Стой! Чего это они??? – вытаращил глава преподаватель. Переводчик, который провел в той самой стране не один год, невозмутимо ответил:
- в общагу, манатки собирать и сматываться. Вы сказали, что юаровцы уже в Луге. Оттуда час езды на электричке. Самое время спасаться....
Доподлинно неизвестно, быль это или байка, но одному инциденту с картой Вася стал свидетелем. Он работал с группой ливийцев, а это публика крайне специфичная. Достаточно упомянуть, что они жили в гостинице «Прибалтийская», лучшей на то время, и по случаю исламского праздника устроили жертвоприношение прямо в холле этажа, свежуя баранов и даже разведя костерок. При этом они искренне не понимали, отчего возник переполох.
Командиром группы был подполковник Али Дауки – невысокого роста лысоватый тип с тонким противным голосом, мерзким характером и гонором выше неба. В тот день последний час из четырехчасового занятия по тактике преподаватель отвел, чтобы ливийцы перенесли изменения в обстановке на свои рабочие карты. Он уже знал, что нарисовать квадрат даже по трафарету офицерской линейки для подполковника Али есть сверхзадача. Но даже с такой форой он явно не успевал, ибо квадратов было несколько.
Когда прозвенел звонок, у двери учебного класса уже стоял советский майор в ожидании карты – у его группы следующие занятия были по тактике. Вася, выходя из класса, сказал ему – дорисовывают, подмигнул и продолжил путь в курилку. Докурить сигарету он не успел – из коридора послышались истошные крики. Народ ломанулся выручать, спасать и заодно выяснить, что происходит.
Оказалось, помощь действительно нужна – тот самый советский майор изрыгал фразы, которые я здесь привести стесняюсь. Одну руку он держал высоко вверх, с кисти стекала кровь – на полу уже накапала лужица. В дверях стоял, оскалившись и заняв позу боксера, подполковник Али.
Как выяснилось, в рукопашной схватке Али пустил в ход зубы, которыми он до кости прокусил кисть советского офицера, причинив ему тем самым легкие телесные повреждения и нравственные страдания. Карта не пострадала, что впоследствии позволило спустить все на тормозах во имя братства по оружию и все такое. А ведь майора могли и наказать!