Горемиха уткнувшись носом в свой рукав, отклячив тощий зад… с пустою рюмкой рядом почивала. Заснула, обретя покой, блаженно сон свой созерцала. А сон по памяти народный. С оскоминой во рту, и власти не угодный. Во прыть резвятся там свиные упыри. Свиные туши... господи прости. А рядом ангел падший, с сердечком маленьким внутри. Горемиха в линзы посмотрела. А это Гриша, её ангел, но не свой. Ой. милый мой… и там он не нашел покоя…кого-то матом кроет. Кого она не поняла, он повернулся к ней спиной… возможно от стыда. В обзоре тысяча ****ей… и нет средь них людей. Корыто полное харчей… все очень круто. Один блюет, другой поёт, а третий срет, четвертый подсирает. А Гриша, как народ, за ними подтирает…- сосет узду… о горести её не знает. Чернь «ангелы» летают вкруг голов. А где же богослов? Горемиха его не слышит и не видит…
***
Пока Вера, шебарша рваной, ласкутной грязной тканью, с тяжелой ношей радости и горя, пыталась встать.
Ей надо бы воздать хвалу, убрать хулу, она не в божеском обличье… а ****ь, в развратности меню. Как колос в огороде, от дождя… поникла, разум оскудел и тело ватным стало. Как все это достало. Насильников так много в стаях на беду… беда её не миновала. Спасибо, что жива и на ходу. Не думала, играя в чехарду…что в раж войду…пред богом на виду. А времечко течет, греховность ей в зачет. Зеркальность глади с поволокой… её влечет. А хмеля, дымки пелена не первый год… наш бабий род завязывает в узел.
Пружинами скрипя, ум в резвость приведя, кряхтя, Содому и Гоморру вспоминая. Потрогав крест, синяк под глазом… убрав с безмозглой головы терн колкости венок… свит он был во грехе, во сладости на славу. Дала себе зарок. Да! - мужикам не говорить. Мужик он хуже зверя. А какова потеря? Тут надо покумекать…и было от чего.
Начну с начала. Любви мне не хватало, и страсти было мало. Как хорошо мечталось… мечтала расширить кругозор. Чем зад я прикрывала? Пока не получила адовой кулак и «господа» укор? И не могла понять…что предпринять. Кого принять… кому конец ослабить. Узду где натянуть, куда его послать… не буду лгать себе, вся будто на игле. Аж тяжко мне представить, как я могла её подставить? Природы мать мудра. Бывает недобра.
Вера помяв опухшие колени, потрогала живот… слезу с лица стряхнула. В зевок зевнула. Продолжила, по теме в унисон. И выражаясь однозначно. Без мата, выразить нельзя. Мешала ей морская качка и злоба пьяных, упырей. И их прибор весомый без костей. Они свиным шурупом ввинтились в её память. Изыди -те из памяти моей! -Мамон, ты впрямь оратор. Больной на… но прямо сущий дьявол…знахарь. А бывший, «смерша» капитан, который нынче там… тебя за это уважал… когда ты карты тасовал…и наливал ему без меры. Ты одурел? Без тещи, языком зад недругу лизнул… и ненароком сглазил. Мечтаешь о карьере? Это хорошо. С того, твой капитан и начал? Побриться вижу не забыл…неужто тещу вспомнил? - в самом деле?
Пятровна целясь, вилкой не попала в огурец. Но слово молвила со смыслом.
-Мамон любил её … как ведра коромысло. Со смыслом, страстно задирал подол... и мазь втирал. У тещи вазелина было много.
-А мне вазелин был не к чему … я баба в собственном соку… пойду подмоюсь. Привстав. качаясь, Вера вышла вон. И стоя на крыльце вникала в смысл живородящих…внутри избы твердящих о судьбе. Во благо дверь немного отворилась.
Хозяйка вновь тостует: -Пьем за тещу!
Мамона понесло. -Фу ты. Еще Петраху мне припомни… и палец окаянный вспомни. Комар в колено укусил. Я лезвий с дуру прикупил… в честь кесаря побрился.
- И вспомню! Петраха «любил» всех. Отсюда и побег, и член торчащий в теле. А кесарь, он для тех, кто в золоте доспех… и там, в Москве в фаворе… и постели.
-Вот –вот, видит бог…, я ничтожный человек, на член его вчера и напоролся. Без умысла конечно,-это факт. А дураков в селе не счесть- а мыслящих не много. Я тебе в пример.
-Таким как ты, руки «бог» не подаст.
А где ты видишь бога?
- Он у тебя в душе. У сердца твоего… ты погоди немного. к нему у нас дорога. Рот прикрой, перекрестись… и не смотри, на бабу волком. Жена от бога… надо понимать.
- С дровами, второпях, я обмишурился и кровью окропил землицу, твой кустарник. От боли получил оргазм. Крапива…, отче наш, о жалила… в твоей «оранжерее» праздник.
-Как видишь; -ты немощен…зависимость от бога.
- Внутри мой грех… сознанье тянет вверх… а память с тостом всех… в горле застревает костью.
- Мне лезвий одолжи, будь гостем, слюни подотри, и наливай, не бойся.
- Да! Петраха, –монстр. А спермы в твою горсть. Все рассовал по бабам. А лезвий со станком тебе? иль так?
-Хоть на язык покойник неостер, и туп в твою залупу…но, если ты осмотришь её в лупу… он побывал и здесь. /Пятровна подняла подол/- Не прочь был отодрать и «молодуху.» За это и имел успех… почет. А я, ты не поверишь, так ревела… когда поспела. Бог ребятенка дал, никто не вразумил… а я так очумела, что сделала аборт, в один аккорд… и чуть не померла. Спасибо Богача снохе…я за неё молюсь. Судить уж не берусь… по чем та приворот купила. Как ей в том мире… он ведь бесконечен.
Горемиха очнулась, хотя была пьяна, прекрасно влезла в тему: - Бабы от него рожали столько лет… - деянье на одно лицо. А звезды ноне рано угасают… не видим их уж след.
Пятровна губы облизнула, крошки с ладони на пол сдула. - Кацо и тот уразумел, когда увидел сгусток тел и дочь в придачу. На марсе жизни нет. А здесь иначе…- кругом навоз.
- А я сегодня плачу… как рано корень захирел… нет спермы уж на сдачу. /Мамон как конь, заржав, придав лицу гримасу/. Культ личности себе создав…Мамон предложил выпить за победу. Сняв пелену событий, века маску. Смяв троекратным матом добрый тост. Тост получил особую окраску… с тропинкой на погост.
Закусывая крошками с пупка... легко продолжил с цацками беседу. -Это не его ли, безумный сын Иван, средь лета запер голого с распутницей в чулан? Рычавши тигром выл, за волосы его таскал и бил?
-Комет, сгоревших не вернешь… с этим не поспоришь. А смерть на ум идет… а мы не верим… спорим.
- Ум смертишку и гонит.
-За что же бил? –он не сказал тебе? Ведь ты с ним срок средь баб мотал…- слюну пускал. На звезды ночью лаял…
-Вот и полилась размеренно беседа. Все началась с соседа. Мать свою, как дитятко любил… за это батюшке измену не простил… мстил, жизнь скостил… осмыслил грех свой лишь у гроба.
-Ведунью, тещу вспомни. -Вчерась привезли мне куль зерна…в мешке одна полова.
- Да! Отец кто ему? - самец! А мама? - свет, свет радостный от бога. А кто привёз?
- А сам стал грешный не удел. Сбросили безумца ночью с электрички. Пегаса сын привез
- Бандитов не нашли? Пегас грести полову в куль не станет.
- Ясно и без слов. Савинские рослые бандиты.
-Куль ведь завязал не он, «предприниматель».
Квит сказывал: - гонором его не будешь сыт.
- Его по горлу бритвой полоснули и под откос.
- Отрубей на рынке нынче много, но мало поросят… оскомину набьешь, гогоча средь гусят. Он в аккурат пред Шопино разбился.
-Все грешное от «бога»,- спроси у бога.
- Живём мы с богом ранних лет. А вот они… нам гасят свет… и повышают ставки.
- Пока к консенсусу придешь… в их стаде мирных не найдешь…
-Они, как шавки.
- Туда им всем дорога… а время всем в подмогу.
-В старину родимца ждал острог.
-А поросят, в Орле иные закупают скопом. Острог и нам сулят.
- Кажись об этом говорила Глоба.
- Нас обложили царственно оброком… и бросили, обглоданную кость.
-Нить правды не найдешь.
-Все на авось. Все с памяти стереть… торопятся унизить этим бога.
-Замор, людской падёж…- бессмысленный галдёж. Кизяк в покров за сдачу…
-На выборы пойдешь? Здесь правды не найдешь…
-А как иначе?
-Она бабенка не проста. Сосуд греховный в теле. Что на уме? - тут право не поймешь…- семь пятниц на неделе.
Пятровна покачала головой. Я вижу, ты Мамон на ум хромой…- «цветочек полевой». -Ты баб давно е…, а суть не понимаешь. Коль бабу не проймешь… ты не узнаешь. Кому она верна, чью жопу прикрывает, коль нужно подтирает.
-Да! все началось с соседа.
-Дурь для России знак.
-Укроп растет, цветет… день радостный для глаза.
-Жаль, под мушкой, мушка все сожрет. Травить поскуду надо.
-На ладан дышит дом…- для нас лишь бог отрада, а тяжкий труд- «награда».
- К чему идем, что ждем?
-Нам лучшего не надо. /мы хорошо живем/.
Вера дослушав речь последнего… потерлась боком о косяк… и вымолвила так: -Везде у нас косяк…
а мы твердим о коде. А в моде свора поросят. В каком живем мы годе?
конец