Облава

Кто-то прячется в развалинах, определил я.
Ночью  туча накрыла город.
Настолько непроницаемая завеса, что не видны звезды и луна.
Фонари не горят,  не светятся  окна.
Такая темень, что когда хотел сложить пальцы в замок – чтобы отбиться от нечисти, - то не сразу нащупал руки.
Во мгле холодно и страшно, пальцы переплелись, но не  отогрелись.
Луна все же отыскала прореху.
Тень мелькнула среди руин.
Наверное, мне почудилось, там невозможно выжить.
Хотя взорвали биологическую лабораторию, не  одолели заразу.
Даже бродяги далекой стороной обходят зараженную местность, а животные менее выносливы, чем человек.
Говорят, когда жизнь исчахнет, останутся чертополох, тараканы и воронье. Им будет суждено возродить цивилизацию.
Поэтому не решился проверить. Вгляделся из-под ладони. Обыкновенные развалины, скорее всего, мне почудилось.
Чтобы окончательно убедиться, на следующее дежурство принес гречневую кашу,
Я не слишком верю в Высшую Силу, но если таковая существует, то согласно закону двойственности, есть и ее антипод.
И зло наверняка прижилось в этих развалинах, и готово выхлестнуть из подземелья и черной волной накрыть Землю.
Тогда друг ополчится на друга, а брат на брата, и никто не победит в этом побоище.
Ночью – на этот раз светила луна, и я не боялся оступиться – доставил к развалинам свое угощение.
Миску нес одной рукой, другой зажимал нос, чтобы не заразиться.
Поэтому углубился лишь на несколько шагов, но споткнулся и вдохнул заразу.
Вернувшись,  повалился на нары.
Лег, как положено, на спину, закрыл глаза, а руки скрестил на груди.
Но выжил и неохотно очнулся.
Предстояло проверить, поел ли мой подопечный.
Он отказался от угощения.
Или было так далеко идти, что не смог одолеть простреливаемое пространство.
Надо   поближе передвинуть миску.
Но пришлось отложить знакомство.
Появились первые прохожие, могут заметить и заинтересоваться.
Да и мне следует постепенно привыкать к отраве.
Кажется, некий древний деятель ежедневно увеличивал дозу яда и стал невосприимчив к заразе. Не отравился, но поранился и умер от заражения крови.
Поэтому нельзя торопиться.
В следующее дежурство поставил миску ближе к норе.
Ночь была ясной,  надо было укрепить  подзорную трубу на треноге, а я держал ее в руках, и когда пальцы разжались, и труба упала, то даже не проснулся.
Не заметил, как опустела миска, в том, что проглядел, виноваты ядовитые испарения,
Но приготовил противоядие, заранее прикупил в магазине.
Такая маленькая бутылка, что можно осушить ее в несколько глотков.
Мне нельзя пить: дед, которого я не знал, по рассказам старших родственников был подвержен этой губительной привычке.
Как-то присел отдохнуть около своей парадной. Устал на работе и заснул на скамеечке. Сладко спал,  никто не   разбудил.
В стужу  человек быстро замерзает.
Отца своего тоже не помню, мать рассказала, что он погиб, спасая ребенка, но  однажды проговорилась,  ребенка  не было,  не смог перебраться через рельсы.
Я клятвенно обещал  не брать в рот поганое зелье, но  только так можно пережить чуму.
Несколько капель не погубят человека.
И все же решил принять лекарство после того, как увижу своего подопечного.
При очередной попытке подзорную трубу укрепил на подставке, ободок окуляра впился в глазницу.
Кажется, увидел: тень метнулась к миске и тут же, будто сторонилась даже лунного света, откатилась обратно.
Так повторилось несколько раз.
Такой мучительный процесс, и настолько   жалко неведомое существо, что   принял лекарство.
Чтобы окончательно приручить зверя, постепенно отодвигал миску все дальше от норы.
И все больше налегал на лекарство.
Особенно изрядно принял, когда впервые предстал перед ним. Чтобы не испугался, завернулся в одеяло, из газеты соорудил колпак и  нахлобучил  на голову.
Когда-то, по рассказам старожилов, подобного зверья было много в городе.
Некоторые хозяева, разочаровавшись в своих питомцах, выбрасывали их на свалку.
Бездомные животные сбивались в стаи.
Некий зверь укусил  хозяйку.
Крошечный комнатный зверек с отвратительным характером. Когда ему что-то не нравилось, то бился в  истерике, и от визга закладывало уши.
Однажды барыня не выдержала и шлепнула его.
Тот не стерпел обиды, подпрыгнул и извернулся в воздухе. А приземлившись около покаравшей  руки, тяпнул обидчицу за палец.
Барыня тоже завизжала.
Настолько пронзительный голос, что услышал ее покровитель.
Был  не только главным законодателем, но иногда следовал этим законам.
Последняя капля переполнила чашу.
Пострадавшие пожаловались и попросили разобраться.
Стаи брошенных зверей заполнили селения и малые города.
Если прислушаться к нашим просьбам и попытаться удовлетворить каждого страждущего, то не хватит ни сил, ни возможностей.
Соседи жалуются друг на друга, и каждый по старой памяти просит примерно наказать противника.
Будто по пустырям и подвалам еще  расстреливают.
Наверное, жалобщики удовлетворятся, когда кроме них никого не останется.
Людям почти невозможно договориться.
Впрочем, в некоторых случаях они едины.
Всех не устраивает  довольствие, денег не хватает даже богачам, и все опаснее не слышать наши требования.
Но иногда можно обойтись малой кровью.
Зверей посчитали убийцами, и даже не потребовалось привлекать полицию для их ликвидации, от желающих не было отбоя.
Добровольцы охотно принялись за травлю.
Убивали из ружей, настораживали капканы, подбрасывали отравленное мясо, менее чем за год выполнили задание правящей партии и правительства.
Человек настолько размножился, что погибли тысячи видов животных. Если к этим тысячам прибавить единицу, то, наверное, никто не заметит.
Но заметили, впрочем, благоразумно промолчали.
Некоторые не сразу согласились с правительственной установкой и не одобрили уничтожение, но им объяснили, и они больше не перечили.
Выросло целое поколение, не знакомое с этим видом животных
Я попытался познакомиться.
Зверь прижался к расколотой бетонной плите и оскалился.
Несчастное создание,  зубы у него почернели и искрошились, шерсть свалялась и торчала клочьями, поник и прижался к ноге наполовину обрубленный хвост, а рычание походило на жалобный стон.
Я потянулся погладить.
Зверь прыгнул.
Но так неуверенно, что я успел отпрянуть.
Тяжело упал на землю,  не отполз, но лапой закрыл морду.
Чтобы я не увидел, как  плачет.
Я  и не смотрел.
Вспомнил школьные уроки астрономии и задрал голову.
Если от ковша Большой Медведицы отправиться к Полярной Звезде, то путь этот приведет на север.
Мы давно идем этой дорогой.
Так долго изучал звезды, что не заметил, как спрятался зверь.
Под разбитыми бетонными плитами наши дома, и если разгневается планета,  то рухнут ненадежные перекрытия.
В очередной раз победили природу, но мне почудилось, что извели не все зло, искал его среди руин. Вместо этого обнаружил несчастное существо.
Чем-то мы похожи.
Когда вернулся в свою каморку, ко мне заглянул ночной директор.
Один из организаторов отлова и уничтожения опасных  животных. Если при этом погибали люди, то тоже особенно не заморачивался.
Сами виноваты, не следует идти в разрез с политикой правящей партии, грамотно объяснил он. Пришлось согласиться.
Лес рубят, щепки летят, вспомнил директор, хотя никогда не был лесорубом, те извели все леса в нашем регионе, и тем более не ведали жалости.
Что-то почуял этой ночью, и пришел убедиться.
Молча засучил рукава и поплевал на ладони.
Палач в красной, будто окровавленной рубахе, почудилось мне.
В каморе не было плахи, сложил голову на шаткую табуретку. Оттянул воротника рубахи, чтобы не попортить одежду.
Во время войны новобранцам выдавали бывшее в употреблении обмундирование. Дыры от попадания пуль и осколков были аккуратно заштопаны.
Если топором отрубить воротник рубахи, то не удастся залатать.
- Зачем? – прежде чем ударить, пожелал узнать палач.
Наверное, обладал совершенным нюхом. Если вынюхивал крамолу, то ноздри его хищно раздувались.
Когда извели опасных зверей, то перенял некоторые их особенности.
Нормальному человеку нечего делать на пустыре, хотел сказать он.
Дело не в том, что там притаилась зараза,  его не брали никакие болезни, но давно приглядывался ко мне.
Есть  люди, которых не устраивает наша Власть – самая справедливая в мире! – с ними необходимо разобраться.
Врагов уничтожить, больных изолировать (в дальнейшем они тоже будут уничтожены).
Столько щепок остается после вырубки, что ноги вязнут по колено, хотел ответить ему.
- Звезды, - вместо этого попытался объяснить.
От пустыря  лучше видно, но не потому, что не мешает свет в окнах – жители укрылись за плотными шторами, - или не ослепляют фонари – они давно не горят, при усмирении перебили лампочки, - но никто не потревожит твое призрачное одиночество.
Крамольный ответ, головы рубили и за меньшие проступки, но, наверное, слишком легкая смерть, посчитал мой мучитель.
Сжечь на медленном огне, вот справедливое наказание.
Приготовить сырые дрова, и лишь слегка плеснуть горючку.
Чтобы огонь медленно и неотвратимо приближался к осужденному.
И чтобы тот напрасно молил о пощаде.
Каждый человек – виновен, невозможно не оступиться на долгом и путаном пути, справедливо полагал он.
Надо только как следует вглядеться.
Днем, вместо того, чтобы отсыпаться, собрал соратников и организовал поиски.
Несколько человек в защитной одежде. Завернулись в длинные прорезиненные плащи,  на  лицо напялили марлевые намордники, сверху нахлобучили строительные каски.
Я, когда впервые попал на пустырь, тоже укрылся под бумажным колпаком, потом устыдился и содрал его.
Взрывчатку  не удалось достать, но вооружились длинными палками.
Если видели дыру между разбитыми бетонными плитами, то совали туда свое оружие.
И я не пошел домой, да мне и не дойти  до  комнаты
Днем передвигаться можно  только по пропускам.
Патруль отлавливал прохожих  и требовал объяснений. Днем люди обязаны находиться на службе. Если у них не было оправдательной записки, то отправляли провинившихся в кутузку. Наказывали их по всей строгости закона.
Я забыл продлить пропуск и укрылся в заброшенном здании с другой стороны пустыря.
Раньше здесь  был заводик, но давно обезлюдили цеха.
Когда первый раз попал сюда, то тщательно осмотрел пустые помещения.
Ничего ценного, металл давно вывезли, сожгли дерево, даже наполовину разобрали  стены.
Только поэтому  удалось отыскать.
Устал и прислонился к ущербной стене.
Она накренилась, посыпались обломки кирпичей,  и не различить в густой кирпичной крошке.
А когда туман рассеялся, и я выхаркнул эту пыль, то увидел.
Обнажилась неглубокая ниша, а в ней длинный  узкий сверток в промасленной тряпке.
Если найдешь нечто ценное, обратись в полицию вдалбливали нам на обязательных лекциях.
Более того, взяли подписку, что мы будем досконально выполнять эти предписания.
Зажмурился и вытащил из ниши тяжелый сверток.
Много народу погибло при неосторожном обращении с находками.
Измазал ладони в машинном масле.
Почудилось, будто попал на летний луг.
Еще не скоро наступит осеннее увядание, и стерня пока не покалывает подошву.
Осторожно развернул сверток, измазал в масле запястья и предплечья.
И застыл в радостном изумлении.
Есть  предметы, которые, даже если никогда  не видел, опознаешь с первого взгляда.
Так женщина, что не увлекается шитьем, мгновенно признает пяльцы.
Дотошный читатель выискивает ошибки в печатном тексте.
Добытчик находит драгоценные камни в выпотрошенном прииске.
Генерал даже во сне сокрушает врага.
В руки ко мне попал карабин с оптическим прицелом и к нему два патрона.
И я, хотя никогда не имел дела с оружием, разобрался, как с ним обращаться.
Перепрятал карабин, а когда снова пришлось укрыться в заброшенном цеху, достал его и приник к окуляру.
Видно лучше, чем через мою старенькую подзорную трубу.
Добрались до дыры, в которой укрылся мой подопечный.
Так сжал ствол и цевье, что побелели костяшки пальцев, а на зубах потрескалась эмаль.
Показалось, что остановилось время, так долго шуровали палками в этой дыре.
Это я сижу в камере смертников, и через оконце несколько палачей наугад тыкают палками.
А я напрасно пытаюсь увернуться.
Уже оцарапано плечо и пропорот бок, кровь стекает в сточное отверстие. Или ржавыми пятнами застывает на стенах.
Указательный палец дотянулся до спусковой скобы.
Но не выстрелил и не сокрушил врага.
Ничего не обнаружили и продолжили поиски.
Так невыносимо жарко, что хочется наголо  раздеться.
А они еще плотнее завернулись в свои  плащи, глубже надвинули каски и подтянули намордники.
Истекали потом, и там, где проходили, оставалась ядовитая мокрая дорожка.
Отравленная местность, когда-то там  располагалась биологическая лаборатория.
Заболели те, что жили или работали около пустыря.
Капли пота шипели и пузырились на мертвой земле.
Тварь, которую пытались отловить охотники, так надежно укрылась, что сходу не удалось ее обнаружить.
Слишком мало народа, необходима помощь.
Ночной директор достал телефон и набрал заветный номер.
Тот, что кровавыми цифрами  вбит в память, набирать  можно  только в крайнем случае.
Чтоб ты сбился! мысленно пожелал ему.
Аварийные номера различаются лишь одной цифрой.
Если попадет в другую организацию, там пожелают разобраться. Кто выложил секретный номер? И напрасно ты надеешься на благополучный исход.
Кажется, он перепутал, за ним вскоре пришли. Эти в отличие от незадачливых охотников были вооружены копьями.
Людское сообщество мстительно, жестоко и безжалостно.
Чтобы мы не перебили друг друга, Власть изъяла огнестрельное оружие. Мне повезло,  наткнулся на тайник с карабином.
Пришельцы испытали ночного директора. Под угрозой смертельного наказания каждый признается.
Он  рванул на груди  плащ.
Такой оглушительный и мерзкий треск, что почти доказал свою невменяемость.
Оглушил и поразил пришельцев.
Или прорвало плотину, уже не каплями, а ручейками стекал пот. Дымилась и плавилась почва.
Глубже, спрячься как можно  глубже! мысленно воззвал я к своему собрату.
Загонщики принесли с собой оборудование. Если охотники вооружились пиками, то они обтянули пустырь веревкой с красными флажками.
Так научили ветераны.
Привели с собой одного из них. Вынесли стул и усадили старика.
Увидел облаву и не мог угомониться.
Одни мужики хвалятся своими постельными победами, другие рады, что вскарабкались на вершину служебной лестницы (обычно на ней  несколько ступенек), третьи мнят себя великими охотниками.
Старик относился к последним.
- Всю дичь перестреляли задолго до моего рождения, - пожаловался он.
- Радовался даже мелкой птахе, - не смог угомониться.
- Радуемся приносить пользу обществу! – хором откликнулись загонщики.
Старик случайно угадал пароль, они отозвались привычной клятвой.
Странное у них оборудование: детские барабаны и пионерские горны.
Палочки ударили, горны затрубили.
Двинулись нестройной  и шумной толпой, постепенно сужая круг поиска.
Так некогда истребляли волков, вычитал в книге.
Умный зверь почему-то не мог перемахнуть через флажки.
И хотя существо, с которым я познакомился, было гораздо меньше тех зверей, почти не походило на них, но я осознал, что оно обречено.
Бесполезно и опасно бороться с системой.
Уничтожит, сотрет в порошок, и даже не заметит твоей гибели.
Загонщики так тщательно осматривали каждую  щель и заглядывали в любую дыру, что не могли не заметить.
Рано или поздно выгонят из норы.
Тогда существо - почти мой друг, больше чем друг – будет метаться по арене, и охотники станут вонзать в него  копья.
Долго и тщательно – все мы горазды мучить и издеваться, - до тех пор, пока несчастный ни истечет кровью.
Друзей следует избавлять от мучений.
Руки дрожали, но пристроил карабин на подоконнике.
Бить надо под левую лопатку, чтобы наверняка.
Прежде чем ударить, задрал голову.
Потолок просел, бетонная плита, казалось, держится на честном слове.
Кулаком со всей силой саданул по стене.
Если плита рухнет и придавит, то не придется стрелять.
Разбил кулак и повредил  пальцы, пусть останется хоть один палец, все равно смогу выстрелить.
Мой соратник, мой двойник все медленнее метался по кругу.
Прицелился и зажмурился перед выстрелом.
Приклад так сильно ударил по плечу, что отпрянул от окна.
Правая рука повисла плетью.
Пальцы на этой руке были искалечены.
Не обращая внимания на боль, подполз к окну и осторожно выглянул.
Нельзя бить с закрытыми глазами,  обязательно промажешь. Я конечно промазал.
Один из загонщиков ничком повалился на загаженную землю.
Пуля прошла навылет, на спине расплылось кровавое пятно.
Трагическая случайность.
Но зато моему подопечному удалось  вырваться.
Когда преследователи оказались под обстрелом, то не растерялись, в нас, видимо, заложено умение приспосабливаться к любым обстоятельствам.
Дружно повалились на землю, некоторые  укрылись за обломками.
Поднялось такое густое пыльное облако, что не различить флажков.
Зверь перемахнул через ограждение.
Я отыскал белую тряпку и   привязал  к стволу карабина.
Тяжелое оружие,  едва приподнял его над головой.
Зверь, на которого они охотились, ушел, но охотники не угомонились.
Точка невозврата, бесполезно каяться и уговаривать.
С палками и копьями подступили к моему убежищу.
Шли осторожно, выверяя каждый шаг, самые боязливые прикрывались растопыренной пятерней.
Не убежать и не спрятаться, напоследок забрался на подоконник и вгляделся.
Днем не видно звезд, ночью я бы выбрал звезду изгнания.
Зато надвинулись  перекошенные в ярости и в жажде убийства  лица.
Буду биться до конца.
Когда пытался обрушить крышу и бил по стене, то покалечил руки.
Можно пальцем ноги спустить курок.
Как-как скинул ботинок.
Сначала прижал дуло к шее, но так противно пахнет гарью, что с трудом сдержал рвотные позывы.
Прижал  к груди.
Сердце вроде бы с левой стороны.
Они рядом,  скрепит лестница.
Пальцем ноги дотянулся до пусковой скобы.
На этот раз я не промахнусь.
………………………………..

Г.В. Январь 2022.