Безграничная Пустота, пребывающая во сне о вечном покое, сквозь сладкую дрёму забытья начала осознавать, что она - Бог. Вдруг, стало ясно, будто во тьме вспыхнул свет, родилась первая мысль, идея бытия Богом. Бездну закружило от величайших перспектив, доступных её абсолютности. Океан сна о ничто стал коловертью потенции: рукавами времён и туннелями пространств. Пустота ожила всевидящим Сновидцем, воссевшим на пёструю карусель снов. Его вдохновила доступность всего, возможность быть во всех снах сразу и менять их, как угодно. Сновидец купался в хаосе миров, забавляясь радужными пузырями идей, но, безмерное участие дало быстрое пресыщение. Он вынужден был признать всевластие отвратительным. Не успевал родиться сон, как тут же изменялся, постоянное влияние высшей Силы искажало его до неузнаваемости, возникала путаница, события сновидений сваливались в одну приторную кашу.
Тогда Сновидец дал свободный ход всем мирам, подарил снам возможность следовать логике их развития, и, разделившись в Себе на множество я, отправился в кругосветное путешествие по спирали собственного Духа. Но сознание того, что Он - безучастный турист, сторонний наблюдатель, парящий над мирами, зритель без отождествлений, глядящий из надёжного тыла, из вечной изнанки миров, вызывало ничем не утоляемую скуку бездействия. Сновидец не захотел быть зевакой собственных снов, Он возжелал не только видеть и слышать, но и жить в них.
И тогда, на время обретения роли из сна, Сновидец начал терять уверенность в том, хозяин Он или гость, зритель или герой, Бог или творение? Тайна происхождения всего и поиск смысла, как и чувства данного сна, наваливались на него плотной завесой, скрывающей миры других снов. От чувства Бога Сновидцу оставались лишь сомнения, но жизнь всегда перевешивала жажду ответов, и Он держался за свой сон, как за единственный временный мир.