Роман с Медведицей. 2.Съёмка на ТВ.
Уже не помню, как получилось, но я садился на Медведицу верхом и проезжал немного.
Наверно, многие замечали, что наши любимые женщины или животные готовы терпеть от нас некоторые неудобства и даже боль, лишь бы мы не бросали их, занимались с ними.
Мне нравилось играть с Медведицей. Я привык к ней. Можно сказать, любил её. Побаивался её, конечно. Так я и жену и любил, и побаивался сделать что-нибудь, что ей может не понравиться.
А Медведице явно нравилось , что я уделяю ей столько внимания. Как и всем животным нравится, когда хозяин затевает с ними игру.
Людей возле Моей Милой всегда было с избытком. Я залезал ей на спину, держался за шерсть, за ошейник, сидел, как заправский ковбой. Люди восторгались этим номером. Понятно, что они восторгались моей смелостью. А Медведица, конечно, думала, что все восхищаются ею! И старалась повозить меня подольше. И гордилась, что с таким бугаём на спине она выглядела красиво и внушительно.
Погода была прекрасная.
Люба, сестра-хозяйка, с высокого крыльца объявила, что сейчас приедут с Телевидения, чтобы мы вели себя хорошо, и за это нас покажут по телевизору.
Мы, конечно, постарались им на глаза не попадаться. Медведицу закрыли на замок. Люди разошлись.
Приехало ТВ на нескольких машинах. Встречал их один Макар-кочегар. Он сразу позвал директрису.
Пока им накрывали на стол, в зале, по первому разряду, телевизионщики расползлись по всем щелям.
«Мы приехали снимать, как тут передовики производства водку распечатывают», говорили они.
Шоферов обычно кормили отдельно, но этим накрыли вместе со всеми. Чтобы выказать особое уважение.
Даже когда приезжали высокие заграничные гости, министры, директора, было принято кормить и шоферов. И Фёдор Михайлович обязательно спрашивал – «Шоферов покормили?». А у самих шоферов спрашивал – «Вас хорошо покормили? Все сыты? Замечания есть? Добавки надо?».
К рабочему классу наше советское начальство относилось с большим уважением.
Повелось это, видимо, от директора комбината. Работников было больше 10 тысяч, но говорили, что почти со всеми он здоровался по имени-отчеству.
И я имел возможность лично удостовериться в его феноменальной памяти. А он был уже старик.
*******
Телевизионщики снимали всё подряд. Конечно, сняли и медведя в клетке со всех сторон. Снимали всех, кто попадался в объектив. «Наше дело наснимать побольше, объясняли они, а потом редактор выберет несколько кадров для эфира».
Какой-то подхалим доложил им, что я катаюсь верхом на медведе. И они прицепились ко мне, чтобы я прокатился на камеру. Я бы прокатился. Но они успели рассердить меня ехидными вопросами, ещё перед обедом. И я наотрез отказался. После долгих уговоров, я смилостивился, но с одним условием. Сначала я прокачусь на работнике ТВ. Потренируюсь. А уж потом на медведе.
Они и начальство привлекли, и уговаривали ласково, и обещали лицо снять крупным планом… А мне плевать. Некогда мне с вами валандаться!
В конце концов, они сдались, выбрали мужика поздоровше. Договорились, чтобы я сидел смирно, пятками не пришпоривал, матюгами не понужал. Так как этот мужик у них большой начальник. А вообще, они, тележурналисты, ради хорошего кадра готовы на всё. Как поётся в песне - Трое суток шагать, трое суток не спать…
К этому времени они мне уже надоели хуже горькой редьки, и я, махнув рукой, согласился.
Весть об этом уже облетела все окрестности, народу собралось, как на демонстрацию. Зрелище предстояло небывалое.
Тэвэшник встал на четвереньки. Я аккуратно сел ему на спину, сидел смирно и молчал. Однако, в толпе нашлось немало доброхотов, и понужали его присказками, и подавали мне прутики, обещали за кнутом сбегать… Подсмеивались над ним, кто как придумает. Мой жеребчик вёз меня не спеша, но покраснел, как рак, от необычной своей роли. Провёз уговоренное расстояние, я слез, а он исчез…
Я выпустил Мою Красавицу из клетки. И стал садиться на неё. Садился нарочито неуклюже, и как Никулин в цирке, задом наперёд. И падал! Но упав, зорко следил за Медведицей. Она удивлялась, ведь я никогда не падал раньше, но не трогала меня.
Зрители были в полном восторге. Я хоть не девица, но это подействовало на меня. И я вдохновился на новые номера. Под конец даже поставил Медведицу на дыбы, с трудом удерживаясь на ней, хотя и держался изо всех силёнок.
Утерев пот, я спросил – Ну, всё? Хватит?
Получил с десяток горячих «Спасибо!». Почесался, и попросил позвать сюда того мужика, который катал меня, исполняя роль жеребчика. Тем самым обеспечив съёмочной группе прекрасные кадры.
Чтобы восстановить ему поруганную честь, и в знак благодарности, я предложил сфотографироваться рядом с Медведем. И постарался, чтобы он стоял как можно ближе к Моей Милой, вплотную, даже положив на неё руку. Он выглядел очень довольным! Оператор тоже старался изо всех сил, снимая с разных точек.
Вобщем, помирились мы. Потом, как водится, скрепили дружбу по русскому обычаю.
Себя в телевизоре я не видел. Но люди говорили, что показывали! Много секунд!