Жизнь хоть и весьма занимательное явление, но , наверное, она стала бы немного пресной, если бы люди не имели увлечений. Чем только человечество не интересуется. И мастерят корабли, и вышивают, и коллекционируют… И что только не собирают! Одни фантики, другие бантики, третьи…. Да , что там говорить! Всего и не перечислишь. Пашка Кармашкин тоже занимался коллекционированием. Собирал он сувениры. Правда, он не привозил их из путешествий, ибо дальше своего небольшого городка никогда и никуда не выезжал.
–Чего я не видел в других городах-странах,– говаривал Пашка, когда речь заходила о поездках и сувенирах,– мне и здесь хорошо.
А приносил он свои сувениры, возвращаясь из гостей. А что? Праздников много- это и новый год, и восьмое марта, и пасха, и всякие другие… Не забывайте еще разные дни рождения, свадьбы, похороны… Вот после похорон и вовсе раздолье – поминки только три раза случаются– сразу после события, на девять дней, да еще и сорок дней есть. А городок маленький, все друг друга знают , вот и зовут. А Пашка там прихватит рюмку, там ложку, даже тарелку с очаровательными мордашками на донышке прихватил…Как-то свеча ароматическая в виде белочки ему приглянулась… Разные предметы интересные попадаются. Он специально для таких дел сшил на заказ брюки с глубокими карманами. А как же? Надо, чтобы всё могло поместиться. А к ним пиджак длиннополый добавил, чтобы, значит , прикрывал сувениры. Пополнял он свою коллекцию регулярно, гордился ею. Вот только жалость какая, показать её никому не мог. Нет, все-таки один раз не удержался, дружку своему Петьке Селедкину показал. Вот показал, и сразу жить еще интереснее стало. Правда, с Петьки слово клятвенное взял, дабы молчал о том, что видел.
Митрофановна умерла ранним утром. Проснулась, когда ночь завершала свой путь, полежала, подумала о том, что совсем не хочется вставать, да и умерла. И было ей девяносто пять годочков от роду. Не много-не мало, и ещё бы можно было на этом свете дорожки потоптать. Но так уж случилось… Похороны состоялись в ясный , солнечный день. Пришел провожать почти весь городок. Пашка тоже тут как тут. А как же? Стоят люди горюют, а кто украдкой на часы поглядывает, да и думает, что-то затянулось мероприятие… Пора и на поминки… Бывают такие. Не все, конечно. Пашка вот совсем в другое место смотрел. Солнечный луч игриво скользил по провожающим , ну и Митрофановну не минул. И тут что-то сверкнуло. Пашка насторожился, пригляделся и видит , в ухе старушки сережка золотая блестит.
–Как же так?– думает.–Она же золотая, хоть и маленькая. Митрофановне , вроде бы, ни к чему, а для меня сувенир необыкновенный.
Ближе придвигается Пашка, наклонился, стал сережку вынимать, да замешкался, замок трудно открывался. Пашка делает вид, что поцеловать Митрофановну в лоб собрался. Сначала никто не обратил внимания на него. Мало ли? Может, особенно дорога ему старушка была, прощается человек, на часы не смотрит. До того ли? Попрощается, поцелует, ну и отойдет. И только бабка Куделиха, так её все звали, а вообще-то она– Куделина была, не поверила в искренность чувств Пашки. Всё приглядывалась, да приглядывалась и вот, выставив свой крючковатый палец в его сторону, завопила:
–Ой-ой-ой! Люди добрые, смотрите, что этот ирод делает-то! Он сережку из уха Митрофановны вытянул.
Пашка дернулся. И верно, серёжка только-только в руке его оказалась. Зажал он руку и не может никуда спрятать свою добычу, ведь все на него уставились, окружили, глядят сердито. Внуки Митрофановны прямо на Пашку буром прут.
–Бить будут,– обреченно подумал Пашка и сделал шаг назад, чтобы в кустиках спрятаться, благо их рядом достаточно было. Да разве ж спрячешься. Схватили его за руки , вытянули из кустов-то, разжали пальцы и … отобрали сувенир с таким трудом доставшийся. Пашка чуть не расплакался.
–Братцы!– кричит он.– Я же не нарочно, а для памяти только и взял-то…
Но не слушали Пашку. Праведный гнев кипел в народе, толкать стали. Он и упал. Обрадовались люди , и ну его катать по земле. Правда, иногда и пинали, но не сильно ему досталось. Так только пара фонарей под глазами, синяк на скуле, да ребра заболели. Но это-то ладно, рёбра под рубахой-то не видать. Оби-идно вот… Сказали, чтобы на поминках его не было вовсе. А как же без этого? Пашка так ждал… Также почти, как и все остальные… Но решил он схитрить. Отошел он в сторонку, до кафе своим ходом добрался, да и вошел, присел у самого конца стола. Никто и внимания не обратил, все тут же тарелками, вилками, рюмками загремели. А он тарелочку с блинами в пакет сунул, который загодя приготовил. Так , на всякий случай. Никто и не заметил. Воодушевился Пашка, налил себе рюмку беленькой и только ко рту поднес, как увидела его та же Куделиха. Заметила и завопила истошно, вилкой в него тычет:
–Смотрите, люди добрые, ирод-то этот опять тут! Ишь ты, самозванец какой!
Пашка все-таки успел рюмку опрокинуть, да в карман уже пустую сунуть. Пакет тоже в руке крепко зажал. Обступили его снова родственники, и … оказался он через мгновение в придорожной канаве. Не стали долго возиться с ним. Стол-то накрыт, еда стынет, водка киснет… А Пашка домой пошел. Довольный. А как же и водки откушал, и блинов тарелку припер, да и с сувенирами оказался… Правда, тарелка с рюмкой– это вам не серёжка золотая, но всё-таки… Сидит он дома у телевизора, блины трескает, а тут звонок. Не подозревая подвоха, Пашка и распахнул дверь. А там… Толпа сограждан во главе с Петькой– приятелем верным, который выпил крепко, да и рассказал всем о Пашкином хобби. Пялятся, возмущенно трещат что-то…Оттолкнули недоумевающего Пашку, в квартиру ворвались и прямо к полкам. Там же узнавать свои вещи принялись. Радовались очень , что пропажа нашлась. В один миг разорили Пашкину коллекцию и даже остатки блинов с собой утащили.
Вот так остался Пашки и без коллекции, и без друга, да и в гости теперь его не зовут. Все отвернулись и знакомые, и приятели, и даже родственники… Он же подумывает, что раз такое дело, надо жениться.
–Вот закачу свадьбу, все, как миленькие, прибегут…,– мечтает он.
А, может, и правда, простят и прибегут… И будет всё у Пашки как прежде бывало.