С утра я был на объекте Панте ди Партида. Руководил строительством аэродрома Кинтана Эскобар – рослый лысоватый мужчина, подполковник кубинских вооружённых сил. В ходе разговора я узнал, что строил он в Эфиопии, Ливии, Анголе и в Никарагуа. Имеет большой опыт возведения разных объектов в самых жёстких условиях. Такой большой аэродром строит впервые. Он вкратце рассказал о том, что делается.
– Возводим здания инфраструктуры, одновременно сооружаются коммуникационные и дренажные системы…
Мы вышли с Эскобаром из здания и прошли непосредственно к строителям. Подполковник всё подробно комментировал:
– Заканчиваем укладку армированного фибробетонного покрытия взлётно-посадочной полосы… Мощная полоса. Бетон особой прочности, уложен в три слоя. Причём каждый из них обладает различными характеристиками…
– Почти как гетерогенная броня на военной технике, – заметил я.
– Что-то вроде… Аэродром – не дорога, здесь нагрузки на покрытие не только от массы техники, но и динамические нагрузки от взлетающих и приземляющихся аппаратов, плюс термическое и механическое воздействие газовоздушных струй авиадвигателей, длительные статические нагрузки в процессе стоянки воздушных судов, так что сам понимаешь, какие требования к прочности.
– Сколько у вас строителей работает?
– Официально двести человек, плюс сорок бойцов – охрана… Эти цифры есть в открытой печати.
– А по факту?
– А по факту – около шестисот. Я не делю людей на строителей и охрану. У нас все ещё в школе проходят военную подготовку. У всех стрелковое оружие, многие имеют боевой опыт.
– У нас в войсках запланировано учение. Как вы понимаете, я должен условно отработать защиту строящегося аэродрома, как важного стратегического объекта. Возможен ли его захват вероятным противником…
– На взлётно-посадочную никто не приземлится. Возможна атака высадившегося где-то в другом месте десанта. К этому мы готовы. Возможна атака с воздуха… У нас одна зенитная пушка ЗУ-23 и счетверённый пулемёт ДШК, хорошо бы ещё один.
– Я вас понял, компаньеро Эскобар, ещё одну «душку» и зенитную установку мы вам дадим…
Мы договорились с подполковником о связи, и я отправился к себе.
Прибыв в штаб, узнал, что меня ждёт командир разведчиков капитан Рамирес:
– Разговор служебный, компаньеро майор…
Я закрыл двери, чтобы никто не пытался войти. Секретаря у меня не было, а лейтенанта Креспо я отправил с поручением.
– Слушаю, капитан.
– Речь пойдёт о подготовке к учениям со стороны министра обороны, точнее, участия в них Корпуса резервистов. Насколько я помню, вами совместно с министром был согласован вариант привлечения всех командиров?
– Верно.
– Так вот сегодня утром подполковник Брукс отдал несколько другой приказ: из резервистов он формирует батальон в триста человек…
– Примерно такое количество мы согласовали с президентом.
– Но это не командиры, батальон формируется, исходя из двух принципов: включаются только имеющие боевой опыт, и не просто боевой, а опыт разведовательно-диверсионной деятельности. Этакий спецназ из резервистов.
Я, признаться, был озадачен:
– Ну, а второй принцип?
– А второй принцип – личной преданности. По-другому у нас не бывает, если хочешь на кого-то опереться в случае внутреннего конфликта. А поводом послужило ночное столкновение с вооружённой группой «мангустов», чего у нас давно не бывало. Последнее время были только тайные вылазки этих бандитов. Причём, боестолкновение было только поводом, списки кандидатов в батальон, по моим сведениям, были подготовлены заранее.
– Но формирование такого батальона нужно обязательно согласовывать с президентом!
– Президент в отъезде. Потому я вас и дожидался. Если бы президент был на месте, я бы напрямую ему доложил. Поэтому Брукс и торопится.
– Но ведь от таких провокаций до настоящего конфликта недалеко!
– Об этом и речь…
– Как бы то ни было, но я должен с подполковником немедленно встретиться.
Я выехал в министерство обороны.