- Вы ко мне? - подойдя к Пулату, который смотрел в окно, во двор отделения, спросил Александр Викторович.
Наргиза стояла рядом, с надеждой глядя на доктора.
- Здравствуйте, доктор, да... к Вам. Генерал Азимов! Хотел бы узнать о состоянии Ходжаева Валерия Закировича. И ещё... если позволите, эта девушка - его невеста, она могла бы увидеть его? Может можно выписать бумагу, чтобы она могла за ним ухаживать, что ли... ну не знаю, типа сиделки, - сказал Пулат, не глядя на Наргизу.
А она стояла, затаив дыхание, да, она была готова стать для Валерки и сиделкой, готова была даже ночами ухаживать за ним, только бы он жил. Даже если после того, как поправится, пусть он прогонит её, видеть не захочет, только бы жил. Она согласна после этого никогда не видеться с ним, только бы жил... Наргиза ждала, что скажет доктор и едва дыша, смотрела на Александра Викторовича. А он, взглянув на неё, почему-то подумал, что у Шурочки против этой девушки шанса нет, хотя и свою дочь считал очень красивой. Но Наргиза, в глазах которой сверкали слёзы, с покрасневшими от волнения и тревоги, чуть-чуть приоткрытыми губами, покрасневшими от тёплой температуры в коридоре отделения щеками, прижавшая руки с ухоженными ноготками к груди, вызывала восхищение даже у этого ушлого мужчины. Какому мужчине чуждо чувство прекрасного, тем более, если это касается женской красоты? И Александр Викторович, несмотря на занятость, не был исключением. Правда, Наргиза была юна и годилась ему в дочери, но не увидеть, насколько она красива, даже в такую минуту, было невозможно.
- Состояние парня стабильно тяжёлое, он находится в коме, поэтому услуги этой девушки, даже невесты Ходжаева, сейчас не понадобятся. Да и входить к нему... - говорил Александр Викторович, но Пулат перебил его, хотя и понимал, насколько это нетактично.
Пулат потратил много времени и ему ещё нужно было поехать к Закиру Икандаровичу, он спешил.
- Согласен! Но у меня к Вам личная просьба, девушка должна его увидеть, Вы же видите её состояние, пять минут, не больше, верно, Наргиза? - посмотрев на девушку, спросил Пулат.
Наргиза закивала головой, от чего слёзы, державшиеся в глазах, потекли по щекам.
- Ох, молодость... любовь-любовь... хорошо, только нужно надеть халат, я сам провожу её в палату, - ответил Александр Викторович, скупо улыбнувшись.
- И ещё, доктор... я тоже должен взглянуть на парня, затем поехать к его отцу... правда не знаю, как сообщу ему о сыне, у него больное сердце. Ведь я его зять, не могу не сказать ему об этом, - сказал Пулат.
- Только по-одному, решайте, кто первым зайдёт? Мне нужно идти, меня студенты ждут, - сказал Александр Викторович.
- Пулат Мансурович, Вы идите первый, потом поезжайте к Закиру Икандаровичу. А я сама доберусь до дома, спасибо Вам за всё, - с чувством благодарности посмотрев на Пулата, сказала Наргиза.
- Хорошо, идите за мной, - ответил Александр Викторович, уходя по коридору.
- Папа? Подожди! - услышали они и тут же остановившись, Александр Викторович обернулся.
- А ты что тут делаешь? - спросил он, взглянув на Шурочку.
- Я вообще-то тут учусь, не забыл? - с иронией ответила Шурочка, с любопытством разглядывая Наргизу.
- Я просил тебя, когда я на работе, обращаться ко мне, как к педагогу и профессору, сколько раз тебе говорить об этом? - чуть потише, ближе подойдя к дочери и взяв её за локоть, сказал Александр Викторович.
- Но тут ведь нет твоих врачей и студентов, ладно, простите, Александр Викторович, можно спросить, как состояние Валерки? - спросила Шурочка.
Александр Викторович бросил беспокойный взгляд на Наргизу, у которой и правда, с удивлением поднялись брови и в глазах застыло недоумение, когда она услышала её слова.
- Он в тяжёлом состоянии, ты и сама будущий врач, должна знать. А теперь иди, ты на пару опаздываешь, - отпустив руку дочери, сказал Александр Викторович.
Ещё раз взглянув на Наргизу, словно вспоминая, где же она могла её видеть, замешкавшись на секунду, Шурочка всё же спросила:
-Я ведь могу его увидеть?
Александр Викторович отвёл дочь в сторону и вновь схвтил за локоть.
- Послушай, дочка, эта девушка утверждает, что она невеста Валерки, у тебя есть парень, возьмись уже за ум, Валерка тебе не пара, ты и сама это знаешь. Не любит он тебя, а теперь иди! - сказал он.
Шурочка вновь взглянула на Наргизу и быстро ушла по коридору, в белом халате, в сапожках на каблуках, стуча ими паркету коридора.
- Извините. Ну что, пошли, - сказал Александр Викторович, уходя по коридору.
Наргиза оглянулась назад и посмотрела вслед Шурочке, потом, пожав плечами, пошла за мужчинами. Но когда Пулат первым вошёл к Валерке и через пять минут вышел обратно, он был бледным и хмурым. Наргиза испугалась, увидев его и нерешительно открыла дверь в палату, откуда только что вышел Пулат.
- Держись, Наргиза... главное, он ещё жив. Вот что я Закиру Икандаровичу скажу... я поехал, - сказал Пулат и тут же ушёл по коридору.
Наргиза, увидев Валерку, едва не закричала. Зажав руками рот, но широко открыв и так большие глаза, она смотрела на него и не узнавала. Валерка лежал на специальной кровати, которую при надобности, могли приподнять и опустить, с перекладиной, как у детской кроватки, с перебинтованной головой, лицо было в синяках и кровоподтёках, рука до плеча забинтована и подвешена, нога, тоже самое, была перебинтована почти до бедра и на весу её держала тяжёлая гиря.
На парня было тяжело смотреть, во рту и носу торчали трубочки, аппараты показывали, что парень ещё жив. Наргиза встала у двери, застыв и боясь пошевелиться.
- Проходи ближе, чего же ты встала в дверях? - спросила медсестра, готовя для Валерки капельницу и убирая термометр.
Наргиза подошла ближе, Александр Викторович вышел из соседней палаты и подошёл к кровати, на которой лежал Валерка.
- Температура какая, Надюша? - спросил он, рассматривая зрачки Валерки, приоткрыв ему один глаз, затем второй.
- Температура не падает, Александр Викторович. Тридцать девять и семь. Признаков жизни по-прежнему нет, но парень дышит, сердце стучит, значит жив... - ответила медсестра.
- Пока, как обычно, посмотрим состояние вечером, надеюсь, оно изменится, если нет... ладно, меня студенты ждут. Если вдруг, ты поняла меня? Сразу вызывай меня, я на кафедре. До свидания, девушка... Наргиза, кажется? Надюша, десять минут, потом проводи её, - сказал Александр Викторович и попрощавшись с Наргизой, вышел из палаты. А она, словно окаменела, глядя на Валерку и стоя перед ним.
- Господи... помоги! Ты ведь всё можешь... помоги ему... - прошептала Наргиза, присаживаясь на стул, который ей и поставила Надежда.
Правда, Наргиза не знала слов молитвы, не знала, как обратиться к Богу, чтобы Он помог Валерке, но глядя на безжизненное лицо любимого, она просто повторяла просьбу о помощи.
- А ты на Госпитальный поезжай, там церковь есть, свечку за здравие ему поставь. Моя бабушка так делала, когда папа мой болел, - сказала Надежда, с сожалением глядя на Наргизу.
- Помог? - спросила Наргиза, взглянув на молодую женщину.
- Что? Не поняла... - спросила Надежда.
- Бабушка Ваша свечки ставила, помогли они Вашему отцу? - спросила Наргиза.
- Помогли. Нужно с верой идти, иначе никак... папа ещё четыре года прожил, а врачи полгода давали. А теперь и бабушки нет, мы с мамой вдвоём остались. Тяжело терять любимых, но ты веры не теряй. Ты сходи в церковь, - ответила Належда.
- Схожу, наверное... - вновь глядя на Валерку, неуверенно ответила Наргиза, тяжело вздыхая.
- Другой бы на его месте умер на операционном столе. Этот крепким оказался, сердце у него здоровое. Думаю, выдюжит... - сказала Надежда, меняя капельницу.
- Он не может умереть... не может... а можно мне остаться? Сиделкой ему буду, помогать Вам буду, даже полы мыть, умоляю Вас! Я не могу его оставить... - уронив голову на постель, где лежала рука Валерки, зарыдав, сказала Наргиза.
- Это только профессор может разрешить, это его больной. Говорят, парень сын какого-то шишки, что ли? - спросила Надежда.
- Разве это так важно? Просто он человек, которого я очень люблю. Я умру без него, - подняв голову, ответила Наргиза.
- Вот и поговори с профессором, он напишет тебе бумагу и можешь приходить к своему любимому, когда захочешь, - ответила Надежда.
- Правда? Спасибо... я дождусь профессора... любимый мой... я никогда не оставлю тебя... я умру за тебя... - целуя свободные от бинтов пальцы Валерки, прошептала Наргиза.
Пулат должен был ехать на работу, но он решил поехать к Закиру Икандаровичу и сам ему сообщить обо всём, правда, ещё не знал, как он ему скажет о сыне, о зяте и дочери. Пулат знал, что дома тестя нет, поэтому поехал прямиком к нему на работу, но в кабинете его не было, секретарша сказала, что он выехал на встречу с делегацией из Москвы и когда вернётся, не сказал. Пришлось уехать, Пулат решил приехать к нему вечером домой.
На работе он отвлёкся с делами, позвонил домой матери, узнал, не нужно ли чего, обещал завезти продукты, так как не разрешал родителям ходить на базар. Это дело Пулат не поручал никому, хотя мог бы попросить кого-нибудь из подчинённых, так делали многие, но не Пулат.
Выйдя с работы в шесть часов, он заехал на базар, купил продукты, которые просила мама и поехал домой. Время ещё было, Пулат знал, что Закир Искандарович раньше восьми домой не возвращается, поэтому приехал домой, повидался с детьми и родителями, правда, поговорить с ними, опять не было времени. Но поев лагман, который так вкусно готовила Матлюба опа, его мама, Пулат наконец выехал из дома и поехал к Закиру Икандаровичу. Так получилось, что Пулат подъехал в тот момент, когда тесть, вернее Шухрат, заводил машину во двор. Пулат зашёл следом за ними, оставив свою Волгу на улице, возле ворот. Он взглянул на Шухрата, парень вышел из машины и поздоровался с ним. Едва заметно, Шухрат покачал головой, давая понять, что ничего не говорил Закиру Икандаровичу. Пулат в ответ кивнул головой и все трое прошли в дом и зашли в холл.
- На кухню пошли, там теплее, - снимая кашемировое, чёрного цвета пальто и норковую шапку-ушанку, затем и ботинки, сказал Закир Искандарович.
Шухрат тут же взял из его рук пальто и шапку, повесив в шкаф, убрал и ботинки шефа. Мужчины зашли на кухню, Шухрат поставил на плиту чайник, наполнив его водой.
- Ты есть будешь, Пулат? - спросил Закир Искандарович, присев на диван.
- Нет, спасибо. Я дома лагман поел. Как Ваше здоровье, отец? - мягко спросил Пулат.
- Устал очень, встреча с делегацией из Москвы была, банкет им устроили, ты ведь знаешь наше узбекское гостеприимство. Но встреча и банкет прошли на высшем уровне! Завтра выходной, никуда не пойду, высплюсь, - устало облокачиваясь о спинку дивана, сказал Закир Искандарович.
Шухрат сел в стороне, он не вмешивался в разговор мужчин, но напряжение не покидало парня.
- Закир Искандарович... я сказать Вам должен... но если Вы пообешаете не волноваться... иначе, сначала мне придётся вызвать Вашего врача, - с тяжёлым сердцем начал разговор Пулат.
Он видел состояние Валерки, был удивлён, как он вообще остался жив и жив до сих пор. Но об этом он говорить не будет...
- Что-то с Валерой? Ну говори уже! - с тревогой, нетерпеливо воскликнул Закир Искандарович.
- Ваши опасения оправдались... Мурад ездил на свидание с Вашей дочерью... в смысле, с Мархамат... она и дала ему распоряжение... - с трудом начал говорить Пулат, с опасением глядя на тестя.
- Он ведь жив? Да? Мой сын жив? - вскочив с дивана, вскрикнул Закир Искандарович, побледнев.
Его руки и губы задрожали, он покачнулся и вновь присел.
- Шухрат? Лекарства неси! - крикнул Пулат, не оборачиваясь и присев рядом с тестем.
- Прошу Вас, отец... жив Ваш сын, жив! - тут же ответил он Закиру Икандаровичу.
Схватив Пулата за плечо, Закир Искандарович застонал и уронил голову на спинку дивана. Шухрат протянул таблетку валидола, Пулат выхватил её и сунул в рот Закиру Икандаровичу. Тот тут же сунул её под язык.
- Я должен его увидеть... поехали! - пытаясь подняться, заявил Закир Искандарович.
Потом вдруг вновь сел и взглянул на Пулата.
- Как это произошло? Что ещё удумала эта ведьма? И не называй её моей дочерью! Эта тварь и мизинца не стоит моего сына! Шизофреничка! Ей место в психиатрической больнице! - с возмущением говорил Закир Искандарович, гневно глядя в окно, словно там видел Мархамат.
- Мурад договорился с водителем с автобазы номер сорок пять, тот подрезал тормозной шланг машины Вашего сына, тормоза отказали, Валера выехал за пределы Ташкента, там движение машин меньше, видимо, боялся столкновения, когда почувствовал, что отказали тормоза. В общем, столкновение и произошло, Валера лежит в ТашМИ, за ним хороший уход, операции прошли успешно... - говорил Пулат, с тревогой глядя на тестя.
Пулат, привыкший говорить прямо, честно и искренне, всё же старался более сдержанно рассказать тестю о том, что произошло с его сыном, хотя и понимал, что скрыть тяжесть положения у него не получится. В любом случае, Закир Искандарович узнает всю правду, так уж пусть узнает её от него.
- Операции? Что ты имеешь ввиду, Пулат? Их было несколько? - спросил Закир Искандарович.
- Я не медик, отец, всех тонкостей не знаю. Но сейчас уже поздно, поедем к Валере утром. Прошу Вас, сейчас выпейте успокоительные таблетки или отвар из трав, что ли... не знаю... и попробуйте поспать. Хотя, какой тут сон... - пробормотал Пулат последнюю фразу, не отводя тревожного взгляда от тестя.
- Ты просто скажи мне, что с ним? Какой тяжести его состояние? Только не скрывай от меня ничего! Ты ведь меня знаешь, я должен его увидеть, Пулат, до завтра я не доживу, умру от тревоги и нетерпения, - ответил Закир Искандарович.
- Не нужно так говорить, Закир Искандарович. Я же говорю, я не медик и не понимаю ничего в медицине. Хорошо, лучше уж сейчас поехать, Вы правы, поехали! - сказал Пулат, понимая, что если Закир Искандарович сам лично не увидит сына и его состояние, он до утра не вытерпит.
Они втроём вышли во двор, Шухрат открыл ворота и вывел машину на улицу.
- Вы поезжайте на своей машине, я поеду следом. Травматологическое отделение, встретимся у входа, - сказал Пулат, закрывая ворота.
- Валера? Ты ведь слышишь меня, правда? Я знаю, бабушка мне говорила, что люди слышат в бессознательном состоянии. Я так тебя люблю! Больше жизни! Правда люблю, ты ведь веришь мне? А про Игоря я тебе наврала, он и в подмётки тебе не годится. Неужели ты мог подумать, что я... с ним... фууу, мне нужен только ты. Понимаешь? Ну прошу тебя, дай мне знак, если ты меня слышишь, - положив голову на подушку, в самое ухо Валерки, хотя голова была перебинтована, тихо говорила Наргиза, когда Надежда вышла, сказав, что должна принести лекарства и проведать больных.
Но Валерка не подавал никаких признаков жизни, он словно спал глубоким сном, лишь аппараты показывали, что парень ещё жив и в нём едва теплится эта жизнь.
Дверь тихо открылась и в палату вошёл Закир Искандарович.