За этот поступок мне стыдно и горько до сих пор.
Это случилось в 1966 году.
Мой отец, как и большинство родителей, хотел, чтобы его отпрыск непременно пошёл по его стопам. В его представлениях о ценностях жизни радиотехника и связь стояли на первом месте, поэтому сын, то есть я, непременно должен стать, если не Поповым А.С., то, как минимум, профессором в одном из радиотехнических ВУЗов. Пытаясь убедить меня в этом, он рассказывал о перспективах развития радиотехники, о строительстве Останкинской телебашни, о скором появлении цветного телевидения и о многом другом, чего сегодня не вспомню.
Но, честно признаться, душа у меня не лежала к этой кропотливой работе. От неё меня «накрывал псих». Мелкая моторика – это точно не моё! Но мне не хотелось расстраивать отца, и я делал вид, что мне это всё интересно.
И вот, в один, далеко не прекрасный день, отец раскрывает передо мной журнал «Радио», в котором приведена схема карманного приёмника прямого усиления Плотникова. Слова «прямого усиления» означают, что схема приёмника предельно проста для сборки. Но у этой простоты была и обратная сторона медали – он был очень капризен к «плотности упаковки» и к взаиморасположению деталей, приводивших к самовозбуждению, о чём я, понятное дело, не знал.
Получив паяльник, детали, ферритовый стержень для антенны, медную проволоку и картонку из-под обуви, я начал «творить». Можно сказать, что работа меня увлекла. После упорной, но бездумной работы по переносу схемы из журнала на картонку, приёмник был собран. И, самое главное, он заработал! Из микрофонной капсулы ДЭМ-4М, выполнявшей роль динамика, послышались голоса и музыка! Я был в восторге.
Мне хотелось срочно заключить приёмник в деревянный корпус. Я не обращал внимания на уговоры отца перенести работу на завтра, и вновь взялся за дело. Но, на этот раз, вместо простора картонки, предстояло собрать это чудо на плате размером чуть больше современного смартфона. Работу я закончил далеко за полночь. Благо был выходной день.
Включаю приёмник, но вместо музыки из капсулы слышится противный писк, похожий на писк миноискателя. Хождение по квартире в поиске зоны уверенного приёма, ничего не дает.
Тогда я не нахожу ничего лучшего, как разбудить отца.
С просыпу он ничего не понимает, и предлагает отложить решение вопроса до утра. Но какое там утро! У меня всё свербит! Здесь и немедленно! Отцу ничего не остаётся делать, как встать, и попытаться разобраться в причине писка. Но после нескольких манипуляций приёмник вообще замолкает, и не подаёт признаков жизни.
И тут я закатываю истерику. Не могу точно вспомнить, что говорил, но смысл слов сводился к одному: «Ко всем чертям твою радиотехнику». А аккордом истерики стало открытое окно, в которое улетает злополучный приёмник с пятого этажа!
Вряд ли меня волновало, что в тот момент испытывал отец. О такой вещи, как способность щадить чужие чувства, я понятия не имел. На его месте я влепил бы такую затрещину… Но он не сказал ни слова, развернулся и тихо ушёл. Пройдя войну, он так и не мог ни обматерить, ни, тем более, ударить человека.
А через два года его не стало. Его сердце, абсолютно незащищенное от человеческой жестокости, остановилось. На этом сердце осталась и моя зарубка.
Папа, прости меня…