***
- Ну Алинка, ну что ты там копаешься?
- У меня санда-а-алик не застегивается! – заныла дочь.
- Давай-давай быстро, опоздаем!
Кира захлопнула дверь, и они сбежали по лестнице. В это время из двери на третьем этаже прямо им навстречу вышла женщина. А-а, так вот кто купил квартиру, что так долго пустовала. Кира видела вчера в окно, как грузчики носили коробки. Коробки и коробки, одни коробки. Потому что квартира продавалась с мебелью и бытовой техникой.
А это, значит, новая хозяйка. Подтянутая, лет за… Кира подумала, что возраст современных женщин определить трудно. Этой могло быть и сорок девять и шестьдесят три. Вот вроде и стройная, и лицо довольно свежее, и морщин как будто не видно, но по каким-то неведомым признакам все равно ощущается, что, скорее, пенсионерка. Или близко где-то.
- Здравствуйте, - расцвела женщина в улыбке, - я ваша новая соседка, Маргарита Витольдовна.
Кире совсем не хотелось терять время на знакомство: в садик опаздывать нельзя, но с соседями надо дружить, особенно, если они живут прямо под тобой, а у тебя маленький шебутной ребенок.
Она быстренько представилась и хотела проскочить мимо, но женщина не унималась.
- А тебя как зовут? – наклонилась она к девочке. - Какое у тебя платье красивое!
- Меня зовут Алинка, а платье мне сшила мама, - с готовностью отрапортовала та.
- У твоей мамы золотые руки (Кире приятно было это слышать), а у меня есть для тебя подарок!
- Какой? – глаза Алинки заблестели от любопытства, она остановилась, хотя Кира тянула ее за собой.
- Вечером увидишь. Вы в садик?
- Да, торопимся, - Кира дернула дочку за руку, и они понеслись вниз.
***
Сдав ребенка с рук на руки воспитательнице и выслушав «последнее китайское предупреждение» (они, все-таки, опоздали), она отправилась домой, зайдя по пути в магазин за хлебом.
Дома Кира только успела переодеться в застиранную тунику и тесноватые бриджи, как зазвенел дверной звонок. Кто бы это? Она осторожно прокралась в прихожую и посмотрела в глазок. Черт! Новая соседка! И не открыть нельзя, наверняка, караулила, когда Кира вернется.
Маргарита Витольдовна держала в руках тарелку с пирогом и снова сладко улыбалась.
- Вот, пришла познакомиться как следует.
Пришлось пригласить войти. Черт! Черт! Черт! Тетка насмотрелась американских фильмов, где старые и новые соседи сюсюкаются и таскаются друг к другу с пирогами, печеньем и еще фиг знает чем! Вот-вот. А потом кто-то из них оказывается маньяком… Ну как ей теперь объяснить, что Кира только собиралась попить кофе, а потом сразу начать генеральную уборку? Как объяснить, что неубранная постель, раскардаш на столе, стулья, заваленные одеждой, и валяющиеся кругом игрушки – это не постоянный антураж? Просто семья из трех человек в однокомнатной квартире – это ежедневный торнадо.
На кухне, куда провела гостью Кира, было не лучше: посуда в мойке проболталась, что она не вся сегодняшняя, а пара кастрюль и тарелок остались с вечера. Ручки газовой плиты забыли, когда их чистили, а полотенце покрылось жирными пятнами стыда. Вот принесло же ее с утра пораньше! Явилась бы ближе к обеду, когда бы все уже сверкало – другой разговор.
Кира злилась и громко стучала чашками, выставляя их на стол. Однако свежеиспеченная соседка деликатно не замечала беспорядка и, не закрывая рот, щебетала о погоде и городских новостях.
Пирог оказался очень вкусным, хоть и из кулинарии, а не домашний. Они съели половину, а вторая осталась мужу и Алинке. За столом Маргарита Витольдовна в основном расспрашивала Киру, о себе говорила мало. Сказала только, что живет одна. Особенно ее заинтересовало умение Киры шить.
- Ты где-то училась кройке и шитью, что-то оканчивала? Заказы берешь?
- Нет, просто мама хорошо шила, и я у нее научилась. Сейчас, пока дома сижу, дочке шью и себе, чужим людям не решаюсь – вдруг что-нибудь не понравится…
- Давно не работаешь?
- С тех пор, как в декрет ушла. То ждала, пока Алинка в садик пойдет, но она долго привыкала, болела часто. А тут скоро в школу уже – какой смысл выходить на два года? А с этим коронавирусом и вообще работу найти сложно: все на дистанционке, малый бизнес разоряется, рестораны и магазины закрываются, и куда идти?
Кира не стала говорить, что давно ищет подработку в интернете, но все как-то не получается. Да и работа там, мягко говоря, не ее. Продающие статьи писать она не умеет, блог вести не знает, о чем, открывать интернет-магазин – вообще сложно…
- Ну да, - согласилась соседка, - в школе ей еще больше внимания и времени надо будет уделять. А муж кем работает? Зарплата устраивает?
- Он сварщик, неплохо зарабатывает, но хотелось бы побольше, конечно… Сами понимаете, - она обвела взглядом тесное помещение, - девочка растет, ей своя комната нужна… А так даже откладывать ничего не выходит, не говоря уж об ипотеке.
Кира сама не понимала, почему так разоткровенничалась с чужим человеком.
- Да, деньги лишними никогда не бывают, - заметила гостья.
- А вы? Работаете или уже на… - неуклюже попыталась перехватить инициативу в разговоре Кира и тут же смешалась и замолчала.
Маргарита Витольдовна не обиделась.
- До пенсии мне еще несколько лет, я работаю, но дома.
- Дома? И что же вы делаете?
- А вот пойдем, покажу.
Они спустились на этаж. Квартира новой соседки выглядела обжитой и уютной. Совсем не похоже было, что человек переехал только вчера – везде порядок и чистота. Даже многочисленных коробок не было видно. Они прошли сразу в комнату. И тут Кира громко ахнула.
Везде были куклы. Они расположились на подоконнике, сидели на спинке дивана и в креслах, стояли, прислонившись к серванту, лежали на столе. Не меньше четырех десятков. И это были не обычные детские куклы с круглыми глупыми глазами и тугими щеками. Это были куклы-люди, каждая – со своим лицом, красивым или нет, со своим выражением глаз, со своей фигурой, прической… От их похожести на настоящих людей становилось немного не по себе. «Как живые», - прошептала Кира в оцепенении. Куклы изображали мужчин и женщин (правда, женщин было намного больше), разного возраста, разных эпох. Некоторые были в пышных костюмах средневековья, кто-то – в платьях начала ХХ века, кто-то – в современной одежде, а некоторые – просто завернуты в куски ткани. Размером они были где-то с полметра, одни побольше, другие поменьше.
- Потрясающе! – снова выдохнула Кира. - Вы их коллекционируете?
- Нет, - засмеялась хозяйка, - я их делаю.
- Как? – произнесла Кира в изумлении. - Сами? Разве это возможно?
- Да, вот этими самыми руками, - опять засмеялась Маргарита Витольдовна, вытянув вперед руки, украшенные перстнями.
- Но как? Из чего? Как вы делаете лица?
- Видишь ли, я окончила институт живописи, скульптуры и архитектуры в Санкт-Петербурге, моя специализация – скульптура малых форм, поэтому вылепить лицо для меня не представляет сложности. А материал – самозатвердевающая масса, состав которой я разработала самостоятельно. Внешне она напоминает фарфор, но более пластичная. Это мое ноу-хау, которым я ни с кем не делюсь. Посмотри, вот эта кукла никого тебе не напоминает? – она протянула Кире блондинку в свадебном платье с пышными рукавами и длинным шлейфом.
Кире достаточно было бросить взгляд на короткую прическу, голубые глаза, крупный прямой нос, чтобы узнать.
- Принцесса Диана?
- Она самая, - Маргарита Витольдовна была довольна, - похожа?
- Да просто слов нет! – горячо воскликнула Кира, снова вызвав улыбку собеседницы.
- А вот эта? – в руках девушки оказалась пожилая женщина в бордовом драповом пальто и вязаном берете.
Она на кого-то смахивала, но Кира никак не могла вспомнить, на кого. И вдруг поняла, что кукла - практически копия Маргариты Витольдовны, только с седыми волосами.
- Это вы?
- Нет, это моя мама, царствие ей небесное, мы были с ней очень похожи, - она бережно посадила куклу на место.
- А дети у вас есть?
Про себя Кира подумала, что, наверное, уже и внуки есть, но женщина вздохнула:
- Нет… Был сын, но он умер в раннем детстве…
- Ой, простите!
Кира еще долго бродила по комнате, разглядывая кукол, осторожно прикасаясь пальцами к их волосам и одежде, а потом новая соседка пригласила ее пройти на кухню. Здесь тоже все блестело, и Кире снова стало стыдно за свой беспорядок. Перед ней появилась чашка с кофе и печенье.
- Собственно, я позвала тебя не просто так, - начала хозяйка, осторожно отпивая горячий напиток, - я этих кукол продаю. Сейчас подобные интерьерные авторские куклы имеют большой спрос, и цена на них начинается от двадцати тысяч рублей.
- Ничего себе… И что, покупают?
Кира подумала, что тратить двадцать тысяч пусть даже на такую замечательную куклу – большое расточительство, уж она-то нашла бы этим деньгам другое, полезное, применение.
- Да. Это, конечно, коммерческая тайна, но только в прошлом месяце я продала трех куколок. У всех моих кукол есть реальные прототипы. Короля Людовика XIII знаешь? Ну «Три мушкетера” читала?
- А-а, это который Олег Табаков?
- Ну да… Перед Новым годом продала. А Марию Склодовскую-Кюри?
- Да, знаю! Это ученая какая-то, кажется, химик. Или нет, химик – это Менделеев…
- Ох, чему вас только в школе учат! Ее забрали в музей ядерных исследований в Дубне. Ладно, это неважно. Я хочу сделать тебе предложение. У меня много времени уходит на создание куклы: надо добиться внешнего сходства, сходства фигуры, прически, разработать костюм по фотографиям или рисункам, а уж шить вообще некогда. Короче, предлагаю тебе работу швеи: будешь шить куклам одежду по моим эскизам. Ткань и фурнитуру я предоставлю – крючки, кнопки, ленты, кружева, пуговицы. Правда, швейная машинка не все возьмет – детали мелкие, так что придется кое-что вручную. Платить буду хорошо, за каждый готовый костюм с учетом сложности. Ну и после продажи куклы тебе полагается определенный процент от стоимости. Ну как, согласна?
Кира аж дар речи потеряла. Ничего себе, вот это предложение! Для нее шить - самое любимое занятие, а уж сооружать красивейшие наряды этим куколкам - да об этом можно было только мечтать!
В это время зазвонил телефон. Маргарите Витольдовне, как поняла Кира, звонили как раз насчет изготовления куклы.
- Нет, извините, не смогу, у меня сейчас много заказов! – она положила трубку.
- А почему вы отказались? – Кире было любопытно.
- Они хотят начальнице на юбилей подарить ее копию, а я с живых людей кукол не делаю.
- Почему? По-моему, это прикольно!
- Не делаю – и все. Если изготовить двойника живой модели, то душа может переселиться в эту куклу, а сам человек умрет. Фильм «Чаки» видела? Как раз про это.
Увидев округлившиеся от ужаса глаза Киры, Маргарита Витольдовна рассмеялась:
- Ой, я тебя напугала! - было видно, что она жалеет о вырвавшихся словах. - Да это шутка! Просто скопировать портрет проще, а настоящего человека с его мимикой – труднее, а мне же придется работать именно с фотографией, еще наверняка приукрашенной, поэтому абсолютного сходства не будет, и заказчики останутся недовольны. А кстати, я же обещала подарок твоей дочке.
Она вышла в комнату и тут же вернулась с завернутой в вязаный пледик спящей куклой-младенцем.
- Что вы! Нет-нет! – замахала руками Кира. - Я не могу взять такую дорогую куклу!
- Ну-ка, без разговоров! – шутливо прикрикнула на нее соседка. - Это подарок девочке, и нечего тут обсуждать.
***
Домой Кира вернулась с целой охапкой кукол, которых еле удерживала в руках. Кому-то надо было шить полный костюм, кому-то – лишь добавить несколько деталей. Она бережно рассадила кукол на полки, на компьютерный столик, на подоконник, а сама принялась рассматривать Алинкин подарок.
Если бы игрушечный младенец был сантиметров на пятнадцать-двадцать больше, то его нельзя было бы отличить от живого ребенка. Кожа щечек была нежной на ощупь, бровки и реснички из будто бы настоящих волосков. Под шапочкой тоже были редкие волосики. Кира развернула плед.
Малыш был одет в трикотажный костюмчик, и боди, под которым был маленький подгузник. Кира сняла все, и ее почему-то накрыло гнетущее чувство. Перед ней на столе лежал новорожденный мальчик, будто недоношенный. Тоненькие ручки были скрещены на груди, кривые ножки сложены колесом. Все складочки на тельце с проступающими ребрышками, младенческий незаживший пупок и половые органы были выполнены с потрясающим натурализмом, так, что Кире захотелось скорее закутать куклу снова.
Она потихоньку, словно ребенок мог проснуться, вернула на место памперс, надела боди и крепко прихватила плечики одежды иголкой с ниткой, чтобы дочка не смогла раздеть малыша снова. Не хватало еще ей все это видеть!
Алинка была в восторге: сколько новых красивых кукол! Но Кира категорически запретила ей даже близко подходить к нарядным красавицам – не дай Бог что-нибудь испортит. Правда, младенец дочери тоже понравился, и она несколько дней его баюкала, а потом забросила.
На вопрос Киры, почему она больше с ним не играет, ответила:
- Да он все время спит и спит! Никогда не просыпается! Как мертвый!
И Кира, наконец, поняла, что показалось ей таким неприятным. Кукла выглядела именно как мертвый ребенок. Она завернула его с головой в плед и положила в шифоньер.
***
Теперь Кира оценила, как здорово заниматься тем, что нравится, да еще и получать за это деньги. Маргарита Витольдовна платила щедро. Скоро мужу был куплен в подарок новый ноутбук. Самой Кире некогда стало торчать в интернете: все время она проводила с куклами. Едва отведя дочку в садик, бежала домой и целыми днями кроила, сметывала, стачивала, шила, утюжила, примеряла обновки маленьким моделям. И разговаривала с ними, гладила по головкам, следила, чтобы не упали. И куклы, ей казалось, тоже отвечали любовью и лаской. Доверчиво смотрели ей в глаза и улыбались крошечными губками.
Из-за кукол же в семье стали возникать ссоры. Если раньше Кира встречала мужа с работы горячим ужином, то теперь ему предлагались в основном покупные пельмени, которые и сварить надо было самому. Кира перестала играть с Алинкой, перестала смотреть по вечерам фильмы вместе с супругом, перестала гулять с семьей по воскресеньям.
Если она не шила, то или бегала советоваться по поводу кукольной одежды к Маргарите Витольдовне, или рассматривала в интернет-магазинах образцы тканей, или просто любовалась куклами, расправляя складочки на платьицах и расхваливая их красоту. Много времени она тратила, чтобы разыскать информацию о тех исторических личностях, чьи уменьшенные копии поселились у нее в квартире. А потом, если была дома одна, занимаясь делом, беседовала с ними, обсуждая факты их биографии. И ей казалось, что куклы отвечают. Голоса у них были нормальные, не писклявые, как у детских игрушек.
Самым лучшим временем для нее стали выходные, когда муж вместе с Алиной уезжал к своей матери. Тогда ей никто не мешал, и она все время могла посвятить любимым куколкам. Те менялись: каких-то покупали, и Кира со слезами на глазах прощалась с ними, появлялись новые, и она привязывалась к этим маленьким подобиям людей все сильнее.
***
Скандал случился в один из вечеров. Кира второпях готовила на кухне полуфабрикаты к приходу мужа, Алинка играла в комнате, что-то напевала и вдруг подозрительно притихла. Кира немедленно направилась туда – и вовремя. Усадив Фриду Кало напротив и сорвав с ее головы веночек из бумажных цветов, Алинка готовилась отстричь кукле волосы.
- Ты что творишь? – Кира в один прыжок очутилась рядом, вырвала из рук дочери ножницы и влепила той затрещину. – Сколько раз тебе повторять: не смей трогать ЭТИХ кукол!
И она еще несколько раз ударила девочку в лицо, сама удивившись той злобе, которая в ней поднялась.
- А-а-а-а-а! – залилась слезами дочка. – Я хотела сделать ей челку, чтобы закрыть брови, а то так некрасиво-о-о-о!
В это время из кухни потянуло дымком – покупные шницели горели. Кира, чертыхнувшись, бросилась спасать ужин, но было поздно. Обугленные остатки отправились в мусорное ведро. Пока Кира мыла сковородку, проветривала кухню и соображала, чем же накормить супруга, Алинка с кем-то разговаривала по телефону обиженным тоном.
Едва Кира вернулась в комнату, дочь, надувшись, протянула ей трубку. Свекровь захлебывалась от ярости.
- Как ты смеешь бить ребенка? Да что ты себе позволяешь? Какая ты мать после этого?
Ясно, наябедничала, дрянь. Кира сверкнула на дочь грозным взглядом. Та в ответ упрямо смотрела исподлобья.
- Я сейчас приеду и заберу Алиночку, приготовь ее вещи. Хорошо, бабушка есть у ребенка, а то с такой матерью…
Кира, не дослушав, положила трубку. Собрала в пакет одежду, пижамку, запасные трусики и носочки, заколочки, бантики. Когда подъехало такси, и свекровь снова позвонила, Кира выпихнула Алинку на лестничную площадку и потом смотрела из окна, как девочка с бабушкой садятся в машину.
У нее вырвался вздох облегчения: наконец-то никто не будет ее отвлекать! Безусловно, Алину она любит, но та в последнее время такая вредная, пакостная. Наверное, надо чаще ее наказывать, а то совсем от рук отбилась.
Она взяла Фриду Кало на руки, покачала, поправила ей прическу, надела венок, разгладила бархатистые брови.
Муж не вошел. Он ворвался, грохнув дверью, и с порога начал орать. Свекровь, как видно, уже поставила его в известность о произошедшем.
- Немедленно! – топал он ногами. – Немедленно убери отсюда этих кукол к чертовой матери! Или я сам их выброшу на помойку! Чтобы я их больше не видел! Ты совсем одурела! Ты кроме этих кукол ничего не замечаешь! Чтоб духу их здесь не было сейчас же! Еще не хватало, чтобы ребенок страдал из-за этого барахла!
Хм… Как-то он подзабыл, что это «барахло» дает им возможность позволять себе многое из того, что раньше казалось недоступным…
Кира хранила ледяное молчание, а он все никак не мог успокоиться: стал хватать кукол и швырять на пол. Они падали с глухим стуком, и Кира видела на их лицах гримасы страха и боли. В ужасе они зажмуривали глазки и прикрывали головы ручками.
Кира поднялась с дивана, медленно подошла к мужу, пряча руки за спину, посмотрела ему в глаза и вонзила в шею большие, тяжелые портновские ножницы. Кровь дугой брызнула на стену, во взгляде мужчины отразились по очереди недоумение, удивление и испуг. Потом он попытался выдернуть ножницы и упал. Тело немного подергалось и замерло. Кира была спокойна, у нее лишь презрительно поднялся и снова опустился угол рта.
Куклы бросились к Кире, окружили ее, загомонили, плаксиво жалуясь, и благодарили за спасение. Она обнимала их, целовала и успокаивала.
***
Первые желтые листья падали под ноги, хотя только середина августа. Муха «пас» этот подъезд несколько дней. Делал вид, что разговаривает по телефону, а сам не сводил глаз с металлической двери. Скоро должна появиться мамашка с коляской. Ответственная: выгуливает детенышей по расписанию.
Когда по городку поползли слухи о кровавом убийстве, а потом еще и в новостях сообщили, все обсуждали, охали да ахали, и только он понял, что можно поживиться. Жена заколола мужа. Теперь он на кладбище, она в психушке, ребенок у бабки, а квартирка-то пустая…
Почти десять. Он подобрался поближе к подъезду. Запищал сигнал, дверь стала медленно открываться, из нее показалась и застряла широкая коляска для двойняшек. Муха подскочил и придержал тяжелую дверь, помог выкатить коляску. Молодая женщина поблагодарила его кивком. Если что, она потом и описать его не сможет. Так, щуплый молодой человек в капюшоне и маске. Вот, блин, пандемия-то на руку! Никогда он не чувствовал себя таким защищенным, как в период масочного режима. И рожа закрыта, и перчатки уже надеты.
Он бегом поднялся по лестнице. Этаж точно он не знал, но – ха-ха! - полиция сама его уведомила опечатанной дверью. Он оглянулся, хотя в подъезде было тихо, лезвием разрезал бумажную ленту посредине (посчитал, что разрезанная привлечет меньше внимания соседей, чем разорванная). Несколько минут возился отмычкой – и вуаля! Путь открыт!
Мягко прикрыл дверь, стараясь, чтобы язычок замка не щелкнул слишком громко, и посмотрел в глазок. Все спокойно.
Воздух в квартире был спертый, с кухни несло чем-то кислым, видимо, испорченными продуктами. Муха осторожно, на цыпочках, чтобы не услышали нижние жильцы, прошел в комнату.
Ого, сколько кукол! Ух, какие красотки! Двумя пальцами он взял одну за талию и с любопытством оглядел. Класс! Как живая. Наверное, дорого стоит, но у него принцип – брать только деньги. На них не написано, чьи они. А с вещами, телефонами, даже золотишком можно хорошо влететь. Плавали, знаем. Тем более, куклы занимают много места, а у него даже сумки нет. Не в руках же их тащить. Представив эту картину, Муха заулыбался.
Он ткнул куклу на место и стал методично, по часовой стрелке, осматривать комнату, проверяя все места, где можно спрятать наличность. Долго искать не пришлось: хозяева, не заморачиваясь, хранили сбережения в шкатулке на тумбочке с зеркалом. Сумма приличная. Муха усмехнулся и собрался уже засунуть добычу в карман, как услышал звук, от которого волосы у него зашевелились.
Рядом с его локтем, за стенкой шкафа плакал младенец. Голосок его был глухим и хриплым, как бывает, когда новорожденный кричит долго и безутешно. Не помня себя, Муха резко дернул дверцу. Плач стал громче. Мысли Мухи неслись, обгоняя друг друга. Неужели ребенка закрыли в квартире одного? Сколько он тут без еды и воды? Нет, не может такого быть!
На верхней полке подрагивал небольшой сверток. Крик шел отсюда. Муха схватил комок, завернутый то ли в плед, то ли в полотенце, и плач сразу прекратился. Трясущимися руками мужчина раскрыл маленькое тельце. Перед ним лежала кукла. Очень похожая на настоящее дитя, но все-таки кукла.
Муха плюнул и отбросил ее в сторону. Он вспомнил, что когда-то видел передачу о таких куклах-младенцах. Реборны называются. Так похожи на настоящих, что можно спутать. У некоторых от них крыша едет: они заводят кукол вместо настоящих детей, наряжают их, возят гулять в колясках, укладывают спать. Во, придурки!
Нет, Муха хотел бы своего ребенка. Правда, профессия у него специфическая, не каждая согласится с ним жить, да еще детей рожать. И ему пока лишний груз ни к чему. Но когда-нибудь он станет богатым, бросит свое занятие и заведет семью. И будет у него пацан. Или девочка.
И тут дыхание у него снова перехватило: а кто плакал-то? Ведь он явственно слышал плач! Он прислушался, потряс головой – нет, тишина. Неужели показалось? Чертовщина какая-то… Надо уходить, что-то валандается он здесь…
Парень принялся поспешно рассовывать найденные деньги по карманам, одновременно шаря в ящиках комода. Он даже не сразу почувствовал какой-то укол в ногу. Но сразу же что-то впилось в другую. Муха вскрикнул от боли и только теперь увидел, опустив глаза, что его окружают куклы.
Они кусали его, прорывая ткань джинсов острыми зубками, так, что штанины сразу промокли от крови. Муха, вытаращив глаза, задергал ногой, пытаясь стряхнуть оживших тварей, но потерял равновесие и грохнулся на пол навзничь. Сейчас же на него налетели десятки маленьких злых чудовищ и стали рвать его на части.
Муха заревел, замолотил кулаками по воздуху, потом попытался прикрыться руками, защитить хотя бы лицо и шею, потом только стонал и беспомощно елозил в кровавой луже…
***
- Шевчук, зайди.
Младший лейтенант торопливо прожевал кусок пирожка, купленного на обед, вытер руки салфеткой и вприпрыжку бросился в кабинет начальства.
- Значит, так, - начальство было хмуро, - собирайся, поедешь на Туполева, 195, квартира 32. Участковый позвонил – жильцы пожаловались на неприятный запах в подъезде. Квартира Синекрылов.
- Синекрылов? – переспросил Шевчук. – Что-то знакомое…
- Не перебивай! – рыкнуло начальство. – Да, недавнее дело: Синекрыл-жена пырнула Синекрыла-мужа ножницами. Сейчас в квартире никто не живет, она была опечатана, но печать сорвана. Участковый ждет слесаря и тебя. Организуй все, как надо - понятые и так далее. Все ясно?
- Так точно.
- Выполняй. Ой, мамочки! – по-бабьи охнуло начальство, вытирая шею большим носовым платком, - этого нам еще не хватало! И так людей нет… Может, обойдется… Может, там кот сдох…
Пожилому начальству недолго оставалось до пенсии, и каждый новый случай со смертельным исходом оно воспринимало панически, боясь, что отдел не сможет раскрыть дело, и навлечет позор на его седины.
***
Вонь в подъезде, действительно, чувствовалась еще на первом этаже, а на четвертом стояла невыносимая. Лейтенант зажал рот и нос. Хоть противогаз надевай. По пути наверх Шевчук подобрал пару мужичков-пенсионеров в качестве понятых.
Пока слесарь возился с замком, снизу поднялась худощавая женщина средних лет.
- Вам понятые нужны? Я могу, я соседка, живу как раз под этой квартирой. Кира, - она кивнула на дверь, возле которой столпились люди в ожидании, - моя подруга.
- Спасибо, понятые у нас уже есть. И вряд ли женщине будет приятно смотреть на то, что мы там увидим. Поэтому вам лучше вернуться к себе.
Шевчук говорил сухо. Любопытная Варвара. А как увидит труп – начнет глаза закатывать, в обморок падать, и возись с ней вместо дела. Хотя, - он окинул ее оценивающим взглядом, - таким «железным леди» все нипочем.
Соседка, несмотря на предложение покинуть территорию, осталась на площадке.
Наконец слесарь справился. Он распахнул дверь и отступил в сторону. Грузного участкового, которому было лет пятьдесят, молодой лейтенант стеснялся, поэтому пропустил его вперед. Следом вошли понятые. И чуть не выскочили обратно, уж слишком страшной была картина, которую они увидели.
На полу, скрючившись в неимоверной позе, лежал мужчина. Лицо его было искажено ужасной гримасой, глаза вытаращены, рот широко открыт. Весь пол под ним, а также нижние части шкафа и комода, за которые он, видимо, хватался руками в агонии, были перепачканы кровью.
Рядом, тоже все в крови, валялись бумажные купюры, медицинская маска и обрывки латексных перчаток. Все открытые участки тела молодого человека - лицо, руки с татуировками, шея – были покрыты множеством мелких ранок с запекшейся кровью. Кое-где проступили трупные пятна.
Дышать здесь было совсем невозможно. Шевчук открыл балконную дверь, и вместе со свежим воздухом на запах мертвечины ринулись с улицы мухи. Участковый замахал руками, отгоняя их, потом вгляделся в лицо лежащего и тихонько присвистнул.
- Муха!
Шевчук посмотрел на него с недоумением: вон их сколько, и что?
- Это – Муха!
- Муха?
- Мухин Геннадий Вячеславович, тридцать два года, домушник, погоняло – Муха. Имел неприятности с законом в виде ходки на зону за воровство. Эх, Гена, и чего тебя сюда занесло? Слышь, лейтенант, давай, вызывай, кого положено: следака, судмедэксперта, труповозку…
Пока опять ждали, лейтенант осматривал обстановку. Особенно заинтересовали его куклы. Надо же, какие! Прямо как люди!
Тут в дверь снова пролезла нижняя соседка, поманила пальцем Шевчука и заговорила тихим просительным тоном:
- Понимаете, я изготавливаю интерьерных кукол, а Кира шила им одежду. Там, в квартире, видели кукол? Это мои. Можно, я их заберу?
- Нет, гражданка, - Шевчук старался говорить уверенно и веско, - с места происшествия ничего брать нельзя!
- Ну пожалуйста! Как вы не понимаете: это же куклы! Их любить надо! – она умоляюще сложила руки. – Иначе…
Что будет «иначе» Шевчук дослушать не успел, потому что в этот момент появилась вызванная группа, и лейтенант отодвинул женщину в сторону.
Судмедэксперт внимательно разглядывал повреждения на коже Мухи.
- Не пойму, что за орудие… Похоже на укусы животных. Вроде крыс.
- Крысы? На четвертом этаже? Чушь! – фыркнул следователь, но, присмотревшись, вынужден был согласиться: на коже четко отпечатались следы крошечных зубов.
Следственные действия затянулись. Когда, наконец, все было осмотрено, сфотографировано, описано, зафиксировано, запротоколировано и подписано, а труп увезен, Шевчук, чувствуя, как ноги становятся ватными, а голова тяжелой, вышел вместе со всеми на лестничную клетку.
Следователь приготовился вновь опечатать дверь, когда участковый его остановил и обратился к Шевчуку:
- Ты балкон-то закрыл?
- Нет… забыл…
- Иди закрой.
Шевчук вернулся, проскочил через комнату и стал поворачивать ручки балконной двери, как вдруг почувствовал, что в спину ему кто-то смотрит. Он быстро обернулся, и сердце екнуло: все куклы глядели на него. И под этими мрачными, недобрыми взглядами он невольно задрожал.
Широким шагом пересек комнату – куклы следили за ним, поворачивая головы, и казалось, вот-вот набросятся. Он видел, как глаза их сверкают, и пальцы тянутся к нему. Внезапно дверца шифоньера, скрипнув, чуть отворилась, и из щели раздался приглушенный детский плач.
Шевчук, пораженный, протянул было руку, чтобы открыть шкаф, как вдруг заметил на личиках кукол выражение ожидания и скрытого торжества. Они будто подталкивали его:
- Ну же, открой, посмотри…
Еще не успев это осознать, он ощутил, что опасность становится смертельной, и бросился прочь.
Он выскочил из квартиры, чуть не сбив с ног следователя, и кинулся вниз по ступенькам.
- Зеленый еще, - усмехнулся участковый, - поди, трупаков не видел до этого…