Каждый адамит, понявший, что ему скоро конец (или как сказал, умирая, Пушкин = Жизнь Кончена ... Кончена Жизнь ... повторил, когда опешивший у одра Смерти его переспросил)готов к Откровению - Апокалипсису
Какое творение Пушкина мы можем назвать таковым?
Позже в сборнике "Пушкин. Рок и Судьба. РОК - расширенный островной корпус философской лирики" мы покажем, что самое ценное в его поэзии = мысли о Сущем И Смерти, изложенные поэтическим языком гения Слова
Апокалипсис Пушкина №1
Кто однажды обрёл самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей. С. Цвейг
Человек мыслящий и разумный (HSS) стремится к познанию внешнего и внутреннего.
Оба имеют одну цель — Сущее и Смерть.
Внутреннее (самопознание) исследует собственную дарованную Неведомым Творцом (Природой, Первопричиной, Первопринципом, Плеромой, Творцом) имеет формулу — «Познаний самого себя»
Fratelli Alinari. Др.рим.мозаика с греч.надписью ;;;;; ;;;;;;;_National_Museum,_Rome,_Italy
По легенде, известной уже Платону (изложенной им в диалоге «Протагор»), «семь мудрецов» Древней Греции — Фалес, Питтак, Биант, Солон, Клеобул, Мисон и Хилон (VI век до н. э.) — «сойдясь вместе, посвятили Аполлону Дельфийскому в качестве начатков мудрости» свои изречения, в том числе
«Познай самого себя»
(др.-греч. ;;;;; ;;;;;;;, gn;thi seauton).
Семь мудрецов - др.греч. представители ранней этической рефлексии, выражаемой в близких к пословицам, кратких и, как правило, императивных «сентенциях» («гномах») на темы «житейской мудрости». Изречения были высечены на колонне Дельфийского храма, где пророчествовала Пифия.
Позна;й самого; себя; (др.-греч. ;;;;; ;;;;;;;, лат. Nosce te ipsum или Temet nosce) — античное изречение, надпись (Дельфийские максимы) на стене др.греч.храма Аполлона в Дельфах, где находился Дельфийский оракул. Позднее «встреча» и фиктивные беседы «семи мудрецов» усваиваются жанром философского симпосия («Пир семи мудрецов» в кн. Плутарх - Застольные беседы).
Состав «семи мудрецов», так же как и атрибуция отдельных изречений, в различных источниках варьируется (всего 17 имен в разных комбинациях); неизменное ядро составляют: Фалес, Биант из Приены, Питтак из Митилены, Солон Афинский. Образцы «гном» из собрания Деметрия Фалерского (авторство во всех случаях условно): «мера – лучше всего» (Клеобул), «ничего слишком» (Солон), «поручись – и беда тут как тут» (Фалес), «что возмущает тебя в ближнем – того не делай сам» (Питтак), «большинство людей – дурны» (Биант), «наслаждения смертны, добродетели бессмертны» (Периандр). Философ-киник (собачник) Антисфен в соч. «Преемства философов», напротив, называл автором фразы пифию Фемоною, которая первой стала пророчествовать в стихах (см. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. «Мысль», 1986). Фемоно;я (др.-греч. ;;;;;;;) — первая пифия в Дельфах, дочь Аполлона [см. Плиний Старший. Естественная история X 3, 2 // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян.1996]
Anderson Domenico. Socrate (Collezione Farnese)-Museo Nazionale diNapoli
Пушкин рано и глубоко озадачил себя этим самокопанием в персональной триаде «дух-душа-плоть» и формулой «ПСС». Искать исток этого процесса невозможно — таков был его дарованный Судьбой и Роком мозг. Секреты своего общения с пифией Пушкин не обнародовал. Мы имеем лишь один из ранних плодов его поэзии — лирическое «Безверие» 1817 г с максимой (гномом):
«Ум ищет божества, а сердце не находит».
В поисках ответов на вопрос о Сущем и Смерти никакого божества в себе он не обнаружил …
В 1823 в «Демоне» он признался, что его стал посещать «какой-то злобный гений»:
Так сильно волновали кровь, —
Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
АСП не назвал его ни сатаной, ни дьяволом, ни падшим ангелом Люцием Фером … Но гений прижился, вселился и прописался. В то же время Пушкиным создаются «Гавриилиада» и начат «Евгений Онегин».
В письмах с юга он сообщает об уроках афеизма…
***
Пьяной горечью Фалерна
Чашу мне наполни, мальчик:
Так Постумия велела,
Председательница оргий.
Ты же прочь, речная влага,
И струей, вину враждебной,
Строгих постников довольствуй:
Чистый нам любезен Бахус.
А. Пушкин*, 1832
Это к чему? - спросите вы, в наивной надежде на справедливость… А к тому, что тут скрывается один из видов на мир Пушкина. Вот оригинал Катулла:
AD PUERUM
Minister vetuli puer Falerni,
inger mi calices amariores,
ut lex Postumiae iubet magistrae
ebrioso acino ebriosioris.
At vos quo lubet hinc abite, lymphae,
vini pernicies, et ad severos
migrate: hic merus est Thyonianus
Пушкин не сохранил число строк и вставил те слова, которых в оригинале нет, - "оргии, речная". Нет никакой оргии у Катулла. Та мера допустимых пропорций «лирика — ирония», о которой мы толковали в ст. Бесы, обольщение и притворство Пушкина по Федору Сологубу) и за которой заимствование переходит грань пародирования, опошления, мистификации и простого издевательства, Пушкиным не измерена. 7-стишие Катулла уходит в 8-тишие, где мир пира достойных мужей Рима заменен оргией и вакханалией: один мир подменен другим — миром Пушкина. В этом мире царит оргия…
И не важно, что Пушкин не понял или сознательно подменил Постимию (женский вариант постумуса — приходящего после, последыша), коя не была «председетельницей оргий», завершительницей пира (см. заметку Краснобай «Пушкин, Постумия и похмелье»). И не важно , что Пушкин показал иной — ложный мир. Важно что это истинный пушкинский мир — мир извращенный и развращенный.
А это уже диагноз и мандат (подорожная) на Черную Речку, да не на дачу, а к барьеру в 10 шагах от стрелка … le duel exceptionel!