Во времена моего детства послевоенную страну Советов то и дело сотрясали всевозможные дефициты.
Вначале дефицитом было всё, даже хлеб. Его привозили в магазин из пекарни только что выпеченным, ещё горячим, мягким и ароматным, в специальной будке, установленной на телеге, и продавали на вес.
Когда привезут — никто не знал, и потому уже с утра возле магазина, из окна которого будут продавать хлеб, выстраивалась длинная очередь.
Мои родители днём всегда работали, и потому уже с ранних лет обязанность покупки хлеба была возложена на меня, старшую дочь в семье.
Когда я утром прибегала к магазину, там уже стояла толпа народа.
И когда они пришли? Не иначе, ещё часов в пять!
Спросив: - Кто крайний?, - старалась хорошенько запомнить ответившего, а затем и того, кто занял очередь за мной. Стоять на одном месте было неинтересно и я находила себе какое-нибудь занятие: считала вагоны, идя вдоль длинного состава поезда, стоящего на железной дороге, напротив магазина, или бежала лакомиться костистыми ягодами боярышника, росшего справа и слева вдоль тропинки, или находила другое занятие, чтобы не томиться от скуки, порою несколько часов подряд.
Наконец, неторопливая лошадь подвозила телегу с хлебной будкой, выкрашенной масляной краской в синий цвет. Работник открывал замок на двери и начинал один за другим, вытаскивать из тёмных глубин будки деревянные поддоны с большущими (двухклограммовыми) буханками ароматного хлеба.
Я стояла рядом, сгорая от нетерпения, сглатывала набегающие слюнки и мечтала о том, чтобы продавщица, отрезая положенный мне хлеб (один килограмм в одни руки!), не угадала точно и положила на весы довесок, аккуратно отрезанный острым ножом кусочек, и желательно побольше!
Чтобы можно было с удовольствием насладиться им по пути домой, так как отламывать от буханки или выщипывать мякиш мама строго запрещала.
Помню, в те времена, если хотели подчеркнуть в разговоре скудость ассортимента в магазине, с горечью шутили: - Там есть только селёдка и гвозди.
Действительно, рыба была в изобилии. Другое дело — какая! Почему-то только тюлька и тощая, застарелая селёдка, о которой говорили, что она «ржавая».
О таких деликатесах как икра, красная или чёрная, а тем более, красная рыба, мы только иногда читали в книгах.
Время дефицита!
Сахар, мука, мясо, колбаса, крупы (особенно гречка), цитрусовые, всякие приправы (ваниль, перец-горошек и т. п.) - всё это на прилавках не лежало. Его «выбрасывали» в продажу в любое непредсказуемое время, о котором всё-же кто-то знал (есть ведь у продавцов родственники и друзья!)
Потому, что обычно перед магазином, где должны «выбросить» дефицит, уже с утра стояла небольшая очередь, Стоявшие в ней раскрывали секрет о том, чего ждут, только своим знакомым — шепотком, на ушко.
Вот в таких условиях мы подрастали и, вылетев из родительского гнезда, осели в разных городах.
Младшая сестра Таня волею судьбы оказалась аж за Полярным кругом, на Чукотке. Ездить, вернее, летать оттуда можно было только в отпуск, билеты стоили дорого и потому люди приспособились собирать отпуска за несколько лет. Сестра с мужем и детьми приезжала один раз в три года, зато на всё лето.
Вот тогда-то и напробовались мы красной икры и красной рыбы — копчёной кеты (именно напробовалось, но не наелись!).
Зять Николай ловил рыбу в заливе и готовил все эти деликатесы собственноручно, но вот на перевозку грузов в самолёте был установлен строгий лимит, много не привезёшь.
Приезжали они всегда к родителям и, проведав их и оставив все гостинцы, уезжали. Сначала отдыхать на море, затем проведать бывших северян, уже обосновавшихся, «осевших» на материке, и по другим своим делам.
Обычно нас оповещали о приезде и мы старались тоже приехать в это время к родителям, повидаться с сестрой и её домочадцами.
Но иногда это не получалось по той или иной причине.
И тогда родители старались сохранить выделенную нам долю икры и рыбы в холодильнике, где в летнее время места оказывалось катастрофически мало.
И вот, приехав в выходные к родителям, с большим сожалением узнаём, что Таня с семьёй уже уехала на море.
Погостив и оказав помощь в прополке огорода, собираемся уезжать.
Отец вынимает из холодильника поллитровую баночку икры и большую (не меньше килограмма) рыбину. Она завёрнута в промасленную бумагу и пакет, так, чтобы был доступ воздуха. Отдавая нам, отец вкладывает её в ещё несколько чистых пакетов и предупреждает:
- Приедете домой, выньте из пакетов, смажьте постным маслом, а в брюшко поставьте распорочки.
- Какие распорочки? - удивляемся мы.
- Просто палочки, сантиметров десять длиной вот так — показывает, разведя в стороны разрезанное брюшко рыбы — вот сюда и сюда, чтобы в середине воздух был, чтобы не появилась плесень.
Он подробно, несколько раз повторяет, и на прощанье, уже на вокзале, снова напоминает о распорочках.
Поезд уходит в одиннадцать ночи, домой приехали в два, поэтому положили рыбу под морозилку, решив, что распорочки поставим завтра.
Утром проснулись и сразу даже зажмурились от чудесного аромата копчёной красной кеты. Но есть рыбу утром, натощак?
Оставили до обеда. Тем более, что обещали придти в гости сыновья с семьями.
В обед сварили картошку, накрыли стол и, достав рыбу, первым делом заглянули в брюшко, там было всё в порядке. Отрезали всем по куску, остальное назад в холодильник.
Дети погостили и ушли.
А к ужину мы с мужем, не сговариваясь, достали оставшуюся рыбу и отрезая, наслаждались сочными, ароматными красивыми розовыми кусочками.
Опомнились, когда остались обглоданные кости и выскобленные до белизны полоски кожицы.
Боже, какая вкуснятина!
На следующий день, во время обеда, муж вдруг взглянул на меня как-то странно, и трагическим голосом произнёс:
- Как же мы могли забыть!
Я испуганно застыла на месте, с ужасом думая о том, что же мы забыли, что имеет в виду муж, потому что сама ни о чём страшном вспомнить не могла.
А он молчал, понурив голову и стараясь не смотреть на меня.
- Что ты имеешь в виду? - не выдержала я.
- Как же мы забыли распорочки поставить! - выкрикнул он со смехом.
В следующее мгновение мы оба взорвались от гомерического хохота.
Зато с тех пор хорошо знали, как нужно ставить распорочки в красную рыбу.