За окном бушевала метель, снег сыпал мелкой колючей крупой, и она искрилась алмазной пылью, попадая в свет фонаря. В такую погоду хочется пить горячий чай с малиной, кутаться в клетчатый плед и вспоминать, вспоминать, вспоминать…
- Ба… Ты больше не сердишься на меня?
Я оглянулась, отошла от окна и присела на кровать внучки. Лёка уткнула зареванное лицо в мои коленки.
- Да что уж, не сержусь. Родители тебе все высказали по поводу прогула, повторяться не буду. Ты же нечаянно, да? Ты ведь не хотела прогуливать, увлеклась игрой, а потом побоялась, что опоздала. Ты так больше не будешь, да? Закрывай глазки. Чтобы хорошо спалось, надо, чтобы правильно жилось, - я укутала её потеплее одеялом и поцеловала в спутанные влажные волосы на макушке.
- Ба, можно я тебе кое-что скажу. Только ты никому не говори, ладно?
- Никому ни слова, обещаю. Ну, что случилось?
- Ба… я не нечаянно… Я специально не пошла на урок, - Лёка снова зарыдала, уткнувшись в подушку.
- Вот те раз! Специально? Это как же так? Ты что, урок не выучила?
- Вы.. выучила… Ба, я… я с Мишкой сбежала. Он… он сказал, что вместо урока идет в парк снеговика лепить. Лепить надо теперь же, пока снег идет, пока Новый год не настал. Потому что в Новый год снеговик все желания исполняет. Ба… Я знала, что Мишке влетит. Но больше никто из класса не захотел с урока сбегать. Вот я и пошла - как же он один-то? Мишка не хотел брать меня с собой. Он всегда меня прогоняет. А я… Я хожу за ним, все хожу… Я и желание хотела снеговику загадать про Мишку - чтобы мы дружили. А он… а он сказал, что загадает стать электриком, чтобы зажигать фонари… и что все девчонки глупые. А потом убежал, бросил меня одну в парке! Дедушка сказал, что Мишка – Шопен… Шопенгауэр какой-то, женский ненавистник, – Лёка снова уткнулась в мои коленки и так горько заплакала, что у меня самой заслезились глаза.
- Ах ты моя маленькая декабристка! Ну-ну, хватит плакать. Подумаешь, Мишка убежал! Прибежит твой Мишка, никуда не денется. Еще он за тобой бегать будет, дай срок.
- Нет, бабушка, не будет… Я такая несчастная, потому что совсем не красивая, тощая и цыпки у меня на руках. Никто со мной дружить не захочет, - Лёка сглотнула слезы, прерывисто вздохнула и затихла у меня под рукой.
- Что ты, девочка моя, ты очень красивая, просто еще маленькая и не все это видят. Но придет время, настанет твоя пора и…
- Ба, а когда придет время? Скоро?
- Скоро.
- После Нового года? Этой зимой?
- После Нового года. Но не зимой. Скорее всего весной – счастливые истории случаются обычно весной. А зиму надо переждать, и не одну. Переждать, передумать и пережить – только к тем, кто умеет ждать, приходит долгожданное счастье.
Лёка ухватилась обеими ладошками за мою руку, прижалась к ней мокрой щекой:
- Расскажи мне какую-нибудь утешительную историю.
- Ну что же, это можно. Когда-то эта история случилась с одной девочкой. Все истории когда-то уже случались, но позабылись со временем. Закрывай глазки, слушай и засыпай…
***
Она влюбилась в него еще в детстве. Высокий, могучий и… такой холодный. Он ее не замечал.
Да это и понятно, на что там было обращать внимание? Девочка-замухрышка, худенькая, невзрачная, ручки - тонкие веточки, вечно содранные узловатые коленки над белыми носочками, кожа в цыпках. Она стеснялась своего вида, старалась быть незаметной, прятала ото всех мечты и слезы. «Ничего, - думала Она, - дайте срок – придет время, я вырасту, расцвету, то-то Он удивится – не замечал под носом такую красавицу».
Время шло.
Она росла, постепенно набираясь сил, становилась выше, заметнее. Неуклюжая девочка потихоньку превращалась в девушку. Он по-прежнему ее не замечал. Он ничего не замечал, ни в ком не нуждался, только бормотал себе под нос что-то из Шопенгауэра об одиночестве избранных.
Каждое утро, глядя на него вишневыми глазами, Она тихо говорила:
- Здравствуйте.
- Здравствуй, девочка, - отвечал Он, не поворачивая головы, и едва слышно добавлял, - «Есть общая для всех ошибка – убеждение, будто мы рождены для счастья... Пусть так, но для счастья важнее то, что содержится внутри, а не то, чем обладаем мы снаружи», - вздыхал и снова погружался в себя, окруженный сумраком и безразличием.
«Чурбан бесчувственный» - думала Она и уже не скрывала тягучих печальных слез.
Время шло.
Она окрепла, стала осанистой, налилась упругой гибкостью, присущей ее породе. Она по-прежнему не лезла на рожон, не выпячивалась, ждала своего часа.
А Он… Всегда гладко выбритый и гладко причесанный, без сучка и задоринки, в безупречном черном костюме-тройке. Высокомерный и равнодушный, Он не видел никого и ничего вокруг.
Вот и осень сменилась зимой. Она нарядилась в пушистую шубку и белую шапочку, которая очень шла к ее вишневым глазам. Она так подросла и похорошела за это время, что многие обращали на нее внимание. Но не Он.
- Здравствуй, девочка, - единственное, что слышала Она по утрам от высокого красавца в зимнем кепи набекрень. Небрежный взгляд, вежливый холодный кивок и назидательное: «Моя философия не дала мне совершенно никаких доходов, но она избавила меня от очень многих трат. К примеру: жениться — это значит наполовину уменьшить свои права и вдвое увеличить обязанности».
"Один Шопенгауэр в его чугунной голове," - вздыхала Она, и стыла от тоски и одиночества.
И тогда в волшебную новогоднюю ночь Она загадала желание и шепнула его пролетавшему ветерку: «Пусть случится чудо, пусть я стану настоящей красавицей-невестой, и Он заметит меня и сам загорится от любви!» И ветерок ответил: «Я отнесу твою просьбу к звездам, и она исполнится этой весной. Жди!»
Время шло, зима сменилась весной.
Птицы очумело носились над крышами домов, оглашая окрестности счастливым гвалтом, дворовые коты устраивали рыцарские поединки в песочнице без песка, на изумрудном ковре из молодой травки желтыми веснушками высыпали цветы мать-и-мачехи. Воздух звенел от всеобщей любви и жажды счастья. Если чудеса и происходят на земле, то происходят они именно в такое время.
Она это чувствовала и жаждала чуда, была готова к нему, поняла, что пришла пора.
На рассвете ее разбудил свежий ветерок. Он шепнул: «Сегодня! Я принес тебе подвенечное платье, одевайся».
Она встряхнулась ото сна, умылась росой и облачилась в белоснежное платье, надела на голову прозрачную, вытканную из снежинок фату. Прекрасной невестой предстала она перед Ним. Утренние лучи весеннего солнца озаряли тонкую женственную фигуру, ее прекрасные гибкие руки покрывала прозрачная белая кисея, сквозь фату светились любовью невероятные вишневые глаза.
- Здравствуйте, - тихо, но решительно сказала Она.
- Здравствуйте... Неужели это Вы? - он ахнул и остолбенел, пораженный ее красотой.
Они застыли друг против друга, не в силах отвести глаз. Вокруг летали птицы, орали кошки, распускались весенние цветы, бежали по своим делам люди. Один молодой парень в спецовке и с тяжелым мотком проволоки на плече даже остановился рядом, внимательно разглядывал парочку и качал головой, приговаривая: «Как это я раньше не замечал?» Вдоволь поудивлявшись, он сделал пометки в тетрадке, ушел к трансформаторной будке и принялся там что-то откручивать.
А Он и Она все стояли и смотрели друг на друга, и никак не могли насмотреться. Вот уж и вечер наступил. Сумерки мягко осели на старый парк из почерневшего неба, сделав почти неразличимыми Её и Его. Только спрятавшись в темноту, Она решилась спросить:
- А Вы теперь меня любите?
В этот момент что-то щелкнуло в трансформаторной будке, горячая волна побежала по его затрепетавшему телу все выше и выше. Он задрожал от нахлынувшего напряжения, в его голове что-то замкнулось и вспыхнуло золотым диском.
- Да! Я люблю Вас! - воскликнул Он.
И произошло чудо!
Теплым светом озарилась окрестная площадка, песочница без песка, полная котов, воронье гнездо на старой липе, сонные цветы на лужайке, а главное – прекрасная молодая красавица в белоснежном подвенечном наряде. Она стояла такая счастливая рядом со своим избранником! А Он весь светился от любви, и чувства его озаряли все вокруг. Было слышно, как Он смущенно гудел:
- «Без женщины наша жизнь была бы сначала беззащитна, потом безрадостна, а в конце безутешна».
- Шопенгауэр? – шептала она и согласно кивала головой.
Да! Иногда мало прожить целую жизнь и изучить множество умных книг, чтобы понять эту простую истину. Нужна еще искра прозрения, чтобы поменять одиночество избранных на счастье влюбленных. Вот и весь Шопенгауэр!
А потом в парк пришел электрик со своей девушкой. Они уселись на лавочке под красивым чугунным фонарем.
- Засветился, - удовлетворенно сказал юноша, - я сегодня ликвидировал обрыв. Знаешь, я ведь в детстве мечтал стал электриком, чтобы зажигать фонари. Вот как этот.
- Как ярко он сияет, - воскликнула девушка, - Ты сделал настоящее чудо! Посмотри, какая прекрасная цветущая вишня обвила фонарь ветвями. Раньше ее совсем не было видно! Когда я стану невестой, обязательно сошью себе такое же воздушное белоснежное платье, словно сотканное из лепестков цветущей вишни.
Юноша молчал и улыбался. В Новогоднюю ночь он загадал, что это платье она наденет для него.
***
Голос мой предательски задрожал, и я закашлялась, подавляя внезапную сентиментальность.
Лёка ласково погладила меня по руке:
- Как здорово, бабушка, ах как здорово! Если бы так могло быть в жизни. Но это только в сказках случаются чудеса, а в жизни просто монтер починил фонарь и волшебство здесь ни при чем.
- А разве в этом случае чудо перестает быть чудом? Ведь кто-то должен помочь появиться чуду на свет, кто-то должен сделать его своими руками. Да, чудеса надо делать своими руками, и не признавать этого – значит обрекаться на беспросветное и мрачное одиночество. Спроси у дедушки, он точно знает.
Я чмокнула сонную Лёку в лобик, подоткнула ей одеяло.
Подойдя к окну, поправила на стене старую черно-белую фотографию в деревянной рамке. На снимке двое: невеста в белоснежном свадебном платье, словно сотканном из лепестков цветущей вишни, а рядом с ней – высокий, стройный, гладко выбритый и гладко причесанный профессор философии в безупречном черном костюме-тройке. Оба светятся от любви. Как давно это было, как давно.
Я выглянула в окно. Метель улеглась. В тишине черное небо медленно осыпалось на землю снежными хлопьями вперемешку с лепестками цветущих садов.
В такую погоду хочется пить горячий чай с малиной, кутаться в клетчатый плед и вспоминать, вспоминать, вспоминать…