Каким в колыбельку, таким и в могилку.
Русская поговорка
Федор Толстой. Рисунок Пушкина на полях черновика второй главы «Евгения Онегина», конец 1823 года
“… ничего не осталось от графа Федора Толстого, прозванного Американцем – ни дома, ни вещей, ни писем, ни пистолетов, – кроме памяти. Память осталась, да ещё какая! Это-то и удивительно. Своевольный граф никаких правил не признавал, со всем и всеми обходился так, как ему захочется – и с историей тоже обошелся на свой лад. Все человеческие пути к бессмертию он презрел – романов и стихотворений не писал, битв во главе армий не давал, политических замыслов не имел, философских трактатов не сочинял, денег не копил, банков не основывал, а все-таки вошел в историю почище иных писателей и министров. Он, частный человек, не занимавший никаких должностей, никогда не думавший о том, как осчастливить человечество, в историю даже не вошел, а вломился, широким плечом и ударом ноги чуть не вышибив дверь, ведущую в прекрасные поля бессмертия – и расположился там, в этих субтильных полях, со всеми своими безумствами, широко и привольно, на своем собственном месте. Полководцы в истории теснятся толпами, дипломаты отталкивают друг друга локтями, писателей в истории пруд-пруди, и все они спорят меж собой о том, кто из них для человечества дороже – а граф Федор Толстой не спорит ни с кем и не имеет конкурентов. Он такой один. Он такой один, хотя оригиналов, самодуров, героев, запойных пьяниц, дуэлянтов, растратчиков, картежников, обжор («едунов» на языке тех лет), сплетников («вестунов», как тогда говорили) вокруг него уйма. То время просто кишмя кишело крупной рыбой. В те времена люди не походили на фабричную продукцию, не представляли собой куска мяса, облитого глянцевой карамелью, с головами, в которых просверлено по две дырки – для двух мыслей.
//Алексей Поликовский Граф Безбрежный. Две жизни графа Федора Ивановича Толстого-Американца - 2018//
Про кутилу, игрока, дуэлянта и чудака Федора Толстого-Американца не писал только ленивый и нерадивый. Я - не ленивый. Vперед! В этом сборнике я решил собрать сведения о дуэльный историях этого легендарного для дуэлистов персонажа русской истории в лицах
1. Источник №1 - Толстой Сергей. Федор Толстой Американец (1990):
Дуэль с Дризеном
Д. В. Грудев (см. Из рассказов Д. В. Грудева// Русский архив, 1898. № 2) передает рассказ о том, как Федор Иванович «наплевал на полковника Дризена», последствием чего была дуэль. Неизвестно, чем кончилась эта дуэль, был ли ранен или убит полковник Дризен и был ли наказан и как наказан Толстой. В нескольких мемуарах говорится, что тогда он был разжалован в солдаты. Однако это неверно: после этого он был в плавании на «Надежде» в качестве кавалера посольства Резанова в чине поручика гвардии и в мундире Преображенского полка.
Дуэли с Бруновым и Нарышкиным
Идет «шведская кампания (ок 1808). Оказавшись в драчливой обстановке, Федор Иванович принялся опять за старое. В то время у него были две дуэли, одна с капитаном генштаба Бруновым, а другая с Александром Ивановичем Нарышкиным, сыном обер-церемониймейстера И. А. Нарышкина, молодым и красивым офицером, живым и вспыльчивым. Сохранились три версии его дуэли с Нарышкиным, одна — Вигеля, другая — Липранди, поправляющая Вигеля, а третья Булгарина.
Версия Вигеля такова: «У раненого Алексеева, несколько времени жившего в Або, каждый день собиралась гвардейская молодежь, между прочим старый знакомый его Толстой и молодой Нарышкин. Оба они были влюблены в какую-то шведку, финляндку или чухонку и ревновали ее друг к другу; в один из этих вечеров сидели они рядом за большим карточным столом, шепотом разбранились, на другое утро дрались, и бедный Нарышкин пал от первого выстрела своего противника».
Липранди, версию которого следует считать более достоверной, рассказывает: «Столкновение их произошло за бостонным столом. Играли Алексеев, Ставраков, Толстой и Нарышкин. Разбранки между ними не было, тем еще менее за ревность; в этом отношении они были антиподами. Несколько дней перед тем Толстой прострелил капитана генерального штаба Брунова, вступившегося по сплетням за свою сестру, о которой Толстой сказал словцо, на которое в настоящее время не обратили бы внимания, или бы посмеялись и не более, но надо перенестись в ту пору. Когда словцо это дошло до брата, то он собрал сведения, при ком оно было произнесено. Толстой подозревал (основательно или нет, не знаю), Что Нарышкин, в числе будто бы других, подтвердил сказанное, и Нарышкин знал, что Толстой его подозревает в этом. Играли в бостон с прикупкой. Нарышкин потребовал туза такой-то масти. Он находился у Толстого. Отдавая его, он без всякого сердца, обыкновенным дружеским, всегдашним тоном, присовокупил — тебе бы вот надо этого: относя к другого рода тузу. На другой день Толстой употреблял все средства к примирению, но Нарышкин оставался непреклонен и через несколько часов был смертельно ранен в пах».
Булгарин в своих записках еще подробнее описывает ссору Толстого с Нарышкиным.
«Преображенский полк тогда стоял в Парголове, — пишет Булгарин, — и несколько офицеров собрались у гр. Ф. И. Т. на вечер. Стали играть в карты. Т. держал банк в гальбе-цвельфе. Прапорщик лейб-егерского полка А. И. Н., прекрасный собою юноша, скромный, благовоспитанный, пристал также к игре. В избе было жарко, и многие гости по примеру хозяина сняли свои мундиры. Покупая карту, Н. сказал гр. Т-му: «дай туза». Гр. Т. положил карты, засучил рукава рубахи и, выставя кулаки, возразил с улыбкой: «изволь» . Это была шутка, но неразборчивая, и Н. обиделся грубым каламбуром, бросил карты и, сказав: «Постой же, я дам тебе туза!» — вышел из комнаты. Мы употребили все средства, чтобы успокоить Н. и даже убедили Ф. И. извиниться и письменно объявить, что он не имел намерения оскорбить его, но Н. был непреклонен и хотел непременно стреляться, говоря, что если бы другой сказал ему это, то он первый бы посмеялся, но от известного дуэлиста, который привык властвовать над другими страхом, он не стерпит никакого неприличного слова. Надобно было драться. Когда противники стали на место, Н. сказал Т-му: «Знай, что если ты не попадешь, то я убью тебя, приставив пистолет ко лбу! Пора тебе кончить!» — «Когда так, так вот тебе», — ответил Т., протянул руку, выстрелил и попал в бок Нарышкину. Рана была смертельна; Н. умер на третий день».
Американец оказался в Выборгской крепости под арестом…
Каменская пишет, что в продолжение всей его жизни им убито, на дуэлях одиннадцать человек. Вероятно, это число преувеличено. Если же это верно, то дуэлей у него было не 11, а больше нельзя же предполагать, что каждая его дуэль кончалась смертью противника!
рис. Федор Толстой в молодости. Автор и год неизвестны
Дуэль с Нащокиным П.А.
Про одну его дуэль, когда он стрелялся за своего приятеля, существует несколько рассказов, более или менее легендарных. Новосильцева пишет, что этот приятель был — П. А. Нащокин, но дочь Федора Ивановича Перфильева утверждает, что ее отец никогда не дрался на дуэли вместо Нащокина. А. А. Стахович в своих «Клочках воспоминаний» приводит следующий рассказ, не ручаясь за его достоверность: «Толстой был дружен с одним известным поэтом, лихим кутилой и остроумным человеком, остроты которого бывали чересчур колки и язвительны. Раз, на одной холостой пирушке, один молодой человек не вынес его насмешек и вызвал остряка на дуэль. Озадаченный и отчасти сконфуженный, поэт передал об этом «неожиданном пассаже» своему другу Толстому, который в соседней комнате метал банк. Толстой передал кому-то метать банк, пошел в другую комнату и, не говоря ни слова, дал пощечину молодому человеку, вызвавшему на дуэль его друга. Решено было драться тотчас же; выбрали секундантов, сели на тройки, привезшие цыган, и поскакали за город. Через час Толстой, убив своего противника, вернулся и, шепнув своему другу, что стреляться ему не придется, спокойно продолжал метать банк». Я слышал от моего отца следующую версию этого рассказа: на одном вечере один приятель Толстого сообщил ему, что только что был вызван на дуэль, и просил его быть его секундантом. Толстой согласился, и дуэль была назначена на другой день в 11 часов утра; приятель должен был заехать к Толстому и вместе с ним ехать на место дуэли. На другой день в условленное время приятель Толстого приехал к нему, застал его спящим и разбудил. — В чем дело? — спросонья спросил Толстой. — Разве ты забыл, — робко спросил приятель, — что ты обещал мне быть моим секундантом? — Это уже не нужно, — ответил Толстой. — Я его убил. Оказалось, что накануне Толстой, не говоря ни слова своему приятелю, вызвал его обидчика, условился стреляться в 6 часов утра, убил его, — вернулся домой и лег спать.
Дуэльная затяжная история с Пушкиным А.С. (1820-1826)
Вульф рассказывал Семевскому, что ссора Толстого с Пушкиным произошла из-за нечестной игры Толстого. Из вышеприведенного письма видно, что это неверно. Из письма Александра Сергеевича к своему брату Льву от 6 октября 1822 г: «Вся моя ссора с Толстым происходит от нескромности кн. Шаховского». Согласно Лернеру, первоначальным поводом к ссоре Федора Толстого с А. С. Пушкиным послужило одно письмо Толстого к его товарищу по Преображенскому полку князю А. А. Шаховскому (автору известных комедий) с нечто обидным для Пушкина, а Шаховской не постеснился показывать это письмо общим знакомым. Что именно написал Толстой, остается, к сожалению, неизвестным. Пушкин, уезжая на юг, в ссылку, не знал об этом письме и расстался с Толстым по-приятельски. Обидный отзыв дошел до него уже в ссылке. Тогда он написал следующую эпиграмму на Толстого (относимую историками литературы к 1820 г):
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он, — слава Богу —
Только что картежный вор.
Толстой ответил метко, ужасно и едко. «Ужасное», написанное Толстым, — это следующая грубая и тяжеловесная эпиграмма (см. Альм. «Литературная мысль». Пг., 1923. Вып 2. С. 237–238):
Сатиры нравственной язвительное жало
С пасквильной клеветой не сходствует нимало.
В восторге подлых чувств ты, Чушкин, то забыл,
Презренным чту тебя, ничтожным сколько чтил.
Примером ты рази, а не стихом пороки,
И вспомни, милый друг, что у тебя есть щеки.
Обидный отзыв Толстого, видно, крепко засел в голове Александра Сергеевича, и в послании к Чаадаеву, появившемся в «Сыне Отечества» в 1821 году (ч. 72, № XXXV, с. 82–84), он почти в тех же выражениях повторил свою эпиграмму. Как известно, текст Пушкина следующий:
Что нужды было мне в торжественном суде
Холопа знатного, невежды при звезде
Или философа, который в прежни лета
Развратом изумил четыре части света,
Но, просветив себя, загладил свой позор:
Отвыкнул от вина и стал картежный вор?
2.
Источник № 2 Филин Михаил . Толстой-Американец - 2010
Он, прежде всего, в совершенстве овладел всяческим оружием. Из пистолета граф, по единодушному мнению современников, стрелял «превосходно», столь же мастерски «рубился на саблях». Секретам фехтования подпоручик Фёдор Толстой обучался у знатнейшего учителя — считавшегося «одним из первых фехтмейстеров в Европе» Ивана Ефимовича Севербрика (преподавателя Первого кадетского и Пажеского корпусов, который давал уроки членам императорской фамилии). И грянул день, когда автор «Руководства к изучению правил фехтования на рапирах и эспадронах», побившись с проворным учеником в офицерском классе (устроенном во флигеле Михайловского замка), во всеуслышанье признал того за достойного, тонкого партнёра. Став для петербургских забияк «опасным соперником», Фёдор Толстой, однако, в эти ранние годы покуда ещё не записался в безоглядные дуэлисты. Судя по формулярному списку, крупных взысканий («штрафов по суду или без суда») у него тогда не имелось — следовательно, не было, похоже, и «тузов», и громких, завершившихся у барьера, столкновений с кем-либо.
Дочь Толстого-Американца поведала, что у отца в продолжение жизни было «несколько дуэлей». О двух достоверных поединках нам предстоит здесь рассказать .
В финском городке Або, где располагался отвоевавший батальон Преображенского полка, у штабс-капитана Фёдора Толстого была дуэль с капитаном Генерального штаба Брунновым, и, как сообщил И. П. Липранди, Американец «прострелил», то есть ранил, своего противника. Достаточно рядовой для той эпохи эпизод повлёк, однако, за собой нерядовые, драматические последствия. Спустя несколько дней после поединка с Брунновым граф Фёдор вновь вышел к барьеру. На сей раз ему противостоял Александр Нарышкин, сын обер-церемониймейстера и тайного советника. И наш герой поразил юного гвардейца насмерть. «Незавидная его известность, — утверждал в повествовании о Толстом выражая господствовавшее мнение, граф П. X. Граббе — началась убиением на дуели молодого Нарышкина». «Это происшествие наделало много шуму в городе», — читаем в мемуарах Ф. В. Булгарина. Акцентировала внимание на поединке Александра Нарышкина с Фёдором Толстым — как на главном из «грешков молодости» Американца — и «бабушка» Е. П. Янькова. Она, в частности писала: «Александр Иванович был видный и красивый молодой офицер, подававший большие надежды своим родителям живого и вспыльчивого характера; у него вышла ссора с графом Фёдором Ивановичем Толстым, который вызвал его на поединок и убил его. Это было года за два или за три до двенадцатого года». Есть разные версии изложения истории убийства Нарышкина в 1809г … от Вигеля, Липранди, Булгарина …
Наказанием была отправка на шведскую кампанию… в 1811 г. Там вскоре произошла ссора капитана Толстого с с командиром Преображенского полка, бароном Е. В. Дризеном … Молва гласила: «Американец граф Толстой наплевал на полковника Дризена. Была дуэль, и Толстого разжаловали». Всё это гиль … Но капитан вел себя недопустимо грубо и дерзко и решено было ему «заболеть»! А птом и вовсе решили уволить ос службы и сослать в Калужскую Губернию в ИТУ родни в Медынском уезде… село Покровское или Троицкое по Медыне
Следующая серия дуэльных историй графа связана с его карточной игрой «наверняка» -с его шулерством: Безымянный «шулер двадцатых годов» предостерегал своего несмышлёного собеседника: лицемерный Американец сперва всячески «обворожит» намеченного противника, «влезет к нему в душу», а потом «обыграет и убьёт!» Схожее суждение о полковнике есть и в записках графа Ф. П. Толстого: «Множество дуэлей было у него из-за карт». Однако из документов о таковых поединках Толстого-Американца (кроме вышеописанной «истории» с А. И. Нарышкиным) ничего не известно. Из документов мы знаем совсем иное. Ларчик открывается просто: существовали тогда «разбойники» поизощрённее и понаглее Американца. Эта публика — В. С. Огонь-Догановский и прочие — подчас «исправляла ошибки фортуны» ещё лучше, чем игравший с ними граф Фёдор.
Толстой и Пушкин.
Это дуэль без дуэли… Дуэль была , но обменялись не пулями, а эпиграммами … отвечая квазилитературными ударами на толстовский удар исподтишка, он буквально изрешетил графа («Я своё дело сделал»; XIII, 44).; ; Публично, «громко» заслав к неприятелю секунданта, Пушкин сохранил лицо, соблюл формальности, принятые «правила игры». Более того, сам Американец, «в дуэлях классик и педант» (VI, 128),; ; бестрепетно отправивший к праотцам (по слухам) чуть ли не дюжину бедолаг, пошёл с ним на мировую и, следовательно, возвёл Александра Пушкина в равные себе. О более высоком, исчерпывающем; ; «очищении» поэт был в силах разве что грезить. Последняя встреча Пушкина и Американца произошла в Москве в мае 1836 года. «Видел я свата нашего Толстого», — сообщил поэт жене 4-го числа (XVI, 111).; ; Посетил он графа, жившего в гостинице И. И. Коппа «Север» (в Глинищевском переулке), и 5 мая (XVI, 112).; ; А через несколько дней приятели обедали у Павла Воиновича Нащокина. От судеб нет защиты: Александр Пушкин завершил свои дни таки на дуэли. Надо думать, что Американец, узнав о случившемся, загрустил пуще прежнего.
«Пришла беда, отворяй ворота» — это о нём сказано. В тридцатые годы отставной полковник Фёдор Иванович Толстой горевал почти без передышки.
ИЗ «РАССКАЗОВ» Т. НОВОСИЛЬЦЕВОЙ: У Толстого было несметное число дуэлей: он был разжалован одиннадцать раз. Чужой жизнью он дорожил так же мало, как и своей.
Обнадеживающий бухучет:
Каменская пишет, что в продолжение всей его (Толстого) жизни им убито, на дуэлях 11 человек. Вероятно, это число преувеличено. Если же это верно, то дуэлей у него было не 11, а больше нельзя же предполагать, что каждая его дуэль кончалась смертью противника!
А дни летят и без возврата!
Как знать? Быть может, близок час,
Когда того ль, другого ль брата
Не досчитаемся средь нас.
В нескольких письмах князю В.Ф. Гагарину Федор Иванович пишет о себе и о своей жизни, пишет, что он состарился, остыл, что имущественные дела его плохи, и поэтому он живет не в Москве, а в своей подмосковной, где и предается «пьянолению».
«Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в с^вой синодик. У него было 12 человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит». Когда же у него умер одиннадцатый ребенок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава богу, хоть мой курчавый цыганеночек будет жив». Этот цыганеночек была Прасковья Федоровна, впоследствии жена В. Ст. Перфильева.
Из последних лет Федора Ивановича известен. еще следующий анекдот. В Английском клубе на субботнем обеде завязался горячий спор с одним из славянофилов — Константином Аксаковым. Во время спора к Аксакову подошел незнакомый ему белый как лунь старец с курчавыми волосами и выразил ему сочувствие, называя его по имени. — Почему вы меня знаете? — спросил Аксаков. — Разве я имел честь с вами встречаться. — Нет, я с вами не встречался, но вас знаю по вашим статьям и речам. А обо мне вы, наверное, слыхали. Я тот, про которого сказано: «Ночной разбойник, дуэлист, в Камчатку сослан был, вернулся алеутом, и крепко на руку не чист» (из монолога Репетилова в «Горе от ума»).
Стихи Грибоедова, относящиеся к Ф. Толстому, общеизвестны. Это следующее место из монолога Репетилова:
А голова, какой в России нету, —
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку не чист:
Да умный человек не может быть не плутом.
Когда же он о честности великой говорит,
Каким-то демоном внушаем,
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.
3
Источник № 3. Поликовский А. Граф. Безбрежный. 2006. Бумажная книга …
Первая дуэль была у поручика Федора с ком. Полковником немцем Дризеном: полковник был не очень настоящим и Федор ответил на его замечание то ли оплеухой, то ли простой, но звонкой пощечиной и потом прострелил ему ногу, хотя мог выбить запросто любой глаз … Поэтому полагают, что метил Федя в … пах … но…
Следующая легендарная дуэль была на борту корабля Нева с неким морским офицером… способ сатисфакции = прыжок с борта в воду и спасаться вплавь до ближайшей суши … Толстой выжил. Морской офицер — нет.
Точное количество дуэлей Американца неизвестно — одни говорят о 30-ти, некие даже о 70-ти… Он выжил: сам попадал всегда, в него не попал никто и во всех схватках он вышел победителем. Дело в том, что Толстой был не только хорошим стрелком — он был «профессионалом жизненных единоборств», умевший подавлять волю людей, вставших ему поперек дороги. Дуэль он превращал не в состязание меткости, а в поединок нервов, воли и духа. И эту тонкую псих. игру он освоил в совершенстве.
На самой своей печальной дуэли с Иваном Александровичем Нарышкиным он таки попал в пах. Противник вскоре умер.
Толстому было все равно = убил и пошёл пить чай…
Так прошла первая часть жития Федора Толстого — Американца… А Вторая была разительно иной то в Сивцевом Вражке, то в сельце Глебово с женой цыганкой Авдотьей Тугаевой
Но это уже иная история… Хотя она тоже дуэль и тоже с Роком, Мойрами, Фортуной и Судьбой