Теплым майским днем 1917 года, Владимир Ильич Ленин отправился на Путиловский завод, где рабочие активисты вместе с меньшевиками и эсерами замутили митинг.
Дело было архиважное и революционное, на самотек его пускать было нельзя, поэтому Ленин отправился сам, а не послал кого–нибудь поплоше из ЦК. Меньшевиков надо было переболтать, эсеров уболтать, а рабочим, пришедшим на митинг у прокатного цеха, нужно было рассказать о задачах пролетариата, то бишь этих самых рабочих, и растолковать, зачем собственно, им нужно срочно устроить еще одну революцию.
Митинг проходил тяжело. Было очевидно, что большинству присутствующих не интересны ни задачи пролетариата, ни грядущий коммунизм, ни тем более какие–то там апрельские тезисы.
Старый рабочий Иванов, стоявший совсем близко от трибуны и к которому соседи обращались “Маркелыч”, все время выкрикивал каверзные вопросы. Он никак не хотел понять, с какого собственно хрена, все то, что буквально пару месяцев назад было отобрано у Коли и передано Жоре, теперь надо было отнять у Жоры и отдать на этот раз Вове. Причем провернуть этот гешефт нужно было почему–то руками именно рабочего Иванова сотоварищи. К тому же внимание Вождя все время отвлекал какой–то курчавый художник, который расталкивая слушателей бродил с этюдником вокруг трибуны, приседая, подпрыгивая и вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть оратора.
Ильич раздраженный донельзя въедливым мухоморным дедулей, прыгающим живописцем и прочими несознательными лицами, срывался на крик и размахивал кепкой так, что стоящих вблизи обдувало приятственным ветерком.
– Во всем виновата буг’ржуазия! – пытался вразумить рабочих Владимир Ильич. – И коалиционное пг’равительство! Нам нужен миг’р и гегемония пг’ролетаг’риата!
– Ты про этих колекционных гамогенов с мировыми пролетариями своей бабе вкручивай, – перекрикивали Ленина рабочие, наверняка подкупленные меньшевиками и эссерами, да еще небось науськанные неугомонным усатым Маркелычем. – Ты, давай нам про зарплату трави, да про штрафы с восьмичасовым рабочим днем, да про то, что жрать нечего!
Было совершенно непродуктивно ораторствовать в такой недружественной обстановке, поэтому Владимир Ильич снизил накал риторики и проговорив скороговоркой запланированные тезисы, объявил митинг закрытым. Впрочем, на фоне бурных оваций (аплодировали, судя по всему, по совершенно разным причинам) на это никто не обратил внимания, к тому же на трибуну сразу взобрались эсеры.
Ленин спустился с трибуны и отмахнувшись от пристроившихся к нему и вяло пытающихся оправдаться соратников по партии, направился к выходу с завода.
В те знаменательные предоктябрьские дни Вождь пролетарской революции скрывался на Петроградской стороне в доходном доме буржуя Эрлиха, на квартире у своей старшей сестры Анны Елизаровой–Ульяновой, и идти пешком было довольно далеко и долго, но сесть в предложенный меньшевиками автомобиль для Ленина было равносильно предательству интересов революции. Поэтому, выйдя через боковую проходную с завода, он сразу пошел в сторону Петроградки быстрым размашистым шагом, на ходу перевязывая себе щеку цветастым платком, дескать зуб болит, и нахлобучивая рыжий лохматый парик.
“Вот черт, а где–же кепка? – Подумал Ленин похлопав в растерянности по карманам пиджака. – Только что держал в ее руках и на тебе… Никак обронил пока маскировался?”
Он развернулся и прошел медленно несколько саженей назад, внимательно глядя по сторонам, Кепки нигде не было.
“Не хорошо как–то без кепочки. Без кепки я теперь у рабочих за своего не сойду. Надо сказать Сталину, пусть озаботится и побыстрее такую же экспроприирует”. Ильич развернулся и быстрым уверенным шагом двинулся закоулками к Нарвским воротам.
Подойдя к дому где располагалась конспиративная квартира, Ильич несколько раз, как–бы прогуливаясь, прошелся вдоль дома, чтобы проверить, не выследили ли его шпики. После чего убедившись, что все чисто, заскочил в подъезд и быстро взбежав на третий этаж, позвонил условленным знаком в звонок.
Дома была только Надежда Константиновна Крупская. Она открыла дверь, впустила Ленина и помогла ему снять маскировочный парик и платок. На вопрос “как прошел митинг?! Владимир Ильич только махнул рукой и пройдя в свою комнату завалился прямо в ботинках на кровать.
И тут раздался звонок в дверь.
Надежда Константиновна подошла к двери, накинула цепочку, повернула ключ в английском замке и приоткрыла дверь – на лестничной площадке стояли два жандарма, при усах и портупеях с саблями.
– Кто там, Надюша? – Донесся с другого конца коридора голос Ленина.
– Прошу великодушно извинить нас за беспокойство в столь поздний час, но подскажите пожалуйста, Владимир Ильич Ульянов–Ленин не здесь проживаютc–c? – Застенчиво краснея, спросил стоящий впереди жандарм.
Другой в это время держался несколько позади и внимательно рассматривал свой начищенный до блеска сапог, по которому время от времени, вероятно также от смущения, хлестал нагайкой.
– Эээ–ааэыы–ы–эээ, – У Надежды Константиновны перехватило в горле и отнялся язык, и она могла издавать только нечленораздельные звуки.
– Кто там, Наденька? – Опять прокричал из комнаты Владимир Ильич. – Это не Елизаг’ровы заявились? Маг’рк мне аг’рхинужен – мне сг’рочно необходимы вечег’рние газеты!
– Да не волнуйтесь Вы так. – Жандарм доверительно улыбнулся. – Мы по личному делу. Если бы с обыском, или там, с ордером на арест пришли, разве ж мы бы звонили?
– Так по какому же вы тогда делу? – наконец смогла вымолвить, собравшись с силами и сглотнув застрявший комок в горле, Надежда Константиновна
– Вообще–то мы скорее к Вам госпожа Крупская. Как к жене и соратнику Вождя всемирной революции. Так сказать, "по-личному". Владимира Ильича-то не стоит по пустякам беспокоить, разве ж мы не без понятия? Да Вы откройте, цепочечка Ваша лишь от дворника да от приличных людей защищает.
– Надюша, так кто там пг’ришел?
– Это ко мне Володенька, не волнуйся! – Надежда Константиновна скинула цепочку и открыла дверь.
– Вот… Возьмите. – Жандарм не переступая порога протянул небольшой сверток.
– Что это?
– Владимир Ильич сегодня изволили выступать на митинге на Путиловском заводе, и размахивая руками кепочку свою у трибуны уронили. Сразу они ее не подняли, а потом и вовсе видать про нее забыли. Ну, а мы с товарищем, как разогнали рабочих у прокатного цеха, смотрим – лежит. Ну и подобрали. Думаем: “Как же это? Вождь всемирной революции и вдруг без кепочки своей будет?” Вот и принесли. Так что берите, берите… И не извольте беспокоиться – кепочка в целости и сохранности…
ВОТ ТАК ДВА ЦАРСКИХ САТРАПА ЧУТЬ НЕ ЛИШИЛИ КЕПКИ ВОЖДЯ!
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Иллюстрация - Фрагмент картины И. И. Бродского “Выступление В. И. Ленина на митинге рабочих Путиловского завода в мае 1917 г.”
** Должен заметить, что сюжет этой новеллы придумал не я. Это вольный пересказ, скорее всего весьма далекий от оригинала.
Как рассказ выглядел в оригинале и кто его придумал, в памяти не сохранилось.
В начале 80–х, новеллу вроде бы рассказывали в захлеб на студенческой вечеринке в общаге двое каких–то юных университетских диссидента с философского факультета, развлекавшиеся изучением работ Ленина…