От магазина до дома мы ехали не более десяти минут. Это же Эсте-Валья, здесь всё рядом. Нет надобности описывать, сколь искренней была радость Эктора Мора и его супруги, когда я вошёл в дом. Профессор нисколько не изменился. Какая разница тридцать пять лет мужику или сорок пять? В этот период мужчина почти не меняется, если он не имеет вредных привычек и не ведёт экстремальный образ жизни. И то, и другое профессору было чуждо.
Мы сидели на открытой террасе вчетвером: я, Эктор, его супруга и дочь. Сначала я отвечал на их вопросы о моих родителях и о себе. Потом как-то незаметно мы перешли к ситуации на острове. Оно и неудивительно – Эктор Мора был членом нижней палаты тавальянского парламента. После свержения диктатора он ударился в политику, посчитав, что многолетнее преподавание в университете даёт ему ощутимую поддержку местного электората.
– Ты знаешь, сколько у нас фракций в палате? Нет, официально, конечно, никаких фракций нет. Но фактически…
– Учитывая, что в палате представителей пятнадцать депутатов, и зная тавальянский менталитет, думаю, что у вас пятнадцать фракций и есть, – тут же ответил я.
Эктор улыбнулся:
– Около того. Последнее время самые острые дебаты разворачиваются вокруг строящегося аэродрома, который с лёгкой руки президента Риверо получил неофициальное название «Панте ди Партида» – отправная точка. Он, разумеется, имеет в виду то, что международный аэропорт послужит точкой роста тавальянской экономики, и мы из банановой республики станем туристическим центром и логистическим звеном международной экономики…
– А что, разве не так?
– Так-то оно так… Споры вызывают пути реализации проекта. Пятьдесят процентов акций этого проекта принадлежат финнам и англичанам, десять процентов – наши, а сорок процентов принадлежат кубинцам. Именно последнее обстоятельство вызывает напряжение в международных отношениях…
– Как я понимаю, напряжение это только у Штатов. Британия ведь участвует в проекте…И чего это они так напряглись?
– Ты знаешь, почему. Они считают, что это военный проект Фиделя. Этот аэродром может быть использован военной авиацией. В Панте ди Партида строят две взлётно-посадочных полосы, и их длина…
– Извините, Эктор, но военной авиацией может быть использован любой аэродром. Военные самолёты взлетают даже с кораблей, чего гражданские авиалайнеры делать не могут…
– Вопрос, кто строит, Кир. Кто строит. И кто будет использовать?
– А кто строит? Британия – член НАТО…
– Кубинцы строят, пятьсот военных строителей. Обеспокоены не только американцы, некоторые государства Латинской Америки боятся, что это усилит позиции Фиделя и распространит его влияние за пределы Карибского бассейна.
– Ну вот, видите, пока считали экономику, договорились, что всем выгодно. А тот дядя, что остался в стороне, посчитал политику. Получилось, что ему не выгодно. Я совсем не политик. Но по своей наивности считаю, что Эставалье нужно думать прежде всего о своей выгоде. Это же законы рынка, всеми любимые. Сейчас даже Советский Союз к ним поворачивается… Но под всех подстраиваться – дело неблагодарное. Есть поговорка – хочешь провалить дело, постарайся всем понравиться.
– Тем не менее Михаил Горбачёв, которого я уважаю, как политика, всё же идёт этим путём…
– Вы не знаете обстановку в Союзе. Именно из-за этого он и провалится. Результаты этого пути я и здесь заметил: советское консульство закрыто, запчасти к советской технике не поставляются…
– Судя по твоим высказываниям, военные не чувствуют в Горбачёве сильного лидера.
– Просто военные хорошо чувствуют запах предательства.
Уехал я от Мора очень поздно. Беседа с профессором мне помогла понять, что из себя представляют две крайности, меж которыми лавирует Риверо. С одной стороны, демократы, одним из которых и был депутат нижней палаты парламента профессор Эктор Мора. С другой стороны, военные марксисты, представителем которых был подполковник Альберто Брукс, чьё пребывание в должности министра обороны так не устраивало президента.
Я тепло простился с семейством Мора. Разочарование встречей продемонстрировала только Марита.
– Кир, ты был так увлечён вашей скучнейшей беседой с отцом, что я не успела тебя спросить о многом, о чём бы хотела. Пообещай, что будешь к нам заходить…
– Во-первых, обещаю. Нет ничего проще, чем обещать. Во-вторых, спрашивай, пока провожаешь меня до калитки..
– Я хотела тебе сказать, что, хотя своей специальностью я выбрала историю, в университете я изучаю русский язык, так что вопросов у меня будет много. Ты где живёшь?
Я назвал адрес и телефон и заверил:
– Обещаю пригласить, как только в своей квартире наведу порядок. Всё никак не соберусь, много работы.