(Отрывок из романа "Когда с неба упадёт звезда" про Костю и его сестёр - Веру, Юлю)
Аркадий Иванович спешил к внукам, он вырвался из Сочи, убежав от своих дел, надеясь, что это надолго. Чтобы успеть, пока внуки не легли спать, пожилой физик поймал такси. Таксист попался очень разговорчивый, всю дорогу расспрашивал Аркадия Ивановича, когда тот кратко объявил, что спешит к внукам, водитель дал по газам. Машина развила большую скорость и, к несчастью, попала в поле зрения инспектора ГИБДД, в этот поздний час высматривавшего правонарушителей.
— Придётся останавливаться, — обречённо пробормотал водитель, а пожилой физик вытаращил на него глаза — другого варианта он и не рассматривал, а болтливый таксист продолжил. — Помню: как-то была у меня история, что спешил пассажир…
— Не надо рассказывать. Давайте спокойно остановимся, — прервал его Аркадий Иванович.
Водитель послушно заскользил по дороге, повинуясь просьбе учёного и повелительного жезлу сотрудника Госавтоинспекции.
— Ваши документы, — сурово потребовал гаишник.
— Вот, пожалуйста, — водитель такси подал права инспектору.
Пока тот изучал их под ярким светом фонарика, Аркадий Иванович нервно ёрзал на заднем сидении: он боялся, что внуки выключат дверной звонок, лягут спать, и он не попадёт к ним. Профессор хотел набрать Верин номер, но денег на телефоне не было — впопыхах он забыл положить деньги перед отъездом. Аркадий Иванович потянулся к водителю, надеясь одолжить его телефон, но этот жест тут же привлёк внимание автоинспектора:
— А Вы гражданин, кто будете?
— Я пассажир этого такси, уплатил деньги за поездку. В чём дело?
— Ваши документики, — любопытный инспектор ГИБДД протянул руку.
Профессор физики, кряхтя, полез в дипломат за документами. Когда он передал паспорт стражу порядка, тот принялся скрупулёзно его изучать. Аркадий Иванович не выдержал:
— Сколько можно?! Я опаздываю. Почти ночь на дворе.
— Сейчас-сейчас, а может и не сейчас, — инспектор открыл ноутбук, — что-то тут не так.
— У меня ещё заказы на сегодня, — проявил нетерпение и водитель такси, — может, он выйдет, а я поеду?
— Это ещё почему?! У меня уплачено до конца пути, — возмутился Аркадий Иванович.
— Вот, не зря я проверяю, — довольно сказал инспектор. — Гражданин Стрижов, у Вас есть неоплаченные штрафы.
— Какие ещё неоплаченные штрафы?! Я, вообще, не езжу на машине и в этом городе не проживаю, — закричал профессор.
— Не проживаете?! — поднял брови инспектор и ещё раз пролистал паспорт Аркадия Ивановича. — Так, действительно, город Сочи. А кто же тогда Аркадий Иванович Стрижов?
— Однофамилец двойной даже. Всю жизнь мечтал познакомиться с однофамильцем, — добродушно произнёс физик.
— Щас глянем. Точно: наш местный Аркадий Иванович Стрижов. Вы мне зубы не заговаривайте — без регистрации тоже проживать нельзя, — грозно заявил инспектор ГИБДД.
— Я гость и спешу, — захлопнул дверцу автомобиля Аркадий Иванович, — и Вы отняли у меня массу времени, я могу подать в суд за то, что приняли Вы меня на другого, наклеветали про штрафы.
Мотор взревел, и машина понеслась по направлению к дому Колосовых.
Аркадий Иванович звонил дверь почти в десять вечера, вскоре она распахнулась, и уставшая Вера уставилась на дедушку.
— Дед, какими судьбами? — зевнула девочка.
— Странный вопрос: я давно должен был жить у вас, просто непредвиденные обстоятельства разлучили нас на время.
— Это ты здорово сказал, — одобрительно заметила внучка.
На шум голосов в переднюю вышел Костя:
— Дедушка. Слава Богу, что приехал! Всё уладил?
— Надеюсь, что на долгое время уладил. Вы представляете: меня сейчас задержал гаишник. Остановили такси, спросили документы и сказали, что у меня якобы куча неоплаченных штрафов.
Внуки удивлённо взирали на рассказчика.
— Они приняли меня за другого, однофамильца. Ох, надо бы на него жалобу написать, — нервно потирал руки Аркадий Иванович.
— Зачем? Всё же уладилось, — спросила внучка.
— Как зачем?! Я же к вам спешил, а он меня задержал. Жаль, я не узнал его фамилии.
— Но ты же попал к нам, — резонно сказал Костя. — Значит, всё в порядке. Незачем зря трепать себе нервы.
— Может, вы и правы, — задумался дедушка. — Как Юля? Сильно но ней соскучился.
— Только по ней? А по нам — нет? — засмеялась Вера.
— По вам — тоже. Но она же в больнице, больше всех нуждается во внимании. Завтра пойдём?
— Обязательно, — хором подтвердили внуки.
Наступило прощёное воскресение — день, когда мы можем попросить прощения у своих близких, да и у всех людей, кого обидели. Утром Вера и Костя отправились в храм Преображения Господня, после литургии там должен был состояться чин прощения.
Служба была долгой, а потом начался чин прощения, когда все присутствующие подходили к иконам, которые держали служители храма, и просили прощения. Пелись особенные песнопения, каждое слово из которых западало в душу.
— Знаешь, в храме как-то легче просить прощение, чем в другом месте, — призналась Вера.
— Особенно, если никого не знаешь, — усмехнулся брат.
— Тут сегодня нет никого из знакомых, — повернула голову сестра. — Но я о другом: просто тут дышится легче, чувствуется присутствие всепрощающего Бога.
— Благодать тут присутствует, — понимающе заметил Костя. — Но она, наверное, даётся только тем, кто искренне простил своих обидчиков.
— Ой, а мы же друг у друга не попросили прощения, — спохватилась Вера. — Прости меня за всё, Костик!
— Бог простит. И ты меня прости, — по христианскому обычаю ответил Костя.
— Бог простит, — сказала Вера, и они обнялись.
— Слушай: тут такие песнопения сегодня пелись. Заслушаешься, — признался Костя.
— Пасхальные. Чтобы мы помнили, что после долгого Великого Поста обязательно наступит Пасха. Знаешь, а мне почему-то кажется, что эта Пасха будет какой-то особенной, — заворожено произнесла Вера.
— Вполне может быть, у нас ведь многое поменялось в жизни. Вер, мы сегодня к Юле пойдём? — уже на крыльце спросил Костя.
— Обязательно, она же нас ждёт, надо ей что-нибудь вкусненькое принести.
Юля лежала неподвижно, уставившись в одну точку — серую стену здания напротив, всё та же картина, что и два месяца назад. Она повернула голову: нет, она не права — серая стена уже не такая — на ней играет первыми весенними лучами солнце. Может быть, и в её жизни, наконец, появится солнце? Вот, кажется первый лучик — в дверную щель просунулась Костина голова:
— Привет, Юля!
Костя зашёл в палату и улыбнулся: он видел, что у Юли на душе кошки сгребут. Так, без слов они могли понимать друг друга, потому что у них было родство душ.
— А где Вера? — Юля не увидела старшей сестры.
— Она сейчас придёт. Она решила обувь переодеть, бахилы не захотела надевать.
В этот момент на пороге возникла Вера в модельных туфельках, держащая в руках пакет с сапогами.
— Дедушка пошёл искать твоего врача, надеюсь, сейчас они подойдут, — проговорила она.
— Никакого врача в пять часов вечера в воскресенье он не найдёт, — уверенно сказала Юля.
— Я ему об этом же говорил, но он не послушался и решил сам проверить, — заметил Костя. — Мешок с подарками у него. Не волнуйся, Юленька.
— Я не волнуюсь. Я вас жду не из-за подарков, просто хочется вспомнить, что жизнь продолжается. А подарки… У меня же не день рождения, да и не праздник сегодня.
— Конечно, продолжается, — взяла за руку сестрёнку Вера, почувствовав её настроение.
Аркадий Иванович безрезультатно обошел больничные коридоры, о чём он не замедлил сообщить внукам.
— Мы же тебя предупреждали, завтра нужно их искать, в понедельник, — сказал Костя.
— Да, наверное, так и есть, — дедушка устало опустил большую сумку прямо на пол.
— Давайте лучше Юле покажем, что мы ей принесли, — заявила Вера и потянулась к сумке.
— Слушайте, а что случилось? — встревожено посмотрела на присутствующих больная девочка. — Зачем так срочно понадобился мой врач?
— Ничего особенного. Просто я давно его не видел, — смутился пожилой ученый, он просто хотел загладить чувство вины перед Юлей за то, что мало уделял ей внимания, и заглушить свою совесть, которая в последнее время частенько его докучала.
— Дорогие мои! — вышел на середину палаты Аркадий Иванович. — Я перед вами сильно виноват. Оставил вас одних, когда вам было так трудно.
— Дед, прекрати! Ты же не мог приехать по не зависящим от тебя причинам, — принялись успокаивать его совесть внуки.
— Всё равно, всё можно было сделать по-другому. Простите меня! — Аркадий Иванович опустил голову. Вера и Костя молча подошли к нему.
Наталия Петрова вприпрыжку бежала по мостовой, увлекая за собой дочку Леру, которая едва передвигала ноги — она просто не могла вписаться в бешеный темп матери. Они спешили на занятие в художественную школу, где Валерия занималась уже вторую неделю вместе с обычными ребятами, правда, педагог уделяла ей больше времени, чем другим детям, но, в общем, девочке нравилось, и она даже нисколько не боялась соучеников. Вдруг Наталия остановилась, причиной этого стала чёрная кошка, перебегавшая на свою беду дорогу им наперерез. Мама Леры сориентировалась молниеносно: она повернула налево и кинулась бы прямо под поток ехавших машин вместе с дочкой, если бы сильные руки не оттащили их подальше от мостовой.
— Вы что делаете? Себя решили угробить и ребёнка заодно? — суровый мужчина лет пятидесяти взирал на женщину, под его взглядом она съёжилась как школьница, а Лера наоборот подвинулась поближе.
— Нет, нет. Что Вы! Мы спешим, очень, — залепетала Наталия Попова.
— Я заметил Вас с девочкой издалека. Вы сначала шли в другую сторону, а потом резко рванули прямо на красный цвет.
— Ой, я даже не успела заметить, что горел красный. Так получилось, — Наталье вовсе не хотелось признаваться незнакомцу, что она испугалась чёрной кошки.
— Мама, а там такая киска была, — Лера выдала мать и показала руками, что кошка была немаленькая.
— Значит, во всём виновата кошка, — осуждающе покачал головой прохожий.
— Вы же понимаете: чёрная кошка. Мало ли что. Незачем лишний раз искушать судьбу, — объясняла мама Леры.
— Не понимаю, да и понимать не хочу, почему Вы ополчились на бедное животное. Эти суеверия и предрассудки — очень вредная вещь.
— Так сложилось на протяжении многих веков, — уже без особой уверенности говорила Наталия.
— Это ерунда, передающаяся из уст в уста, а Вы такое говорите ещё при ребенке, — посмотрел на Валерию и её мать мужчина.
— С моим ребёнком и без чёрных кошек много всего плохо случилось, она очень больная девочка, — парировала его обвинение Лерина мама.
— Тем более, это всё вредно для её физического, психического и духовного здоровья. Ей нужна защита от Бога, — произнёс собеседник.
— Откуда Вы знаете, что для неё лучше? — вытаращилась на него Наталия. — И Бог ей мало помог в этой жизни.
— Я много видел детей, ещё более больных, чем Ваша девочка. Я священник, — признался мужчина. — Ваша девочка крещена?
— Нет, — постаралась с вызовом ответить Наталия Попова, ибо считала себя не обязанной слушать нотации какого-то проходящего мимо священнослужителя, но ответ прозвучал скорее жалостливо.
— Никогда не поздно прийти к Богу, пока мы живы, а привести к Богу детей — самое большое дело.
— Что для этого нужно сделать? — задала следующий вопрос мама больной девочки.
— Можете обратиться в мой храм, я напишу адрес и телефон, — священник полез в карман. — Нужна будет крёстная, лучше всего, если это будет человек, постоянно ходящий в церковь.
Наталия кивнула, обдумывая решение возникшей проблемы.
— Нужно будет прослушать беседу, да и Вам самой нужно походить в храм. Будьте уверены — Вашей девочке это пойдёт только на пользу.
Вопрос с крёстной Наталия Попова захотела решить в тот же день, она позвонила Вере, которая как раз собиралась помочь Кате Томилиной (да и себе тоже) подготовиться к репетиционному ЕГЭ.
— Нам сегодня обязательно встречаться? — недовольно спросила Вера, которая не любила менять планы.
— Да, срочный вопрос, — с придыханием вещала в трубке Наталия.
— Хорошо, я приду, — смиренно проговорила девочка.
— Вот, вдвоём бы мы лучше позанимались, — поджала губки Катя.
— Прости, Катя, нужно к ней сходить. Может быть, с Лерой что-то случилось, — Вера складывала новый телефон, подаренный дедушкой, в сумку, от Кати это не укрылось.
— Всё равно всё сдашь и без репетиционных экзаменов, — с завистью проговорила ей вслед Катя.
— Знаешь, почему я так срочно тебя вызвала, — начала Наталия, когда они уселись за стол с чашками чая. — Саша сегодня до позднего вечера на работе, у них там новая экспозиция будет. А разговор приватный и не хотелось бы его откладывать.
Вера старалась сделать понимающее лицо, хотя пока ничего не понимала.
— В общем, не буду ходить вокруг, да около. Мне нужно Леру крестить, — заявила Наталия.
Вера отхлебнула чаю, соображая, что сказать:
— А почему такая спешка? Это же не делается с бухты-барахты. Надо всё обдумать.
— Иногда нет времени всё обдумывать. И порой происходят такие вещи, которые прямо подталкивают к этому. Как это у вас, православных, называется? — Наталия знала, что Вера частенько посещает храм.
— Православных? А Вы себя к мусульманам относите? — засмеялась девочка.
— Нет, просто ты же бываешь в храме. Знаешь всю эту терминологию.
— Про то, о чём Вы спрашиваете, к сожалению, ничего сказать не могу. А про крещение могу даже поговорить со знакомым священником.
— Нет, не стоит. Священник есть. Мне нужна крёстная. И я бы хотела, чтобы ею была ты, — неожиданно для Веры заявила Лерина мама.
Вера закашлялась — она не ожидала такого поворота.
— Да-да, я вижу, хотя мы мало видимся и недавно знакомы, твою горячую веру, — употребила Наталия термин, который люди, даже постоянно ходящие в церковь, используют в своей речи крайне редко.
Вера засмущалась, о чём говорили её зардевшиеся щеки:
— Но послушайте, — внезапно Веру осенило, — нужно, чтобы крёстный был взрослый, чтобы мог чему-то научить ребёнка.
— Что же делать? Крёстной для Лерочки должен быть человек, которого она хорошо знает, с другим она не пойдёт на контакт. Крещение, как я понимаю, предполагает в дальнейшем тесное общение крестника и крёстной.
— Абсолютно верно. Но неужели у Вас нет никаких хотя бы просто крещёных и немного верующих знакомых? Может быть, они вместе с Лерочкой стали бы приобщаться к церковной жизни.
— У меня, вообще, в этом городе мало знакомых и тем более верующих. Хотя постой, — Наталия прищурилась, как бы припоминая что-то, — у нас в подъезде есть соседка со второго этажа, она Леру то конфеткой, то печеньем угостит, и всё что-то ей про Бога нашёптывает.
— Хороший вариант. Переговорите с ней.
— А ничего, что она… старушка?
— Ерунда. Наоборот, мне кажется, ещё лучше. Если она привязана к девочке, и та с ней идёт на контакт, то вполне возможно, она согласится стать Лериной крёстной. Тем более раз она на пенсии, то времени у неё хватит на Леру.
— Может, ты и права. Завтра же попробую поговорить с ней, — произнесла Наталия, успокоенная таким решением.
Костя работал за компьютером: по просьбе Павла Сергеевича он вносил в таблицу данные о полученных материалах. Через некоторое время ему понадобилось взять папку из кабинета Павла Сергеевича, мальчик отправился туда. Косте было позволено беспрепятственно приходить туда даже тогда, когда руководителя не было на месте. Когда Константин зашёл туда, то увидел там Геннадия Мартынова, который немало удивился появлению Кости:
— Что тебе надо?
— Мне только папку взять для отчёта. Вот эту, — Костя быстро подошёл к стеллажу и схватил нужную папку.
— Ну, бери, — Костин коллега пролистывал какие-то бумаги на маленьком столике в углу.
— А Павла Сергеевича нет? — поинтересовался мальчик.
— Нет, он по делам поехал. Вечно у него какие-то разъезды. А мы, вот, тут работаем в это время. Слушай, хотел тебя спросить: как долго ты у нас собираешься работать? Я имею в виду, после окончания школы тоже? Ведь наверняка пойдёшь дальше учиться?
Костя задумался: с одной стороны, он и сам пока не знал и не хотел давать никаких обещаний малознакомому человеку и делать прогнозы, которые неизвестно оправдаются или нет. А, с другой стороны, не очень красиво бы выглядело, если бы он только отрабатывал деньги, которые ему так нужны теперь, ведь нужно же как-то и закрепиться в компании «Восход».
— Я действую согласно текущему моменту, — сказал Костя, — то есть, пока совмещаю учёбу с работой, а там видно будет.
— Интересно, — потёр руки Геннадий. — Тогда я так и передам Павлу, когда он будет составлять свои стратегические планы относительно каждого сотрудника.
— Да, пожалуйста, — пожал плечами Константин.
В этот миг в кабинет буквально влетел Борис Савельев со смартфоном в руках:
— Ой, а можно я быстренько сфотографирую прайс, а-то мне нужно ехать за компьютерами, а цены не знаю.
Он подбежал к столу и, не церемонясь, разворошил все бумаги, пока не нашёл то, что ему было нужно, и принялся быстро фотографировать на телефон, и неизвестно прайс ли он фотографировал или что-то ещё.
«Интересно, а Павел Сергеевич знает, что у него здесь происходит в его отсутствие? Что сотрудники ходят толпами и делают тут всё, что хотят», — подумал Костя, но мысленный вопрос так и остался без ответа, потому что он ни с кем не поделился своими соображениями.
То был обычный день, не предвещающий ничего нового, а тем более необычного. Вера после школы варила картошку, чтобы порадовать Костю, который вечером с работы вернётся голодным. Ещё она хотела пойти к Юле в больницу, но позвонив туда, поговорила с Юлиным лечащим врачом, который сказал, что сегодня приходить не надо — вечером будет обход главврача, и, возможно, его слово окажется поворотным в дальнейшем лечении девочки.
Раздался дверной звонок. Вера хотела кое о чём подумать, а потому не жаждала никого видеть, но любопытство пересилило. Предварительно взглянув в дверной глазок, она распахнула дверь. На пороге стояла соседка Мария Петровна.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась девочка. — У Вас что-то случилось?
Она сделала такое умозаключение, потому что Мария Петровна выглядела крайне возбуждённой, волнение так и читалось во всём её лице и мимике.
— Да, то есть, нет, а, может, да. Впрочем, не знаю. Можно я пройду в прихожую?
Получив положительный ответ от хозяйки квартиры, Верина соседка начала излагать суть дела.
— Я бы могла сказать, что мне нужна соль или сахар или ещё какая-нибудь ерунда, но лучше сразу к делу.
Вера непонимающе на неё поглядела.
— В общем-то, всё просто. Я была сегодня в пенсионном фонде, там, конечно же, кошмарная очередь, но дело не в этом. Хотела добиться прибавки к пенсии за стаж на производстве, но не тут-то было. Впрочем, дело в другом. Там же рядом располагается опека. Так вот: сотрудница опеки общалась с сотрудницей Пенсионного фонда.
Вера слушала со всё возрастающим вниманием: слово «опека» теперь всегда отзывалось в её душе глухой тревогой.
— Так вот: они решили, так сказать, объединить старых и малых, — издала неясный смешок Мария Петровна. — Говорили о том, чтобы решить проблему оставшихся без попечения детей и одиноких стариков.
— Каким образом? — сорвалось с языка у Веры, которая дала себе зарок дослушать до конца, но не выдержала.
— Они вынашивают идею дворового или домового кукольного театра.
Девочка широко раскрыла глаза.
— Театр кукольный, то есть кукол делать, озвучивать будут дети, — добавила соседка.
— А старики что будут делать?
— Руководить, давать мудрые советы с высоты своего жизненного опыта. Я восхитилась такой идеей. Нечасто услышишь что-нибудь здравомыслящее от наших чиновников. В нашем доме я предложила свою кандидатуру. А тебе, Косте и Юле, когда вылечится, было бы полезно в этом поучаствовать.
— Но как Вы себе это представляете?
— Элементарно, как говорил Ватсон. Сделаем сцену, кукол, тексты можно придумать или взять хоть откуда, а показывать будем по выходным жителям дома, — была полностью захвачена новой идеей Верина соседка.
Вера мотала головой: её воображение пыталось нарисовать картинку будущего спектакля, но всё было тщетно. Мария Петровна истолковала её поведение по-своему:
— Ты не волнуйся. Понятно, что вот так со слуха это всё кажется сложным. Но у тебя будет помощник — мой Саша.
«Так, по-моему, ради этого всё и затевается», — мысленно отметила Вера.
— Всё установим, прорепетируем, и думаю, дней через десять можно звать зрителей на премьеру, — уверенно продолжала любительница театра. — Вот, например, в следующие выходные.
— Но сейчас же пост идёт. Какие спектакли?! — возразила ей Вера.
— Пост? Какой пост? — посмотрела на Веру, как на сумасшедшую Мария Петровна.
— Великий, — пояснила девочка и почувствовала себя так, словно она опоздала жить лет этак на сто пятьдесят со своими взглядами на жизнь.
— И что? Нельзя спектакли ставить? Но это же такое хорошее дело. Давай мы к тебе в субботу с Сашей подойдём и всё обсудим. Заодно, может, Костя к нам присоединится.
Тут зазвонил Верин мобильный телефон. Пока она искала его в недрах своей объёмной сумки, соседка начала переминаться с ноги на ногу.
— Алло, — ответ Веры в трубку прозвучал несколько раздражённо из-за долгих поисков телефонной трубки, но собеседнице на том конце провода это было абсолютно всё равно. Она хотела только выговориться.
— Вер, слышишь меня? Мне нужно срочно с тобой поговорить, — тараторила Лидия Берестова.
— Да. Что случилось?
— Я пойду. В субботу обязательно встретимся, — Мария Петровна повернула замок входной двери квартиры Колосовых.
— Ты мне нужна, — Верина собеседница, в отличие от соседки, ждать до субботы не собиралась. — Давай встретимся немедленно.
— Давай завтра, — попросила Вера отсрочки.
— Ну, хорошо, — Лиде пришлось переменить «немедленно» на «завтра».
На следующий день Вера и Лидия встретились в кафе на полпути от Вериного дома и театра, где служила актриса Берестова. Вера согласилась на кафе в Великий Пост, но заказала себе только томатный сок, который пила так долго, что казалось, что ей дали, по меньшей мере, литров десять. Просто девочка тянула время, пока Лида рассказывала свою историю, чтобы их не выгнали из кафе из-за того, что они ничего больше не заказывают. Вера решила хотя бы на физическом уровне стараться соблюдать пост, раз на духовные ступени самосовершенствования она ещё не поднялась. А Лидия ничего не заказала — она была слишком увлечена своим повествованием, и жевать ей было просто некогда.
— Никогда не думала, что такое может случиться со мной, — тяжело вздохнула молодая актриса.
— На то нам и дана жизнь, чтобы в ней что-то постоянно происходило, — усмехнулась Вера.
— О! Посмотрела бы я на тебя, если бы такое произошло с тобой. Не хотела бы я оказаться рядом.
— Почему это? — недоумевала Вера.
— Потому что, зная тебя, уверена, что у тебя бы началась затяжная депрессия.
Вера обиженно поджала губки: она сама-то себя до конца не познала.
— В общем, слушай.
И Лида поведала следующее. Это приключилась несколько дней назад, девушка как раз была в театре и в очередной раз препиралась с режиссёром Леонидом Тарасовым по поводу новой Лидиной роли. Они всегда спорили, но, в конце концов, шли на уступки, так как понимали, что в театральном мире друг без друга им не выжить.
— Леонид Иванович, Вы же знаете, что если я внесу правки в роль, она от этого только выиграет. Так уже было, и спектакль шёл на ура, — убеждала режиссёра Лидия Берестова.
— Лидочка, — на несколько тонов ниже говорил Тарасов, знавший, что только уговорами и лаской можно заставить молодую актрису пойти на уступки. — Нам всем платят жалованье, а его размер зависит от некоторых людей, назовём их спонсорами. И им нужно, чтобы в спектакле мы продемонстрировали их товар. Только-то и всего.
— Вот ещё! Рекламой, значит, заниматься! Я не рекламная актриса. Пусть молодые модельки этим занимаются, — бушевала Лидия, но тут у неё зазвонил телефон.
Леонид Иванович вытер платком взмокший лоб. Лиде, конечно, хотелось продолжить дискуссию, но для этого надо было заставить телефон замолчать, то есть ответить и поскорее закончить телефон. Но, увидев имя звонившего абонента, Лидия передумала и даже отошла в сторонку, чтобы посторонние не слышали.
— Алёша, здравствуй. Ты во сколько за мной сегодня зайдёшь? — Лидия старалась придать своему голосу ласку и мягкость.
— Лидочка, я звоню сказать, что сегодня никак не получится. Срочный заказ, очень поздно освобожусь.
— Как?! — Лида и мысли не допускала, что пойдёт сегодня домой одна. Тем более после битвы с Леонидом Тарасовым ей требовалась поддержка и участие, чтобы укрепиться в своей правоте.
— Ну, скоро ты уже? Сколько можно ждать! — раздался молодой женский голос на заднем фоне в Лидиной телефонной трубке.
— Это кто? — Лида успела произнести эти слова, едва не выронив телефон.
— Прости, Лидочка, мне пора бежать, — в трубке послышались частые гудки.
— И всё? — Вера ожидала более насыщенного рассказа.
— Всё. По-моему, этого более чем достаточно, — Лида Берестова чувствовала себя оскорблённой до глубины души.
— Вы больше не общались после этого?
— Я позвонила потом сразу же один раз, но трубку не взяли. И всё. Честно говоря, меня это удивляет: я думала, он будет искать со мной встречи, как тогда, когда хотел познакомиться.
— А меня — нет, — Вера с такой силой дунула в соломку, что раздался свист, хорошо слышный в зале, — ещё тогда я поняла, что Алексей Шилов не тот человек, который будет себя навязывать. Он слишком привык к независимости, привык действовать в одиночку.
— Можно подумать, ты так хорошо его знаешь, — язвительно проговорила старшая подруга.
— Успела представление составить, — тихо сказала Вера.
— Я ревную его и беспокоюсь о нём. И вообще, мне нужно просто услышать мнение постороннего человека.
— Я посторонний?! — оскорблённо воскликнула девочка.
— Не в этом смысле, успокойся. Человека, который просто выслушает меня и скажет своё мнение, сразу, без запинки, первое, что придёт на ум. Тем более, опыта у тебя в таких отношениях нет, — больше с уважением, чем с жалостью сказала Лидия.
— Раз так, тогда и ответ будет такой же, — на полном серьёзе заявила собеседница. — Слушай своё сердце и поступай по его зову: если тебе нужен этот человек, то общайся с ним и дальше, а если нет…
Наступила суббота, в квартире Колосовых возникла Мария Петровна с сыном:
— Вот, и я, как обещала, и не одна.
— Вижу, — но Вера не видела другого — какого-либо театрального реквизита в руках у соседей.
— Здравствуй, — обходительно поздоровался соседский сын.
— Здравствуйте, — Вера автоматически привыкла говорить малознакомым люди «Вы», хотя разница в возрасте у них была не больше пяти лет.
— Ой, мне нужно заняться готовкой, — заторопилась Мария Петровна, — я думаю, вы и вдвоём неплохо справитесь. Вы люди умные и, можно сказать, взрослые.
После того, как за Марией Петровной захлопнулась дверь, Вера спросила:
— А в чём будет заключаться наше общее дело?
— Если бы я знал, — вздохнул Александр, доставая из-под мышки сложенную картонку, на которую Вера вначале не обратила внимания.
— Это что? Сцена? — весело поинтересовалась Вера, наблюдая, как её сосед раскладывает картонку на полу.
— Получается, что так, — покосился на неё Александр. — Во всяком случае, ничего лучше я не нашёл. Я, вообще, плохо представляю, как мы будем с тобой это делать.
— Я ещё хуже это представляю, — Вера отошла от него на порядочное расстояние — её напугало слово «мы».
— А что? В общем-то, хорошее и интересное дело. Мать как знала, что я сейчас как раз нахожусь в простое.
Вера на полшага приблизилась к Александру и заглянула через его плечо. Он резко обернулся:
— Что так осторожничаешь? Боишься?
Вера вздрогнула и промямлила:
— Просто боюсь спугнуть идеи.
— Идеи?! — усмехнулся сосед. — А у меня нету никаких. Давай ты тоже генерируй. Это же больше женское дело: театр, куклы, костюмы…
Вера обошла лежащие на полу картонки и быстро вытащила из кладовки в прихожей пакет с каким-то тряпьем:
— Вот, может, из этого что-нибудь подойдёт.
— Думай-думай, Вера. Ты же в детстве хорошо в куклы играла.
— Ой, ты помнишь! — всплеснула руками Вера, машинально перейдя на «ты», хоты не собиралась уменьшать дистанцию между собой и Александром.
— Вроде было так, — отчего-то смутился Верин собеседник, хотя тоже не собирался вести с нею задушевные беседы.
— Да, а сейчас всё по-другому. Мы уже выросли, — потянуло Веру на лирический лад.
— Совсем выросли — уже пора жениться, — в шутку сказал Александр.
— Твоя мама вроде бы для этого и объединила наши усилия в создании дворового театра, — Вера произнесла это очень тихо — она не знала, хочет ли она, чтобы Александр услышал это.
— Да? — сосед Колосовых искренне удивился открывшейся правде. — Тогда я пошёл.
Вера с открытым ртом смотрела вслед закрывшейся за Александром двери. Несмотря на то, что она вовсе не собиралась выходить за него замуж, но мужского внимания ей хотелось. «Что ж, кавалер, да не тот», — мысленно посетовала девочка. А Александр не имел ничего против неё, просто в его ближайшие планы пока не входило жениться не только на Вере, а, вообще, ни на ком. Он исчез с Вериного горизонта и, вообще, через месяц и из дома, в котором жили Колосовы.
— А так-то, неплохая была затея, — пробормотала Вера, перебирая тряпьё на полу.
Лида Берестова репетировала новую роль, роль была не из простых — приходилось несколько раз перечитывать мелко написанный текст, чтобы вникнуть в смысл, и понять, что же хотел сказать автор пьесы. Лидия часто начинала изучать новую роль вечером, она надеялась, что в ночное время содержание пьесы разложится по полочкам в голове.
Сейчас, чем больше Лидия перечитывала свои слова, тем всё меньше понимала мотивы поступков своей героини, никак не получалось отождествить себя с нею.
— Нет, это не я, — болтала сама с собой молодая актриса.
Ей нужно было разучить роль, а для этого надо познать героиню, а сначала нужно было познать себя. Лидия отложила бумаги, ей пришла в голову гениальная мысль — чтобы познать себя, ей нужен другой человек, который откроет ей глаза на себя. Лида обернулась: в дверях гримёрки появился именно тот самый человек, который поможет ей в этом, она улыбнулась Алексею.