Наступление весны в Пензе сопровождалось воркованием нежившихся под первыми лучами солнца голубей, кошачьими свадьбами на крышах, петушиными драками и их зазывными «кукареку».
Но когда из окон нового дома вынимали зимние рамы, сквозь тонкое прозрачное стекло было особенно заметно отсутствие рядом с домом привычных уголков природы, которые совершенно не компенсировал вид идеальной чистоты каменного двора и Московской улицы. И тогда крестьянские сердца хозяев усадьбы на генетическом уровне тянуло на степные просторы и в лесные чащи.
Вот семья Кузнецовых и приобретает вскоре у брата Феодосии Ивановны небольшое именьице – хутор близ станции Сюзюм, где дети могли вволю резвиться на природе все летние каникулы. Причём бывший хозяин остался жить на хуторе на правах управляющего, занимая флигель.
Кузнецовы построили на хуторе новый дом с террасой, разбили цветник, посадили сад.
Обычно первый этаж дома занимали дочки Фёдора Дмитриевича Маня и Катя со своей нянькой Настасьей Никаноровной, а также сын Павел (Паня) со своей нянькой, а на втором этаже жила семья Петра Фёдоровича – его жена Наталья Александровна с детьми Сашей и Милушей.
На хутор нередко приезжали двоюродные братья и сёстры детей Кузнецовых, и начиналось незабываемое лето: ходили с татарчатами по грибы, по ягоды, собирали коллекции бабочек, стрекоз, жуков, кузнечиков, мальчики искали птичьи гнёзда с яйцами, ловили рыбу, птиц, утят, ежей, катались верхом на смирных рабочих лошадях; девочки учились доить коров и с восторгом приносили надоенный ими самими литр молока к обеду.
А с наступлением тёплых летних сумерек до самого ужина на просторном дворе начинались шумные уличные забавы. К веселью порой присоединялись и няньки, и прислуга, и работники фермы. Тишина наступала в доме лишь перед сном, когда мальчики разбирали свои коллекции, а девушки садились за чтение книг и занимались рукоделием под большой керосиновой лампой с абажуром.
В Петров день работники на хуторе от дел освобождались. Для них готовился обед, для чего накануне резали годовалого бычка, пекли «сытые хлебы» и давали всем по стакану водки в обед и ужин. У хозяев в завтрак вина было больше. На деревенском столе появлялись консервы, свежая икра, салат, подавали пирог с рисом и курицей, были дикие утки и даже мороженое.
Шуре Кузнецову эта сельская жизнь казалась раем. Вот как он, уже взрослым человеком, описывал свои детские мечты: «Я часто садился к окну, выходящему в соседний небольшой молодой осинничек, и смотрел, как мелкий осенний дождичек трепал осиновые листочки, и грустно мне становилось. Мне хотелось жить тут, но жить вместе с матерью и теми удобствами, к каким я привык в городе. Я мечтал о своей собственной комнате, окна которой выходили бы так же в лесок, чтобы у меня был и свой шкапик, в который я бы мог прятать коллекции яиц, жучков и бабочек, чтобы и мои любимые игрушки и книги тоже были тут же со мною. Так же мне захотелось иметь свою собачку, которую бы я стал учить разным фокусам, как Володя учит Гайку».
После приезда снова в город, детвора ещё долго не могла отойти от вольной сельской жизни. Мальчики с Милушей продолжали свои игры «в хутор», где жили куклы, стояли конюшни с лошадьми, ездили телеги, мужики ходили на охоту на зайца, на медведя, на волка. Их Наталья Александровна срисовывала с книг и вырезала из картона.
Смотреть же и слушать птиц и малолетние дети, и внуки ходили в магазин к Фёдору Дмитриевичу, где посетителей на все голоса встречали разнообразные птицы в клетках – главная забота и радость старика.
* * *
В Пензе, почти в самом городе, находился тогда отличный дубовый парк, называвшийся «Верхнее гулянье». Наталья Александровна Кузнецова часто гуляла там с детьми, где они собирали ландыши и сирень на спуске, рассаживали маленькие сосенки, с большим интересом наблюдали за быстрой ездой резвых городских лошадей по главной казённой дороге.
В северном углу парка были две дачи – Вярьвильского и Штольца.
Василий Андреевич Вярьвильский недавно был городским головой, и его заслуги перед городом были отмечены званием «Почётный гражданин» и подарком в виде участка для дачи, который отвели ему на «Верхнем гулянии». В. А. Вярьвильский на этом участке построил маленький домик с террасой, где его семья любила отдыхать летом. Этот уютный домик, который имел три комнаты, по периметру опоясывал открытый балкон. Позади него был маленький погребок, птичник и стойло для коровы, молоком которой семья питались и летом, и зимой.
За живностью ухаживала няня детей. А вот уходом за теплицами, садом и палисадником был всецело поглощён старший сын Михаил Васильевич Вярьвильский. Забегая вперёд, скажем, что после смерти отца в 1906 году эта дача перейдёт Михаилу, и он превратит её в экзотический зелёный оазис. К этому времени Михаил Васильевич будет женат на Марии Ивановне Кузнецовой и у них уже будет куча детишек.
Как-то для отдыха летом дачу Штольца сняла семья доктора Тимофея Евграфовича Гаврилова, и он уговорил Наталью Александровну Кузнецову отпускать Шуру и Милушу к ним на целый день.
Дача была в получасе ходьбы от городского дома Кузнецовых, и поэтому, они уходили туда с утра, а вечером за ними присылали лошадь.
Тимофей Евграфович, как и зимой на приусадебном сквере дома Кузнецовых, был необыкновенно изобретателен в отношении детских игр и забав. Всё свободное от посещения больных время он проводил с детьми. То он учил их стрелять на дальность из луков, которые они делали из молодого дубняка, то ловили бабочек для коллекции, то играли в лапту или крокет. Тогда к весёлым играм детей доктора Гаврилова и Кузнецовым нередко присоединялись и их друзья.
ДАЛЕЕ: http://proza.ru/2023/11/28/1651