(«Сказы Ежовой горы». Доброе и злое золото)
Не многие знают…
Но был у Хозяйки Медной горы – сын.
Рудяной его звали.
Рудяна Степанович (если официально представлять).
«Капа, капонька!.. – Хозяйка всё над ним хлопотала да ухаживала, когда маленький был.
А и то, ведь, на что бы Хозяйка – Степанушко (Степана-то Петровича) в горе-то бы заперла?.. Обманом или по недоумку ли, его?.. В общем, насильно…
Но, сама-то она, конечно, красивая была – Хозяйка-то. Баскящая да нарядная…
А в горе – кто там? – ящерки да малахитовые ежи. А больше – и никого…
Хорошим, надо признать, таким пареньком Рудяна вырос. Ладященькой… Веселый; волосы на голове рыжие – чистая медь. Конопушки на носу – как колчедан искрят…
В горе-то ему – в любую сторону простор и дорога открыта (сама она открывается – куда глядишь, а потом, когда пройдешь, закрывается; и много в горе – чего интересного). Но, когда подрос, стала его мать и «на улку» (как говорят) отпускать…
Койвадни, выйдет из горы Ежовой, и айда шалить да озорничать – каляда… То, с ежами малахитовыми (а они – страсть! – мягонькие и шелковые на ощупь) на зелень-траве да на «кашке» кувыркается, то – на саму гору выскочит, на верхотуру – сокола в небо запускать…
Жил у них (в клетке) белый сокол. Степанушко видел его в горе не раз. Грустным он был всегда – сокол-то – с тоскою в глазах (и на калачик другой раз не поглядит). А и то, ведь: какой надобно птице быть, если она в клетку посажена?..
Как-то, сокол (скрытно) шепнул Степану (а в горе-то, ведь, всё по-другому, там и птица может говорить):
– Возьми меня отсюда! – сам, чуть не хынькает.
– Как же, я возьму тебя, милый мой, если я и сам, как к месту привязанный?.. – ответил тогда Степан; а сам растревожился.
– А, когда выпустит она тебя, да и одарит за услугу, – в другой уже раз снова заговорил сокол со Степаном, – ты и попроси ещё и меня, в придачу: «Жалко, мол-де, мне на птицу в клетке смотреть», – скажи ей… А сам, прежде, научи Рудяну – делать и запускать «воздушных змеев». Они будут вместо меня, как игрушки и забава ему. И ты, как бы, и возместишь этими самыми «воздушными змеями» меня…
Сокол потом уже и рассказал во всех подробностях Степанушко (а тот чуткий был на новизну), что это за «воздушные змеи» такие (а их, первоначально – сокол-де слыхал от перелетных птиц – в дальнем Китае изобрели, на потеху императорам), и ещё поведал сокол, как этих «змеев воздушных» смастерить да изладить (а хороший-то мастер – слёту, ведь, всё схватывает!)…
А, что – и всамделе идея хорошая!..
Степанушко-то – известно! – рукастый человек. Живенько он навострился да наладился из нежнейшей бересты «воздушных змеев» производить. Малахитовые ежи с ящерками – ему пособляли: ежи бересту скали в тончайшие-претончайшие листы, а ящерки эти листы аккуратненько сшивали паутиновой крепкой нитью…
Чин-чинарем у них выходило! Глаза у «змеев» были – изумруды, а зубы – платиновые; этого-то «добра» в горе всегда было навалом…
А ранее, запускал Рудяна сокола в небо – с привязью на золотой леске (эту леску, ему те же, малахитовые ежи с ящерками точали и поставляли: свивали золотые нити в крепкую «косу»), чтобы соколушка не смог – улететь и не вернуться.
Так же, вот, потом и «воздушных змеев» стали запускать – на золотой-то леске. Сначала, под руководством Степана, а потом Рудяна и сам-один приспособился (да и Хозяйка опасалась – частенько-то Степана из горы отпускать)…
Сокол сначала – как бы в «сторону отошел». А, скоро, Рудяна и вовсе о нём забыл (благо, что в отличие от угрюмого сокола, «воздушные змеи» были очень яркие да красивые). Вот, это-то и было потом на руку Степанушко – выпросить соколка себе: зачем, дескать, он вам теперича нужен – страхилат? Аргумент появился славный…
Так у них, какое-то время, и шло… Степан с малахитовыми ежами и ящерками «воздушных змеев» спокойнешенько мастерил (подмигивая украдкой соколику!), а Рудяна, на золотой леске, этих «змеев» запускал в небо…
Только, Степанушко-то (и, ведь, сообразил – мил-человек!), вдруг, стал делать «змеев» поболее размером… Чтобы они – ветром бы вот, вдруг, вырывались из рук Рудяны («А держи, кто за тебя будет держать, медведя, что ли, вызывать?!»), и уносились бы (вместе с золотой леской – на землю…в конце концов, ведь, это «хозяйство» упадет же, да и людям достанется!)…
Но потом, сам Степан (от всего этого) шибко испугался, потому что, в грозу, в унесенный ветром «змей» – неизменно била молния. Поскольку, золотая леска касалась земли и тем самым сокращала расстояние между землей и грозовым облаком (а известно: где тонко, там и рвется!)…
И вот, как рассказывали потом наблюдательные и пытливые люди, – в то время тут много молний постоянно случалось и происходило, когда дождь шел (даже и небольшой). И загадка-то в чём тут крылась для людей?.. Если ранее, в слабенькие дожди молний здесь никогда не бывало, то теперь – настало что-то несусветное?!
Степанушко-то сразу догадался, в чём дело. Да, но как людям сказать (предупредить), если сам-то – в горе?..
А тут ещё, стали замечать, такую (если ни сказать, неимоверную) вещь: что, куда ударит молния – в этом месте, вдруг (и, ведь, как бы – ни с того, ни с сего!), обнаруживалось (образовывалось?) самородное золото (в изрядном количестве, и почти, что наверху!) – и в полкило самородки находили, и – в целый килограмм (бывало)…
А ещё – много людей оказывались убитыми вблизи от этих самородков…
Начали связывать (появилось такое мнение), что – молния бьёт в самородок… Надо только – сразу же, приметить (очертить бы, хорошо!) это место (в народе-то, ведь, быстро миф-то сочиняется!)…
Понятно, что в грозу теперь – на улицу, в перелески и поля – «повылазило» уйма народу…
И чем больше народу – тем больше и людей стали под молнию попадать…
А, ведь, что получалось?.. Образовавшаяся молния (а их ведь каждый видел воочию – каковы они!), проходя через золотую леску, сжигала её, превращая в золотую пыль. Какая-то часть золотой лески, раскаляясь, превращалась в большую каплю, которую молния тут же, «вбивала» в землю (меньшие капли разлетались вокруг, золотая пыль оседала, уносилась ветром, «задерживалась» в реке)…
Степан, обмозговав ситуацию, не на шутку расстроился (разнервничался, уж если напрямую говорить!): «Что же, это я наделал!..» – так и корил он себя, так и костерил…
А ведь, людям – и скажешь про такое, так они не поверят… Рассмеются ещё, дурачком назовут…
А кто поверит?.. Да и зачем верить, и зачем задумываться, если золото – вот оно, рядом… Бери!..
И, ведь, это так, но людям – как объяснить про смертельную опасность (хоть Степан не раз видел это… хоть и зажмуривался, хоть и отворачивался, да куда скроешься)…
И понял Степан (а откуда они приходят – эти откровения, от Бога?), что когда молния убивала человека – на этом месте «образовывалось» – «злое золото». И это золото (а зло – порождает зло!), потом будет далее мстить и мстить людям (сначала – нашедшему его человеку, потом, «по цепочке» – другому, третьему… и так далее).
А люди, ведь, не разбирают, и не знают… Видят – золото (и этим всё для них сказано)… Но «злое золото» не принесет им и радости, и счастья (ну, если только на первых порах, мнимо)…
Одно сглаживало боль Степана (уж и не сказать, чтоб радовало), но и в дни солнечные и погожие, налетевший ветер, бывало, вырывал из рук Рудяны золотую леску. И «змей» улетал – летел над Острой горкой и речкой Шуралкой в сторону города Невьянска (демидовской вотчиной), а то и – к самому Шигирскому озеру (житнице старинных людей; там потом платину стали находить)…
Колыхаясь в порывах ветра, «змей» неизменно падал (рассыпался), а золотую леску несло и трепало по земле ещё некоторое время, пока она не попадала в речку и не тонула в ней. Так образовывалось «жильное золото» (и понятно теперь, почему оно более всего обнаруживается в реках)… Но, главное, – это золото, по праву, можно, наверное, называть «добрым золотом» (поскольку оно было не причастно к гибели людей, супротив того – «злого золота» – которое нашло свой «приют в земле» посредством действия молнии).
А, что же, стало с соколом, нашим соколиком ненаглядным?..
Когда Хозяйка-то, прощалась уже со Степаном и преподнесла ему малахитовую шкатулку (со всем «набором» и «убранством» внутри неё, выпросил Степанушко у неё и сокола: «Вам-то, он сейчас зачем? Пусть-де птица волю вольную повидает – вспомнит, почувствует… А я, завсегда-де приду, да «воздушных змеев» снова вам наделаю. Да, у вас их вон – весь угол заставлен ими…»
Рудяна тут же, поддержал Степана – не нужен, мол, ему теперь сокол этот…
А матери-то что?.. Отдали, в общем, сокола Степану…
Но, вот, и стали потом замечать деревенские люди – «копотинские», «шуралинские» – что, как только дело к дождю идет, кружить начинает над Копотино (вблизи горы Острая) белый сокол…
Это Степанушко, загодя, выпускал его в небо, чтобы сокол, если Рудяне в этот момент заблагорассудится запустить «воздушного змея» на золотой леске, заранее, порвал бы в небе леску – ещё до прихода грозовых туч (что сокол и выполнял с остервенением). Чтобы потом, если ветер вырвет леску из рук Рудяны, и «воздушный змей» потащит её над деревнями, лесами и полями, по леске не прошла бы молния и не убила бы человека…
Так, потом Степан и белый сокол (вместе), и охраняли деревенское небо от жгучих молний…
Можно сказать, Степанушко – во второй раз обманул Хозяйку Медной горы.
То есть, мастеровой человек, умный человек, а, главное, – человечный человек – всегда обманет (в хорошем смысле) «каменного человека»…
А в тех местах, и сейчас «роют золото» – всю речку Шуралку вдоль и поперек перекопали и «промыли» на 20 – 30 метров в глубину. Теперь там – большие озера (а были колхозные поля)…
А вынутое золото – оно, конечно, вперемешку: и «доброе золото» тут, и – «злое золото» тут… Да, кто сейчас разберет?
Но, если золото – «злое», значит, не далек тот час, когда оно снова погубит человека (и так будет; и здесь сделать уже ничего нельзя!). Но Степан (и это надо знать и помнить!), насколько мог, всё же, сделал доброе дело людям…
Такие вот, они – уральские мужики!..
2022