Прошло несколько дней, Валерка никак не мог осознать, что потерял Наргизу. Так бывает, находит на человека апатия и ему никого не хочется видеть, Валерка лишь ждал, когда начнутся занятия и может быть в институте, он немного отвлечётся. Он похудел ещё больше, но не переставал вечерами ходить на тренировки, причём, ходил не по два раза в неделю, а почти каждый вечер ездил в спортивный зал, занимаясь боксом и каратэ, заодно и плавал в зимнем зале дворца водного спорта. Часто подтягивался на турнике, поднимал штангу, лёжа на тренажёрах, выматывал себя до изнеможения, но к Наргизе не ездил.
Он очень по ней тосковал, она даже ночами ему снилась, снилась такой соблазнительной, нежной и красивой, она околдовала его, словно фея. Мучаясь, он бил кулаком по подушке, потом вскакивал с постели и выходил среди ночи на балкон, закурить, или вставал под душ, чтобы охладиться, так как ему казалось, что он весь горит от желания встать и поехать к ней. Весь вспотевший, возбуждённый, полный желания, Валерка стоял под душем и думал о Наргизе, злясь и на неё, и на себя. Но гордость ему не позволяла вновь пойти к ней. Ещё он представлял её с Игорем, становилось ещё больнее и тяжелее.
И Наргиза тосковала по Валерке, ругая себя, что наболтала ему столько глупостей, наговорила на себя Бог весть что.
- Он не пришёл... и больше не придёт... никогда не придёт... значит, он поверил в то, что я могла переспать с этим слабым слизняком. А что ты хотела? Ты сама ему так сказала... что же делать? Что? - потирая виски, говорила сама себе Наргиза.
Однажды, не выдержав, она поехала к нему домой, спряталась за домом и ждала, когда он выйдет из дома, чтобы хоть одним глазом поглядеть на него, машину-то его она видела. Вконец замёрзнув, она так и не дождалась его и зайти не смогла, не смогла переступить через себя. Да и подумала, что он её прогонит, опять унижаться, ей не хотелось. И рука у него тяжёлая, Наргиза невольно провела ладонью по щеке и пошла прочь от дома Валерки.
А буквально через десять минут, он вышел и сев в машину, уехал на тренировку, кстати, проехав мимо неё, но не взглянув в её сторону. В последнее время, он и на девушек-то не смотрел, тем более зимой, они словно снеговики, укутывались в дублёнки, пальто и куртки, лиц и видно не было, да и фигурку было не разобрать в зимней одежде. Наргиза увидела его машину, невольно выкрикнула его имя, может хотела позвать его, но было поздно, девушка от отчаяния заплакала.
Бабушка её успокаивала, говоря, что Валерка непременно придёт, не выдержит разлуку с ней, ну... если любит, конечно. Удивительные люди, влюблённые, Валерка приходил к дому Наргизы, но тоже не решился зайти. Девушка через окно балкона увидела его машину, с трепетом ждала, вот... сейчас он позвонит в дверь и она без слов бросится ему на шею. Как же она по нему соскучилась! По его мужскому запаху, вперемешку с запахом сигарет, она безумно любила его и когда, не дождавшись, выскочив из квартиры бежала вниз, а затем и из подъезда выскакивала, машины уже не было, Валерка уже уезжал. Опять слёзы, опять обида и тоска в душе.
Но начались занятия... которые на время отвлекли молодых людей от тяжёлых мыслей и тоски друг по другу.
Мурад написал заявление на длительное свидание, на имя начальника женской колонии. Сына оставил родителям Пулата, со своими родителями парень почти не общался, он полностью отдалился от них, видел только жену и её интересы, остальное было неважно. Странно, что Мурад, с его слабым характером, вообще удержался на высокой должности... Многие обсуждали это, но тихо, подальше от любопытных глаз, говоря, что его на этой должности держат только благодаря тестю.
Пропускать на свидание стали только после полудня, тщательно проверяя все продукты, даже ломая лепёшки и протыкая ножом колбасу и сыр. Мурада тоже провели в отдельную комнату и попросили раздеться и вывернуть карманы. Мурад было отказался исполнять эту унизительную процедуру, но ему пригрозили, сказав, что отменят свидания и он послушно разделся, угрожая, что так это не оставит, говоря, кем он работает и где. Но в колонии все равны и правила для всех одинаковые, так ему и ответили.
Наконец, одевшись, бормоча недовольства, Мурад вышел из комнаты и прошёл с сумками через контрольно-пропускной пункт на территорию колонии. Комнаты свиданий были отдельны от основных зданий, где находились цех и бараки, административное здание и двор с беседками, якобы, для отдыха заключённых. Но была зима и было холодно. Мурад, вместе с другими родственниками заключённых, прошёл в здание для свиданий, где располагались отдельные комнаты, а в конце коридора кухня и дальше душ и туалет, кстати, всё содержалось в чистоте и порядке, этим, по графику дежурств, занимались заключённые.
Мураду сказали номер комнаты, куда он и прошёл с сумками. Мархамат ещё не было, заключённых вывели после того, как родственники расположились по своим комнатам. Мурад с нетерпением ждал жену, но по своей наивности или тупости, уж как посмотреть, он не думал и не ожидал, скорее всего, что она придёт в тюремной робе. Привыкший видеть её всегда нарядной, с красивым маникюром, с распущенными волосами и красивым макияжем, он оторопел, когда она вошла в тёмной робе и такой же косынке на голове.
За это время, у Мархамат изменилась не только внешность, так в тюрьме ходили все. Молодая женщина осунулась, похудела, но не это испугало Мурада, у неё изменился взгляд, суровый и злобный, от чувства ненависти и мести, губы сжались, даже нос заострился. Мурад не узнавал в этой женщине свою жену, которую он не слушался, а поклонялся ей, боготворил её, особенно, когда она его одаривала ночами любви.
- Что смотришь? Не узнаешь свою жену? Хм... а ты смотри, смотри! Это я из-за этого гадёныша стала такая, попала сюда из-за него, сына полгода не видела, тебя... я соскучилась... - стараясь заплакать, говорила Мархамат, медленно подходя к нему, закрыв за собой дверь на ключ. Правда, заплакать у неё не получилось и она просто кинулась в объятия Мурада.
Он, словно обнимал чужую женщину, от Мархамат всегда пахло дорогими, французскими духами, сейчас же от неё пахло хозяйственным мылом и приторным запахом кислоты. Мархамат почувствовала, что муж и обнял её не так крепко.
- Ну что с тобой, любимый? Что ты? Это же я, твоя Мархамат! Ну... давай, как мы любили друг друга... помнишь, милый? - тяжело дыша шептала Мархамат, возбуждая Мурада прикосновением огрубевших от работы в цеху рук.
Затем, быстро сорвала с голову косынку и так же быстро сняла короткий халат от робы. Вскоре, она стояла перед мужем обнажённой и судорожно раздевала его. Кажется, Мурад не совсем понимал, что происходит. Но когда она, раздев его донага, толкнула на кровать, он не стал сдерживать себя. Они, словно два хищных зверя, схватившиеся в схватке, не сдерживаясь и не стесняясь, занимались любовью, едва сдерживая крики. Потом наступило затишье и лишь тяжёлое дыхание обоих раздавалось в комнате.
- Ты должен его убить, Мурад. Или он будет жить на этой земле, или я! Он отнял у меня всё! Сестру, мать, тебя, сына! И теперь я здесь... убей его, слышишь? - лёжа на нём, громко шептала Мархамат, продолжая целовать его в шею и волосатую грудь, сжимая руками плечи.
- Я слышу, любимая, но как я это сделаю? Ты ведь понимаешь, если и меня посадят, моя работа... что с ней будет? А наш сын... он ведь останется совсем один... - растерянно пробормотал Мурад.
Мархамат вскочила с него, встала с кровати и начала одеваться.
- Чего лежишь? Ночью продолжим, я очень истосковалась по твоим ласкам, а сейчас нужно обед готовить. Что ты мне навёз? - открывая одну из сумок, сказала Мархамат.
- Привёз масалык на плов (сбор продуктов на блюдо), - ответил Мурад.
- Хорошо, иди на кухню, скоро негде будет готовить, все плиты будут заняты и казаны тоже. Хорошо, что морковь готовую, порезанную привёз. Ладно, я пойду, казан займу, ты лук порежь, - выходя из комнаты, сказала Мархамат.
Через два часа, они сидели за столом и ели плов.
- Прошу тебя, нет... я приказываю тебе, поедешь на сорок пятую автобазу, ты знаешь, где это, за Ак Уем. Там, начальником автобазы, работает мой знакомый, зовут Ихтиёр, он тебе предоставит водителя грузовой машины. Только Ихтиёру скажешь, что хочешь отправить груз в область, неважно, в какую и неважно, какой груз, этого ему знать необязательно. Пусть только водителю накладную выпишет, этого будет достаточно, скажешь, я попросила, он тебе не откажет.
С водителем поговоришь откровенно, пообещаешь ему денег, дашь сразу задаток, сколько попросит, столько денег и дай, понял меня? Где в доме лежат деньги, ты знаешь, сколько он попросит, столько дай, ты понял меня? - повторила Мархамат.
Мурад, который внимательно слушал её, кивнул головой.
- Да тебе ничего и делать не придётся! Поговоришь, заплатишь и отойдёшь в сторону. И всё! Слушай меня внимательно, Мурад, ошибёшься - это может стоить тебе тюрьмы и мне нового срока... Эта тварь в институте учится, вечерами ездит на тренировки в спортивный зал, пусть водитель проследит за ним и улучив момент, размажет этого гадёныша по асфальту, но подальше от его дома, вроде, случайно сбили и всё. После всего этого, пусть машину вывезет за город и подожжёт, ну... аварию что ли устроит, мол, с дороги съехал и в дерево врезался, потёк бензобак, машина взорвалась и сгорела. На деньги, которые ты ему заплатишь за его работу, он сможет не только машину купить, но и дом. Ты понял меня? - с аппетитом поев плов, лёжа на кровати, говорила Мархамат.
- А если водитель не согласится? - спросил Мурад.
- За такие деньги? Согласится, уж поверь мне, я знаю, что говорю, - ответила Мархамат.
Она почти всю ночь говорила ему о Валерке, обвиняя его во всех грехах, во всём, что с ней и её семьёй произошло и под утро, Мурад был готов исполнить её волю, пообещав жене сделать все так, как она говорила.
Днём он сам сварил шурпу, из комнаты они почти не выходили, наслаждаясь вкусом шурпы, наслаждаясь друг другом, понимая, что не увидятся три месяца, до положенного срока свидания. И когда он должен был уходить, она вновь взяла с него слово, что он выполнит её поручение.
- Я сделаю всё, что ты сказала, любимая, не сомневайся. И с Закиром Искандаровичем поговорю, чтобы он помог тебе. Скажу, что сын по тебе тоскует, скажу, что ты раскаиваешься, в ноги ему брошусь, если понадобится, нам тяжело без тебя, - крепко обняв жену и без конца целуя то её шею, то огрубевшие руки, говорил Мурад, преданно глядя в глаза жены, в которых и любви-то не было, только ненависть и злоба.
Заключённых вывели из здания и провели через двор, проверив передачи, что им привезли родные.
Выйдя наконец за территорию тюрьмы, сев в свою машину, которую оставил на стоянке, недалеко от колонии, Мурад поехал на автобазу, решив уже сегодня договориться с водителем, пока не забыл всего, что наказала жена.
Валерка, как обычно, рано утром вышел из дома, сел в машину и поехал в институт. Почему-то Александр Владимирович посматривал на него недружелюбно, раньше, вроде, он считал Валерку одним из лучших своих студентов. Но Валерка спрашивать ничего не стал, учился и учился, но подумал, что быть может, Князь ему о нём что-то сказал. Занятия длились до четырёх часов, в обед Валерка в столовую не пошёл, поэтому жутко проголодался.
Нужно было ехать в спортзал, но два часа у него в запасе были и он решил заехать к отцу, вспомнив, что они не виделись больше недели. Но за это время, Валерка, по просьбе Закира Искандаровича, получил новый паспорт и стал теперь Ходжаевым Валерием Закировичем. Отец был в восторге, когда Валерка сообщил ему об этом, да и проблем с получением паспорта с изменённой фамилией и другим отчеством, не возникло. Но в институте пришлось переписать его данные, чтобы при получении диплома, не возникло проблем.
Валерка знал, что у отца всегда есть, что поесть, к нему приезжал знакомый повар и готовил разные блюда, правда, только когда об этом просил сам Закир Искандарович. Да и Шухрат привозил ему с Чорсу разные вкусности, что продавали в отведённом павильоне много лет. Именно на рынке Чорсу и работали лучшие повара города, лучшие ремесленники, которые сами изготавливали разные вещи для быта, красочные бешики (люльки для младенцев), кетмени и прочий инвентарь. Были и дворы, в которые захаживали горожане, которые не ленились приезжать из одного конца города в другой, чтобы, отведать нарын с кусочками казы и бульоном из конины, лагман или хасип (самодельная колбаса, с бараньими внутренностями) или самсу, с кусочками баранины и курдючного сала, какую готовили только на Чорсу, такого вкуса самсы нигде больше не было.
Валерка приехал в новый дом отца, куда он переехал после Нового года, закрыв дом Нурхон и передав ключи Пулату с тем, что он передаст их сыну Мархамат или своему сыну, уж как они решат. Дом Закира Искандаровича был не таким большим, но очень уютным, со всеми удобствами в доме и летней кухней во дворе, где стояла беседка, рядом с протекающим арыком, который попросил провести Закир Искандарович, как было во дворе, где жили его родители.
Валерка не увидел, что за ним следует легковая машина, он просто не обратил на неё внимания.
А Мурад, от имени жены, пошёл к начальнику автоколонны, к Ихтиёру, даже не подозревая, что это любовник Мархамат и тот, конечно, вызвал водителя, которому очень доверял, с которым иногда проворачивал левые делишки с левым грузом. Правда, Ихтиёр не подозревал, какую именно работу поручит Мурад водителю, но попросил бесприкословно его слушаться.
Мурад, для достоверности, сразу вручил тому деньги, довольно кругленькую сумму, даже по тем временам. Водитель отродась не видал таких денег, но когда Мурад сказал, что это только половина от той суммы, которую он получит после выполнения поручения, водитель тут же согласился выполнить всё, что ему скажут. Поэтому, мужчина решил сначала проследить путь, которым каждый день следует Валерка, чтобы всё прошло без ошибок.