Первая публикация:
Сизов С.Г. Как судили... 1921 год // Вечерний Омск – Неделя. 2022. № 1. 12 января. С. 18 // URL:
В данной статье речь пойдёт об одном интересном агитационном мероприятии, состоявшемся в Омске 31 декабря 1921 года в «рабоче-крестьянском университете Сибири». Это был «Суд над 1921 годом», о котором поведала омская газета «Рабочий путь». Но прежде чем описывать этот показательный процесс, стоит остановиться на общественных судах начала 1920-х годов как довольно распространённой форме широких дискуссий и пропаганды. Подсудимыми становились главные герои книг, общественные пороки, старые порядки.
Писатель Михаил Булгаков, описывая Москву начала двадцатых, замечал: «Заборы исчезли под миллионами разноцветных афиш. Зовут на новые заграничные фильмы, возвещают "Суд над проституткой Заборовой, заразившей красноармейца сифилисом", десятки диспутов, лекций, концертов. Судят "Санина", судят "Яму" Куприна, судят "Отца Сергия", играют без дирижера Вагнера, ставят "Землю дыбом" с военными прожекторами и автомобилями, дают концерты по радио, портные шьют стрелецкие гимнастерки, нашивают сияющие звезды на рукава и шевроны, полные ромбов. Завалили киоски журналами и десятками газет...»
Подобные суды над литературными персонажами в начале 1920-х проходили во многих местах. Это мне известно и по орловским материалам, касающихся репрессированного литератора Бориса Леонова. Например, 5 июля 1922 года в Орле прошёл общественный суд над героем рассказа «Крейцерова соната» Л. Н. Толстого. А 30 октября 1922 года Борис Леонов участвовал в общественно-литературном суде над героиней драмы Генрика Ибсена (1828–1906) Норой (пьеса «Кукольный дом»). Эти суды давали возможность глубже разобраться в том или ином литературном произведении, понять суть общественных противоречий и конфликтов.
Новая власть пыталась использовать агитсуды по множеству направлений: дискредитация прежних дореволюционных порядков, насаждение новых культурных и общественных норм, пропаганда санитарии, грамотности и т.п. В качестве главных застрельщиков использовались комсомольцы и молодёжь, которые особенно активно участвовали в таких процессах. Данная форма пропагандисткой работы была столь распространённой, что даже издавались пособия по её организации. Особое внимание властями уделялось антирелигиозной пропаганде и, на мой взгляд, своеобразным апофеозом «воинствующего атеизма» стало издание брошюры с нелепым заголовком «Суд над богом». Вообще, суды над Богом проводились в Советской России с 1918 года, а в одном из них принял активное участие нарком Луначарский.
Вернёмся к омскому «Суду на 1921 годом». Как описывает газета, обстановка в зале была выдержана в полном соответствии с традициями революционного трибунала: подсудимый – за загородкой, конвойные с шашками, защитник и обвинитель, и наконец, члены ревтрибунала за столом, покрытым красной материей. В первом ряду зала сидели свидетели.
Когда конвойные ввели в зал суда старика, изображающего уходящий 1921 год, секретарём суда были оглашены главные пункты обвинения:
1.Срыв пролетарской революции в Германии.
2.Переход на сторону капитала.
3.Натравливание масс против Советской власти и коммунистической партии и отступление от октябрьских позиций.
4.Содействие расцвету спекуляции и частновладельческого капитала.
5.Голод в Поволжьи, повлекший за собой сотни тысяч жертв и слишком больно ударивший по республике.
Подсудимый признал, что данные события имели место, но его «злой воли» на это не было.
Далее суд перешёл к допросу свидетелей. Их состав тоже подобран был довольно интересно. Всего было восемь человек: 1) член Германской компартии Мюллер, 2) английский банкир Ландау, 3) участник кронштадтского восстания, беспартийный матрос Букварёв, 4) крестьянин-середняк Григорий Заховряжин, 5) беспартийный рабочий Симонов, 6) омский мещанин, торговец Подковыров, 7) беженка из голодной Самарской губернии, крестьянка-вдова Кулижина, 8) работник Сибсовнархоза, коммунист Орловский.
Мнения свидетелей по поводу уходящего года, естественно, разделилась: уж слишком разными были их социальное положение и взгляды. Но, примечательно, что на критику власти (и притом: критику слева) сподобился больше всего рабочий Симонов, заявивший, что 1921 год осуществил идеал спекулянтов и способствует возрождению капитализма. Рабочим многие блага стали недоступны. Мюллер горевал о провале революции в Германии. Страшное горе пережила крестьянка-вдова Кулижина. Но вот остальные оценивали 1921 год более позитивно.
После допроса свидетелей состоялись выступления представителей обвинения и защиты. Обвинитель Эдельман «в горячей речи» поддержал все обвинения и оценил год как «определённого пособника контрреволюции, принесшего пролетариату много вреда». Адвокат Розенберг, как и положено, пытался оправдать подсудимого, но его аргументы опубликованы не были. Сообщалось, что в последнем слове подсудимый повторил тезисы защиты.
После десятиминутного совещания трибуналом (фамилии его членов в статье не назвались) был вынесен приговор, в котором, как в зеркале, отразилась официальная позиция властей по каждому из пунктов обвинения:
1.1921 год революцию не сорвал, а «указал на новые методы борьбы, которые являются наиболее верными».
2.1921 год на сторону капитала не перешёл, «ибо наступление и временная победа капитала ему же на погибель».
3.1921 год не натравливал массы против Советской власти и коммунистической партии, а, наоборот, «ещё больше укрепил союз рабочих и крестьян».
4.1921 год в содействии расцвету спекуляции не виноват, т.к. «спекуляция имеет свои корни в разрушенном народном хозяйстве». А вот НЭП уничтожит почву для спекуляции.
5.1921 год в голоде не виноват, ибо «голод – результат отсталости России», которая получена в наследство от старого режима. А заслуга 1921 года в том, что «даже такое бедствие не поколебало мощи Советской власти».
Нельзя не удивиться вывертам официальной пропаганды, читая эти обвинения. В особенности же последнему пункту, поскольку именно большевистская политика продразвёрстки привела страну к страшному голоду 1921 года и массовым восстаниям крестьян. Конечно, ни о тамбовском, ни о западносибирском восстаниях на этом суде не упоминалось.
В итоге «Чрезвычайный Революционный Суд» постановил: «занести 1921 год в историю под именем года великих испытаний пролетариата, научивших его новым методам борьбы за своё освобождение, за коммунизм» (выделено курсивом в тексте газеты). Было также прибавлены слова, которые сегодня читать достаточно забавно, что «приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Увы, история нередко обжаловала и не такие приговоры.
Кому и зачем понадобилось это агитационное мероприятие? Очевидно, что целью его была попытка оправдать проводимую большевиками политику. Оправдание 1921 года – в данном случае это не что иное как оправдание политики Советской власти, в частности, по мероприятиям новой экономической политики (НЭП). Возрождение рыночных методов, переход к продналогу, допуск частного и иностранного капиталов в экономику – всё это вызывало многочисленные вопросы и споры. И такие пропагандистские мероприятия, как этот суд, должны были подтвердить, что НЭП – лишь временное отступление и от социализма власти отказываться не собираются.
Это также попытка как-то объяснить, почему так и не состоялась обещанная революция в Германии, на которую большевики возлагали большие надежды. Объяснение, прямо скажем, на суде было дано весьма неубедительное, но другого, вероятно, просто не придумали.
Итак, несмотря на то, что никакого объективного разбора итогов года так и не случилось, омский суд, несомненно, стал общественным мероприятием, имевшем значительный резонанс.
Характерно, что уже к середине 1920-х годов такие суды уходят в прошлое. С одной стороны, это связано с распространением более новых пропагандистских форм (например, «живых газет»). С другой стороны, и это главное, власть уже не хотела обсуждать (даже на общественном суде) какие-либо свои мероприятия. Общественная критика политики большевиков, даже в самой мягкой форме, становилась всё более проблематичной. А во второй половине 1920-х годов начинаются события, которые свободно обсуждать в СССР и вовсе было невозможно («Шахтинское дело», раскулачивание, коллективизация и т.д.). Ну, а в 1930-е годы знаменитые Московские процессы над оппозиционерами дали пример показательных судов с реальными расстрелами. Какие уж тут дискуссионные общественные суды…
Агитационные суды сыграли свою роль в общественной жизни начала 1920-х годов. Надо признать, это была действительно яркая пропагандистская форма. Примечательно, что уже в постсоветские времена форма постановочного суда использовалась на телевидении для разбора некоторых исторических и политических событий. Среди них, например, некогда известное ток-шоу «Суд времени» (выходило в 2010 году).
Ну и последнее. С тех пор, как я узнал про тот, столетней давности суд, меня не покидает мысль: какой процесс мы могли бы устроить над 2021 годом. Думаю, много чего могли поставить в вину.
С.Г. Сизов
Профессор СибАДИ, доктор исторических наук