Далее я намеренна пропеть вам самый жесточайший романс, изо всех жестоких романсов, заполонивших этот роман. Потому всё что раньше было описано в нем - цветочки, ягодки только начали поспевать.
Сандро подошел к Голубке.
Он больше не будет ждать. Он спросит прямо сейчас.
- Надолго прилетела в наши края, Голубка?
- Я вернулась к тебе навсегда.
.
Он обнял и красивую девушку Александрию, которая столько лет самим своим существованием мешала ему быть счастливым с Голубкой. Но Сандро имел благородное сердце и простил ей это. Потом они поехали в Москву на такси. Шофер, который за такую плату как минимум должен был подать президентский Кадиллак, подогнал ржавый агрегат неизвестного происхождения.
Наконец такси остановилось перед домом его детства.
Да именно здесь, на восьмом этаже, спускаясь чердака, оккупированного голубями, и с выходом на крышу, где вся окрестная детвора загорала, начиная с апреля в одних трусах, она увидела его – подростка стоящего в дверях квартиры. Это был солнечный удар и лунное затмение одновременно.
Она поняла, что этот мальчик родился для неё.
Откуда она это поняла? Кто ответит?
И с момента знакомства они не расставались ни на один день, кроме, конечно каникул – Сандро увозили на противную дачу или к морю. В семье Таисии таких излишеств не наблюдалось. Девочка ездила к бабушке в деревню или в пионерский лагерь. И однажды Сандро приехал туда к своей юной возлюбленной – в маленький, но знаменитый на весь мир своей керамикой городок Гжель. И они провели весь день вместе – даже молодая пионервожатая зауважала мальчика и его чувства.
А потом эта фотография. Удар. Беспамятство.
И совсем, совсем другая жизнь.
- Сандро, я хочу тебя попросить.
Он напрягся – опять препоны…
- Всё для тебя, любимая.
- До свадьбы я буду жить в своей квартире. И секса между нами не будет.
- С этим я не согласен!
- Потерпи, любимый. Я хочу зачеркнуть прошлое и сделать снова то, что мы не закончили тогда. В день нашей свадьбы. Ужас. Сколько лет пришлось ждать! Но сейчас осталось совсем немножко…
- Нет, секс будет. – Твердо сказал Сандро. – Ты не увернешься.
Аня загадочно улыбнулась.
Москва в конце апреля околдовывала. Голубая, розовая, окутанная зеленым туманом проклюнувшихся листочков на сиренях, жасминах, липах и тополях. Птичьи гнезда, запутавшиеся в черных ветках и сиреневых сумерках, быстро переходящих в лиловые электрические ночи, нежные родители выстлали пухом, чтобы тепло и мягко было нарождающимся детям. Влюбленные парочки, бредущие обнявшись вокруг черного зеркала пруда, в котором плещутся золотые шары фонарей, или самозабвенно целующиеся на скамейках. Она не видела этого восемнадцать лет. Наверное, вот этой юной блондинке, так влюблено глядящей на юношу, сегодня или завтра исполнится восемнадцать лет. И Аня - красивая, ухоженная, шикарная женщина, выглядящая едва ли на тридцать пять – тридцать семь лет, почувствовала себя древней старухой.
- Никогда, никогда, никогда больше она не будет влюбленной восемнадцатилетней девушкой на берегах этого пруда. Никогда Сандро не станет тем влюбленным подростком, который с замиранием сердца целовал её здесь, вон на той скамейке. А потом они шли в индийский ресторан «Джалторанг», в кафе на первом этаже, где на террасе, нависавшей над прудом, пили чудесный кофе, пахнущий смесью сказочных специй – ванилью, корицей, и еще чем-то невероятно возбуждающим. А какие там были пирожные – из моркови, из свеклы! Ничего вкуснее потом она не ела и не пила! А черри-бренди - вишневая наливочка в чеканной рюмке?
Вкус вишни, ванили, гвоздики и первых поцелуев Сандро до сих пор на её губах. Кто сказал, что этого не повторить? Кто сказал, что в воду времени не войти дважды?
Да отрежут лгуну его гнусный язык!
Как ни храбрись, но этого не повторить! Потому что та девочка и тот мальчик исчезли с лица земли. Навсегда. Их больше нет.
А как хочется, чтобы они были!
Такие же чувства испытывал и Сандро. Он нежно обнял наконец то прилетевшую к нему Голубку, и повел в квартиру своего детства.
Александрия-Каролина, Сашка, сразу же по приезде в Москву обросла свитой молодых людей – сводных двоюродных братьев, которые быстро возжаждали её плоти, но терпели, страсти не выказывали, дабы не ссориться между собой. Они возили её по Москве – демонстрируя действительно прекрасный, все более расцветающий с каждым годом город – за несколько лет, прошедших с момента ее первого посещения, он удивительно похорошел. И выполняли все прихоти девушки. Тем более, что у богатого папаши – мужа Ларисы имелся новенький «Мерседес», а у самих парней денежки.. Сашка принимала их ухаживания, однако держала горячих братьев на расстоянии. В Париже остался самый лучший на планете парень, и он занимал её мысли. Как она понимала теперь маму – она сама была влюблена… И еще – она понимала, что мать просто обязана быть с тем человеком, которого любила всю жизнь, с которым их постоянно разлучала судьба. Девушка решила не мешать им заново узнавать друг друга – их медовый месяц перед свадьбой возвращал им чувства, которые за годы разлук и коротких встреч истончились, стали почти неосязаемыми.
…А там им снова было по восемнадцать, и снова на стене висел трубящий призывно олень. Чудная картина – вышитые шелком осенние леса, олень, стоящий в голубом, нарисованный масляными красками, ручейке – удивительная техника, вышивка шелком и краски. Тогда она пожелала его иметь… Потом она имела гораздо большее, и самые дорогие вещи не принесли ей счастья – счастьем бывают только чувства, например чувство взаимной любви. Великой, неповторимой.
Налюбившись вдоволь, они лежали, обнявшись, под призывно трубящим оленем, и рассказывали друг другу, как жили все эти годы. Рассказывали то, что во время коротких встреч скрывали.
И Сандро ей поведал, о том, как поступил с ним отец.
… Я тогда жил с одной женщиной, страсти и остроты там не было, но была тихая нежность и домашнее тепло. – Начал свое повествование Сандро.
Сердце Ани ревниво сжалось.
- …Поздний осенний вечер, почти ночь, мы уже ложились спать, как раздался звонок в дверь.
- Этой квартиры?
- Самое смешное, что этой. Тетя Нина; помнишь её? болела, и мы с Яной в 93 году прожили с ней здесь всю осень и зиму…
Аня вспомнила, что в то лето он был в Париже, и они так страстно любили друг друга. А его, оказывается, ждала здесь женщина, о которой он не обмолвился ни словом.
- …Впрочем, я был здесь прописан. – Продолжил Сандро. - Раздается звонок в половине двенадцатого. Открываю, врываются менты, защелкивают мне на запястье браслеты.
- Ты шутишь? А что такого ты натворил?
- Вот я и рассказываю. Везут в отделение милиции, которое курирует папашин дом. И там снимают отпечатки пальцев. Потом пришли сильно разочарованные, и начали допрос.
Когда я был в квартире папаши последний раз? А был я там в последний раз давно, перевозил маму на другую квартиру. Он ведь бросил мать через сорок лет после свадьбы, но это отдельная песня.
Возвращаюсь к нашим доблестным стражам закона и порядка.
Вопрос – ответ.
Вопрос – ответ.
- Где вы были такого-то числа?
- А я помню?
- А должен был бы помнить.
- Почему я должен помнить?
- Здесь вопросы задаем мы.
Крутые, блин!
А ответы отвечаем мы!
- Ну где, где? На работе был (у меня сеть книжных магазинов была уже).
- Кто это может подтвердить?
- Сотрудники – товаровед, грузчики.
Их мой ответ разочаровывает, но даже им, крутым, никак не отменить того факта, что меня видела в это утро, день, вечер и ночь масса народу.
Тут они мне поведали, что папочку обокрали. Свистнули ордена и медали. И вырисовывается картина маслом.
В его квартиру, замечу, охраняемую бдительной консьержкой в подъезде, проникли невидимки. Вскрыли сейфовую дверь; ты помнишь, какой он был мнительный и в той квартире на Астраханском переулке везде в комнатах стояли замки, даже в кладовке?
- Помню, конечно. Я еще тогда удивилась, что вы живете в коммуналке… А оказалось папаша, охваченный паранойей вставил во все двери замки.
- Вот именно – мания преследования… В общем эти мифические воры проникли незамеченными в подъезд, потом вскрыли квартиру и резво отключили сигнализацию. Вот какие бывают, оказывается, воры.
Слышишь, Голубка?
- А на ком он женился?
- Правильно мыслишь. Всё из-за бабы. Была такая певичка, которая на его концертах исполняла некоторые военные песенки папашиного производства.
- Алина Раздумовская, - вспомнила Аня, никогда не жаловавшаяся на память.
- Она самая, своей драгоценнейшей персоной. Алина, между прочим, появилась в жизни нашей семьи еще до моего рождения. Уж настолько была мила и любезна… Сама доброта! В те времена отец только начал получать свою фантастическую известность. Его приглашали выступать на Черноморский флот перед матросами – ведь зрение он потерял в Крыму. Да в других местах был полный аншлаг на Эдварда Касадова.
В общем, мать рассказывала, как их встречали – лимузины, лучшие номера в лучших гостиницах, охапки цветов дарились поэту-фронтовику и моей матери-красавице от высших иерархов армии и флота. А Алине – заурядненькой внешности Алине, совался скромный букетик, предоставлялся номерок на пару с какой-нибудь передовой дояркой, пахнущей колхозом. А амбиции у девушки были очень большими, и она-то знала в чем её сила. Стервоза решила увести знаменитого поэта из семьи и сама жить в этих апартаментах и квартирах. Купаться в цветах! Знала, что у соперницы воля слабовата, что она холодна, равнодушна к ласкам мужа, инертна. Замороженная русская краса.
И, видимо, как-то затащила папашу в койку, но там не понравилась, слишком волосата по всему телу. Я, когда рос, кстати, ненавидел её подмышки – пук волос торчал, белые разводы на платьях, а запах! Сколько ни мылась, вечно воняла кислым дамским потом. Вонючка. Но отец запахов не чуял. А у отца остались только кончики пальцы да главный мужской орган, чтобы получать от женского тела удовольствие. Обоняние у него тоже отсутствовало – итог страшного ранения.
В общем, не удержалась она в койке пиита. А тут к её страшной муке и крушению всех надежд, мама родила меня. Отец поначалу меня любил, радовался продолжению рода… - на лице Сандро проявилось странное выражение.
- Представляю, как она тебя ненавидела.
- Все детство дарила подарки, - усмехнулся Сандро и жестко добавил, - которые приносили только разочарования. Японский автомат «Тиггер» с вылетающими из дула искорками, отобрал у меня мудрый дед, дабы не вызывать зависти этим роскошным автоматом моих бедных дружков, и выкинул. Я рыдал.
А дивной красоты самокат? На полной скорости соскочил ролик, теперь я подозреваю, что он был чуть-чуть откручен, и я полетел на асфальт – мог бы сломать позвоночник, но сломал лишь запястье.
Вспоминать можно до бесконечности. Кипела ненавистью, зная, что это именно я помешал ей жить в свое удовольствие в огромной квартире, а не в маленькой клетушке на Таганке. Курортов я её тоже лишил, и дач, и пайков. А уж как я лишил её уважения к супруге поэта-фронтовика Эдварда Касадова ни в слове сказать, ни пером описать.
Но надежда тлела, замуж не выходила. И… дождалась.
Мать становилась все холоднее и эгоистичнее. Жила исключительно только для себя. А папаша для себя – капризен стал сверх меры. И два чудовищных эгоизма столкнулись – разумеется, в этой схватке вышел победителем папочка. Но и не без потерь – инфаркт. И следом приволоклась шизофрения с паранойей – какой удар по голове, который он испытал в сорок четвертом году в Крыму, на той горной дороге, когда всё его лицо превратилось в месиво, и навсегда потухли глаза, даром не проходит. И обязательно отразиться на психике. Хотя воля у папы была железная.
Как я понял, что он заболел шизофренией? – Произнес Сандро. - В тот день, когда его хватил кондратий, мать вернулась из магазина, и застала папу лежащим без сознания на полу. Она тут же вызвала скорую помощь.
Думаешь, правильно поступила?
- Естественно, - отозвалась Аня.
- А вот благодарный папуля потом обвинял её, что она мечтает о его смерти.
- Неужели?
- Да. Кстати, мать могла тихо выйти за дверь и отправиться на дачу – она туда и собиралась поехать как раз. Вернувшись, очень возможно, стала бы уже вдовой. С кучей денег, с двухэтажной дачей, к которой полагались горячая вода и московский телефон. И в самом лучшем местечке Подмосковья – пятнадцать минут ехать от МКАДА в престижном направлении.
- Но сейчас, когда твой отец умер, ты получил эту дачу?
- Нет. Он все завещал Карине.
- А тебе?
- От дохлого осла уши. Дырку от бублика. Бульон от вареных яиц.
Аня посмотрела с состраданием на Сандро. Ну и подлец же его папаша! Родного ребенка наследства лишил.
- А знаешь, Сашка, почему слепой отец из одного рассказа в Библии так боялся умереть, не обняв и не благословив своего блудного сына? – Внезапно спросила Аня.
- Почему?
- Потому что древние внимательно наблюдали за нашими поступками и их отражением в будущем конкретного человека, да и всего его рода. Если отец отказывает своему ребенку в благословении и наследстве будет стерта генетическая память о том, что жили на земле такие люди. Потомства не будет. - Пояснила Аня. Мама Аню наследства не лишала. Она сама отказалась, а детей все равно не дано!
- Но я, узнав об этом завещании, и сам отказался от наследства.
- Как это?
- Голубка моя, я был в Чернобыле, я пробыл там два срока. И имею инвалидность, т.е. вхожу в категорию обязательных наследников. Но, знаешь, во-первых, я не бедный, обеспечен хорошим жильем и собственную дачу имею преотличную, ты ее видела. Во-вторых, я проанализировал логику движения папиных средств и понял, что деньги эти проклятые никому, в силу его скупердяистой души, на пользу не пойдут. И решил пусть Коломбина и её дочка ими подавятся. Я не желаю зла Карине – дочь она мне или моему папочке, не важно. Конечно, я её не люблю. Мужчина любит детей, пока он любит их мать.