Майка с Алексеем собрались и уехали с ночёвкой к друзьям на дачу, а нас с Анюткой с собой не взяли. Но мы с ней не огорчились. Для начала сходили на улицу погулять. Пять раз скатились с горки, минут десять покачались на качелях, потом, когда на детскую площадку забежала собака, побегали за ней, потом, когда собаке надоело, что её гладят, но не угощают и к тому же хватают за хвост, она убежала, но на замену ей прилетела стая голубей. Мы немножко погоняли голубей. Потом, когда к этой игре подключился мальчик из соседнего подъезда, мы решили, что вот теперь-то пришла пора немного поиграть в песочнице. Я подозреваю, что этот мальчик гонял голубей как-то «неправильно», но он был совсем незнакомым мальчиком, а с незнакомыми мальчиками, как и с незнакомыми девочками, мы принципиально не разговариваем, потому что друг другу не представлены! Нужно же соблюдать приличия!
В песочке мы играли долго — до самого дождя — и даже когда он начался, уходить не хотели. Согласились уйти только после того, как последняя мама вытащила из песочницы свою девочку, отряхнула её от песка, подхватила на руки и унесла домой. Играть в одиночестве не очень интересно, поэтому Анютка самостоятельно отряхнула коленки, выбралась из песочницы и с величавой грацией английской королевы подала мне руку. Я с трудом подавил желание преклонить колено и почтительно прикоснуться губами к этим испачканным песочком пальчикам.
Прежде чем вернуться домой, мы постояли на крыльце под защитой бетонного козырька и некоторое время наблюдали за тем, как маленький дождик превращается сначала в хороший дождь, а потом, почти без перерыва, в настоящий ливень. Последнее случилось через мгновение после того, как небо где-то там над бетонным козырьком, сверкнуло голубой вспышкой, лопнуло, затрещало, развалилось на кусочки, и кусочки эти запрыгали во дворе, отражаясь от стен домов и окон. К горьковатому запаху тополиной смолы присоединился запах озона, и мы решили, что вот теперь можно вернуться домой. Чтобы случайно громом не убило!
Дома мы переоделись в чистое, расплели косички, высушили голову полотенцем, причесались, заплели косички заново и немного поиграли с куклами. Немного, потому что наступило время обеда. Перед обедом мы с удовольствием съели чайную ложку полезного мёда и ложку эту тщательно вылизали. Можно даже не мыть, такой чистой она стала.
За столом с аппетитом съели тарелку куриного супчика с сухариками, а пить полезный кисель, который утром приготовила мама, мы отказались, мотивируя это тем, что он невкусный. Я попробовал и согласился — да, невкусный. Пришлось срочно искать ему замену, и она нашлась в виде пачки вишнёвого сока в холодильнике.
После обеда немного побегали по комнатам и поиграли в прятки, пока не подошло время тихого часа. После сна мы съели банан и большое яблоко, посмотрели мультики и почитали книжку. Читал дед, а слушали одна послушная и тихая девочка, две её куклы, небольшой стегозавр с роскошным костяным гребнем и пушистый медвежонок.
В шуме, беготне, смехе и маленьких повседневных огорчениях и радостях незаметно прошёл день, и в квартиру вернулась тишина. Анютка умеет с ней бороться. Не даёт ей застаиваться по тёмным углам и растекаться по полу. Разгоняет безжалостно. Но, когда этот энергичный ребёнок устаёт, тишина тут же возвращается и отвоёвывает назад свои позиции.
Наступило время вечерней сказки...
***
"...И съехались на ту свадьбу гости со всего света. И перед каждым из них слуги несли золотые блюда полные клёвых ништяков. И каждый..."
- Погоди, дед! Какие ништяки? В сказках так не говорят! Так только папа говорит, и маме это слово не нравится!
- Ладно, согласен, - усмехнулся я про себя. - Действительно, в сказках так не говорят. Давай скажем по-другому:
- И перед каждым гостем слуги несли золотые блюда, полные конвертов с деньгами и полезными в домашнем хозяйстве предметами... - я почесал ухо и закончил сказку фразой из вчерашних новостей. Там речь шла о находке клада старинных монет, - представляющими огромную историческую и культурную ценность. Ты спать-то сегодня собираешься?
- Собираюсь... - проворчала Анютка, кулачком подбивая свою подушку. - Только ты эту сказку неправильно рассказал. Мама её совсем по-другому рассказывает. Там Иван Царевич тоже поцеловал Царевну Лягушку, а сам лягушкой не сделался. Ты, дед, что-то путаешь. И Серого Волка у мамы не было. Он сюда из другой сказки прибежал.
- Да, из другой. Но если бы он не прибежал, то Иван Царевич так бы и остался лягушкой. И никакой свадьбы не было бы. Ну сама посуди, от кого ещё добрый волшебник смог бы узнать о случившейся с ним неприятности?
- От Василисы Прекрасной! Или от медведицы с медвежатами! Для чего Иван Царевич лез в колодец с холодной водой и спасал медвежонка?
- Ни для чего. Просто так спас. Ему того медвежонка жалко стало. И мать его жалко. Он добрый, понимаешь? А Василиса женщина, конечно, прекрасная, но память у неё не очень хорошая. Средняя такая память. Пока она сама была лягушкой, дорогу к домику доброго волшебника она просто забыла. Представляешь, какая оказия? Поэтому ей ничего не осталось, как просить сбегать туда Серого Волка.
- Василиса Прекрасная не женщина, а красна девица, дед! Ты, что ли, забыл?
- Угу, забыл на секундочку. А ты не забыла, что пора спать?
- Погоди! Сейчас!
Она выбралась из-под одеяла, спрыгнула с кровати и помчалась к полке с игрушками. Вернулась она с мохнатым медвежонком, вместо правого глаза у которого была пришита черная пуговица. Снова устроившись под одеялом и пристроив медведя на подушке, она сказала:
- Деда, а может, ещё одну сказочку? Самую распоследнюю. Мишаня очень любит про Красную Шапочку. Расскажи, а?
Я вздохнул, припомнил, кто такая Красная Шапочка, и чем она прославилась, и начал рассказ. Меня прервали примерно на второй минуте.
- Погоди, дед! Ты опять всё перепутал! Красная Шапочка встретилась в Лесу с Волком, а не со Змеем Горынычем!
- Нет, не перепутал. Серый Волк занят. Он убежал в другую сказку. К Ивану Царевичу и Василисе Прекрасной. Если помнишь, там Иван Царевич из-за своего любопытства в крупные неприятности попал. В лягушку превратился. Не может же Волк разорваться и быть одновременно во всех сказках, верно?
Анютка нахмурила бровки, подумала чуть-чуть и вздохнула.
- Угу, наверно. Ну ладно... А почему у тебя Змей Горыныч питается баранами и овцами? Мама говорила, что Змей Горыныч питается красными девицами и непослушными детьми.
Я подумал про себя, что нужно будет поговорить с Майкой. Зачем она Нюрку так пугает?
- Непослушных детей он иногда ест, но очень редко и только самых непослушных. У него от непослушных детей изжога начинается и живот пучит. У меня, кстати, тоже. Приходится потом соду пить и на горшке долго сидеть.
- Это хорошо,- оживилась Анютка. - А красные девицы?
- Вообще-то, обычно Змея Горыныча нанимают для охраны пещер с сокровищами и спящими красавицами. И платят ему за это баранами и овцами. Однажды он в шутку предложил заменить баранов на красных девиц, но на следующий день его нашёл Иван Царевич и решительно отрубил ему все три головы. Он таких глупых шуток не понимает. Пришлось ворону несколько раз летать к источникам мёртвой и живой воды, чтобы оживить Змея.
- А зачем оживить?
- От него людям польза! У него голос грубый, волос жёсткий, а сам он известный всему свету грубиян. Может оскорбить любого ни за что ни про что, - я грубым голосом проревел: «Деревенщина ты сельщина необразованная!» - Люди не хотят с ним связываться, поэтому и не лезут в те пещеры, которые он охраняет. И, вообще, стараются близко к нему не подходить. Ты у меня спать будешь?
- Буду. Когда сказка закончится. Дед?
Анютка резво выбралась из-под одеяла и уселась на пятки лицом ко мне.
- Чего тебе, радость моя?
- А если Серого Волка нет, то кто же тогда съест бабушку и Красную Шапочку?
Я усмехнулся. Ей всего лишь четыре, а она уже пытается рассуждать. И, надо признать, у неё порой неплохо получается. Это хорошо! Лишь бы не ленилась. Умение мыслить логически — это такая же наука, как и математика. Этому умению нужно учиться и постоянно тренировать и развивать, подпитывая всё новыми и новыми задачами.
- Никто не съест. Бабушка же не дура, правильно? Один раз её съели - и достаточно. Теперь она всегда спрашивает «кто там?», прежде чем открыть дверь. И очки она себе новые выписала. Теперь Волк её так просто не обманет.
- А, понятно... И Красную Шапочку тоже, наверно, не обманет... А что дальше было?
- Укладывайся под одеяло, закрывай глазки, и я расскажу тебе, что там было дальше. Укладывайся, укладывайся...
Сразу продолжить не удалось. Она послушно забралась под одеяло, но глаза не закрыла. Снова пристроила головку своего Мишани на подушке, вздохнула и говорит:
- Дед, а давай завтра пойдём козлёнков кормить? Что-то давно мы с тобой их не кормили.
Я рассмеялся. С этим ребёнком не соскучишься.
- Сходим. Если мама тебя отпустит.
- Отпустит. Она тебя слушается. А ты её когда-нибудь в угол ставил?
И что прикажете на это отвечать? Если сказать правду, то пострадает авторитет матери. Чего доброго в один прекрасный день пожалуется на неё и потребует поставить её в угол. Может получиться неловко. Но и врать ей нельзя. Спросит мать, та ответит, что да, бывало такое. И кем я после этого стану в глазах внучки? Врунишкой? Врунишкой.
Слава Богу, отвечать не пришлось. Анютка внезапно широко зевнула, крепко зажмурилась, снова распахнула глаза и спросила сонным голоском:
- А что там дальше было, дед?
Видимо решила для себя, что да, маму в угол ставили. Всех ставят, значит и её ставили. Для неё это норма. Так устроен её мир. Деда можно было и не спрашивать. Она ещё не знает, что такие вопросы называются риторическими, но уже сообразила, что некоторые вопросы можно не задавать, потому что и так понятно, каким будет ответ.
- Да, так вот... На вопрос Красной Шапочки, что там прячется в пещере за спиной у Змея Горыныча, средняя голова (она самая большая, поэтому самая умная) опустилась к самому лицу Красной Шапочки и ответила: «Этого мы тебе не скажем, девочка.» - и принюхалась. Левая голова прорычала: «Нет, не скажем!» - и тоже втянула ноздрями воздух, а правая, самая невоспитанная, и поэтому самая глупая, подтвердила: «Ни за что не скажем, что там Василий Симпатичный вечным сном спит! Чем это так вкусно пахнет?» А нужно сказать, что мама Красной Шапочки часто пекла пирожки и достигла в этом виде искусства настоящего мастерства.
Потом голодному Змею Горынычу были вежливо предложены пирожки в обмен на возможность посмотреть на Василия, разрешение было получено, при условии, что она там ничего руками трогать не будет, пещера была пройдена, хрустальный гроб найден. В гробу, действительно, лежал царский сын Василий Симпатичный, о чём свидетельствовала приделанная к крышке бронзовая табличка. Он был Красной Шапочкой поцелован (в уста сахарные), очнулся от своего заколдованного сна, встал из гроба, со сна не разобрался и из благодарности предложил Красной Шапочке руку и сердце и ещё полцарства в придачу...
На этом пришлось остановиться, потому что моя слушательница уснула. Я посидел ещё пару минут, дожидаясь, чтобы она уснула покрепче, потом осторожно вытащил из её рта большой пальчик. Привычка сосать во сне палец появилась у Анютки на втором году жизни, когда её начали отучать от соски. Малышка почмокала губками и зарылась носом в шерсть на затылке своего медвежонка...
Я отошёл к окну, отодвинул в сторону плотную штору и поднял глаза к небу. Тучи разошлись и небо очистилось. Оно стало тёмно-синим. Я не видел Анютку, её кроватка осталась там, за спиной, но мне и не нужно было видеть её глазами. Уже давно и прочно она поселилась в моём сердце.
Господи, дай мне ещё лет двадцать — двадцать пять! Чтобы смог я увидеть, как растёт и расцветает это твоё маленькое чудо! Дай мне немного времени, чтобы смог я помочь ей разобраться в премудростях взрослой жизни. Чтобы детей её на руках поносить. А там забирай меня к себе и делай со мной, что хочешь...
Берлин
21 января 2022 года