Посвящается всем девочкам и мальчикам чья душа изранена нелюбовью к себе.
И видится мне, то ли мрачное подземелье, то ли сырая пещера с кострищем посередине, то ли комната в высокой башне посреди дремучего леса или на вершине сурового утеса.
Разное мне видится, но одно в этом калейдоскопе сменяющихся контекстов остается неизменным – Девочка: бледная, испуганная, исцарапанная и изможденная и Зеркало: звенящее и холодное в своей отражательной беспристрастности, высокомерное в своей золотой, украшенной узорами, раме.
Их отношения трудно назвать легкими и радостными. Зеркало стоит и отражает, а Девочка…. Девочка всеми силами избегает приближаться к нему, отражаться в нем, ибо то, что она видит на ртутной поверхности приводит её в животный, всепоглощающий ужас. И напиши я последнее предложение еще двести тысяч раз, я все равно не смогу передать силу и накал переживаемых Девочкой чувств. Отражение её пугало. И точка.
Ее ужаса не понять тому, кто не был сломлен жестокостью и тем, кто не встречался с ужасающей холодностью и равнодушием. Но, честно говоря, много ли таких в этой вселенной? Уберег ли кто-то свое сердце от ран. Если и так, то вряд ли, тем самым обрел что-то поистине стоящее. Отсутствие шрамов не делает душу человека мудрее.
Но девочка, о которой я пишу, была ещё только в самом начале своего пути. Она ещё не обрела свою силу. И потому, в прекрасном Зеркале она видела только ужасно обезображенное лико своей души. Такова волшебная особенность всех зеркал, включая и то, что стояло в доме девочки. Зеркала отражают суть вещей и людей. Они могут говорить, но чаще предпочитают молчать. Да и что они могут сказать, когда изображение красноречиво само по себе?
Зеркало хранило молчание, но Девочка испытывала жгучий стыд и много говорила сама с собой.
«Я ужасна! Я ничтожество!» - говорила она: «Я отвратительна. Я недостойна внимания и заботы, я никому не нужна». И после каждой тирады, которую она произносила постоянно, на её душе появлялись глубокие язвы и раны. Но она, конечно, этого не видела, а замечала только, когда проходя мимо Зеркала, краем глаза смотрела на свое отражение. Увиденное лишь усиливало её отвращение и ненависть к себе.
Когда-то давно у Девочки была мать – Королева. Каким-то непостижимым образом эта женщина оказалась очень жестокой. Неизвестно, что её сделало такой (возможно, тут все дело в её собственной матери Бабушке Королеве), но такой она была: холодной, колючей, злой и очень одинокой. Но об этом трудно говорить с сожалением, ведь хочется сказать осуждающе, что её одиночество было естественным следствием её жестокосердия.
Именно она научила девочку ненавидеть себя саму. Она подсказала ей слова для извечных ранящих тирад.
Девочка ненавидела Мать Королеву. И эта ненависть была настолько яркой и сильной, что на её фоне терялась и становилась незаметной её ненависть к самой себе. Поэтому Девочка даже не знала, что сама себя ненавидит.
А потом Мать Королева исчезла и появилось Зеркало. А Девочка так привыкла к матери, что практически не заметила подмены. Зеркало было тихим и практически безмолвным и отражало равномерный фон ненависти и неприятия, который создавала Девочка, собственно ничем от матери не отличаясь.
Она никуда не выходила и будучи по сути принцессой, не встречалась со своими подданными, так как была уверена, что они её осмеют и забросают камнями, как ярмарочного юродивого.
И так могло продолжаться вечно. Не было в этом бесконечном цикле никакой возможности для перемен. Стальные рельсы, по которым катилась душа Девочки, не имели альтернативной ветки и свернуть было некуда.
Однако, однажды, в жилище Девочки появился Странник.
Да, так уж устроен наш мир – перемены приходят вместе с новыми встречами.
Он вынырнул перед ней из непроглядной тьмы. Или скорее нырнул в мир Девочки, смело и без тени сомнения. Пришел, неся с собой аромат дождя и пыли. В широкополой островерхой шляпе, грязном дорожном плаще с длинными развевающимися полами, с седой бородой, пронзительными серыми глазами и крепким посохом в руке. Глядя на него, хотелось слушать тишину и жадно вдыхать воздух. Мир преображался в присутствии Странника.
Он вошел в кромешный ужас Девочки и тихо сказал: «Здравствуй».
- Кто ты такой? И почему вторгся в мои владения? – помня о своей королевской крови, высокомерно проговорила Девочка.
Да, она чувствовала себя ничтожеством. Именно потому, изо всех сил стараясь это скрыть, она надевала на себя маску высокомерия.
- Я Странник – ответил он ей. – Я странный человек. Держу Путь в разные страны, а сегодня попал в бурю и решил укрыться здесь. Завтра я уйду.
Он внимательно разглядывал её и мельком обратил внимание на Зеркало. Молча сняв плащ, уселся возле огня, дабы согреть продрогшее тело и высушить одежду.
- А кто ты? – спросил он, наконец.
- Я принцесса. – ответила Девочка и, опасаясь дальнейших расспросов, решила перехватить инициативу. – Я слышала, что вы, странники, в волшебстве разбираетесь и… при необходимости можете помочь в делах магических?
Странник, который с удовольствием и благодарностью смотрел на огонь, усмехнулся.
- Все верно ты слышала, а у тебя какой запрос?
Девочка внутренне радостно вскрикнула, но виду не подала.
- Слыхал ли ты, что бывают такие зеркала, от которых человеку жизни нет?
- Это как это «жизни нет»? – заинтересовался он.
- А вот так: смотришь в них, а там такое уродство отражается, что сил нет терпеть, – у нее от волнения пересохло во рту и дыхание сбилось.
Поначалу Странник хотел сказать что-то из серии «коли рожа крива, неча на зеркало пенять», но вовремя остановился, увидев бледное лицо девчонки и услышав в её голосе напряжение и дрожь.
- Бывают такие, правда. Только лично я таких не видал, - ответил он. – Покажешь?
С минуту Девочка колебалась, но затем махнула рукой – а была ни была – и показала Страннику Зеркало, которое находилось за её спиной.
Странник Зеркало осмотрел. Они, собственно, внимательно оглядели друг друга. Странник в зеркале выглядел таким же как и в жизни и это Девочку сильно смутило.
- Вроде бы нормально все с твоим зеркалом, - констатировал он, усмехаясь.
- Ничего не нормально! – закричала в отчаянии Девочка, вставая перед Зеркалом так, чтобы было видно ее отражение.
Она отражалась в нем вся в страшных кровоточащих ранах и язвах.
Смотреть на это было и, правда, ужасно, но не отвращение, а сочувствие родилось в сердце Странника. Слезы навернулись у него на глазах, но Девочка этого не видела. Она зажмурилась и ждала, что сейчас Странник начнет говорить какая она отвратительная и ужасная. Но он молчал.
- Да, - сказал он, наконец. – Я очень сожалею, очень больно, наверное...
- О чем ты сожалеешь!? - взвизгнула принцесса.
- О твоих ранах... - тихо откликнулся он. - Сопереживаю тебе, девочка...
- Только не надо меня жалеть! – закричала принцесса злобно.
- О, это я не жалею тебя, а СОжалею и СОпереживаю, - урезонил её Странник.
- Не вижу разницы! – продолжала шипеть девчонка.
- А она все же есть. Жалость унизительна – ты права. А сожаление – это переживание боли вместе с человеком. Я сейчас испытываю печаль и боль вместе с тобой.
- Я тебе не верю! – выкрикнула она, и слезы брызнули из её глаз.
- Я понимаю, ведь раньше никто не разделял вместе с тобой твои раны. Но это так и мне незачем врать.
Слова его и голос были тверды. И в них Девочка ощутила опору. Похоже, этот странный человек действительно сочувствовал ей. От этого её боль стала как будто меньше и стала теряться в большой и теплой душе Странника.
Но доверять – это очень сложная наука. Девочка только-только делала первые шаги в этом нелегком деле. А когда только начинаешь что-то, легко споткнуться. Вот и она тут же споткнулась.
- Что мне толку от твоего сожаления! – с раздражением прокричала она. – Разбей это чертово Зеркало или выброси его.
- Я не могу, - устало проговорил Странник.
- Почему!? - задыхаясь от злости, прошипела девчонка. - Где же твоя хваленая магия? Или ты всего лишь бестолковый и хвастливый старик?
Странник улыбнулся.
– И бестолковый и беспомощный... и, в самую точку попала, - хвастливый! Я не совершенен, это правда. А Зеркало не хочу разбивать - больно красивое. Да и толку нет - ты так отразишься в любом зеркале, а все зеркала не разбить. Зеркала - это наша жизнь.
- Зачем мне такая жизнь!? За что я должна мучиться? Я конечно очень отвратительна и уродлива, но зачем мне это каждый день напоминать!?
- Зеркала беспристрастны. Ты же видела – меня оно отражает таким какой я есть.
- Тебе повезло – у тебя нет таких язв и ран, а я… я вся ими покрыта! – Девочка была в бешенстве.
Зачем она все ему рассказала!? Теперь он будет над ней смеяться и издеваться, так же, как когда-то это делала мать Королева.
- Таких, как у тебя, ран у меня и правда нет, но есть и были свои. И я был когда-то весь в ранах. Приглядись в мое отражение – все ещё можно увидеть старые шрамы. – добрым голосом сказал Странник. – Я залечил много ран, смазав их теплом, нежностью и любовью.
- Где же ты их взял? Дай мне! – требовательно проговорила Девочка.
- Я взял их в сердцах разных людей... а потом они появились и в моем сердце, - ответил он, немного с грустью.
- У тебя большое сердце, ты должен поделиться его теплом со мной! – вновь вернула себе высокомерный тон принцесса.
Но вдруг испугавшись, что Странник сочтет её требования излишне нахальными, она взмолилась:
- Дай, я очень тебя прошу! Если хочешь, я буду тебе служить!
Но не успел Странник что-либо ответить, как заискивание Девочки, сменилось яростью.
- Я ПРИНЦЕССА и ты обязан повиноваться моим приказам, а если откажешься, я велю тебя повесить.
Так продолжалось ещё некоторое время.
Странник молчал, наблюдая, как сменяют друг друга лики принцессы. Как некий невидимый маятник её души то опускает её в зловонную глубину стыда и унижения, то поднимает её на разряженные высоты высокомерия и тщеславия.
- Я в целом вовсе не против быть нежным и теплым с тобой... - сказал он, а девчонка застыла, пораженная его искренностью.
- Но тебе придется развернуть свое сердце ко мне... развернуть и открыть. Только твое сердце может тебя исцелить, - молвил он устало и вернулся к костру: взирать на жаркие языки пламени и сушить одежду.
- Только мое сердце? – испуганно пролепетала Девочка, одновременно притрагиваясь рукой к тому месту на груди, где тихо, почти незаметно, что-то пульсировало. – Но оно такое маленькое… такое слабое!?
- Тут ты права, - вынужден был согласиться Странник. – От боли оно совсем ослабло. Вечная ненависть сжимает сердце и превращает в камень.
- Да, но разве я виновата, что моя мать была жестокой!?
- Никто не виноват, - вздохнул Странник. – А события происходят след в след друг за дружкой. За каждым поступком лежит вся сумма поступков предыдущих. Она не любила и её не любили, а что было вначале искать бесполезно, как искать, что было первым: яйцо или курица.
Девочка молчала, плотно сжав губы. Сильная обида тесно прилипла к её душе и не хотела отпускать. Речи Странника о том, что её мать ни в чем не виновата вызывали в ней лишь глухое бешенство. И в этом тоже не было её вины, ведь за всю жизнь она не знала чувств кроме ненависти и обиды. Они стали её стержнем или, скорее, подпоркой, на которой держалось все её существо. Вынь подпорку и все её мироздание рухнет, подняв клубы пыли – была принцесса и нет: с ума сошла.
- Я тебя не тороплю, - поняв тяжкие думы девчонки, сказал Странник. – Чтобы простить тоже нужно большое сердце, тоже нужна любовь.
- Что же делать? - то ли себя, то ли его, спросила Девочка, шумно выдохнув. – Сердце мое маленькое, как камень и все полно боли и обиды. Так и погибать мне здесь с этим Зеркалом?
- Сердце, как и мудрость человека, множатся и взрастают в пути, - словно что-то решив внутри, сказал Странник. – Дорога дает каждому пищу для тела и души. Пойдешь со мной и в пути исцелишь сердце.
- Я с тобой никуда не пойду! – в бешенстве закричала Девочка.
- Почему?
- Люди увидят какая я ужасная...уродливая...отвратительная...
Девчонку скрутила пополам долгая судорога рыданий. Она упала на колени и опустила голову.
- С чего ты взяла, что на самом деле такая? - с нежностью спросил Странник.
- Я же вижу себя в Зеркале!
- Это ничего не значит. Люди, которых ты встретишь, и правда, будут тебе как зеркало. Но каждый по-разному тебя отразит. Не путай их взгляд и свой.
– Чего это ради я должна куда-то тащиться неизвестно с кем!? Сделай все здесь и сейчас, я приказываю.
Странник долго и внимательно смотрел на неё, потом тяжело вздохнул.
- То, что ты найдешь на этом пути сложно описать. Просто нет слов. Это осколки. Целую картину не показать. Тебе придется собирать её самой. И из этих осколков всякий раз будет получаться новый узор, как в калейдоскопе. Это великое волшебство мира.
- Ты совсем сдурел, старый ты дурак! - снова впала в бешенство принцесса. - Обещаешь мне какие-то осколки, да ещё и предлагаешь самой из них что-то собирать!
Странник с улыбкой отмахнулся от её оскорблений.
- Много лет ты от себя уходила. Много лет твоя мать уводила тебя от себя, а потом ты сама стала это делать. Много лет… Я же тебе предлагаю всего лишь год. Год на то, чтобы ты вернулась к себе.
В его словах была сила и много тепла.
- Но я не могу… - неуверенно пролепетала принцесса.
- Тебе выбирать: можешь или нет, - сказал, как отрезал он.
– И вообще, что это значит прийти к себе? И что делать с Зеркалом? Его тоже с собой тащить?
- Нет, его ты оставишь здесь. Вместо него тебе буду я.
- Но… но… Люди!? Люди, которые там снаружи!? Они, увидев меня, будут смеяться, будут издеваться надо мной!!! – девочка рыдала и слезы бежали по её щекам двумя солеными ручейками. – Мне кажется они уничтожат меня.
- Тебя уничтожаешь ты. А люди… У них всех есть своя жизнь и ты в ней всего лишь проходной персонаж: не стоит придавать себе столько много важности. У тебя есть плащ с капюшоном – надень его и скрой лицо: ты станешь невидимкой, сможешь повнимательнее рассмотреть окружающих, их быт, их горести и заботы, их радости и удовольствия.
Слова эти успокоили Девочку. В конце концов, размышляла принцесса, я никогда не была за пределами этого убогого жилища. Странник уверен, что меня не уничтожат, а то, что он предлагает вызывает какое-то странное щекочущее ощущение в душе.
- Это любопытство, - словно прочитав её мысли, сказал ей с улыбкой Странник. – Первый добрый вестник, с которого начинается радость, а потом и счастье.
И действительно, сама принцесса ощутила, что как будто бы в её холодном сжатом сердце появилась капелька тепла.
- Лю-бо-пы-тс-т-во, - медленно и тихо самой себе сказала она, дивясь и слову и самому чувству.