Свидание с Соловками

               

     На Соловецких островах впервые я побывал, теперь уже далёком,в 1983 году, когда ещё жил  в Архангельске. В то время были популярны турпоездки выходного дня. На теплоходе морем... и через восемь часов ты на месте. За два дня мало тогда удалось посмотреть из того, что хотелось. Хотя смотреть было почти нечего по причине запущенности.Шли реставрационнные работы, но от случая к случаю. Вид всего комплекса был безрадостным. За годы СССР монастырь поблек и часть его лежала в руинах. Однако и то, что осталось впечатляло несказанно.
Этого хватило, чтобы в памяти не стёрлось, спустя годы и по необъяснимой причине тянуло вновь вернуться. Зацепило. Простой интерес перерос в желание не только вернуться сюда, но и пристальней узнать прошлое обители. Впоследствии это отразилось в моей поэме «Зори соловецкие».
    Вторично посчастливилось побывать прошлым летом в августе в составе группы паломников из Санкт-Петербурга. Добирались поездом до городка Кемь, а дальше на катере морем. Повезло с погодой. Она здесь не балует солнечными днями и Белое море к тому же своенравно.
    Соловецкие острова расположены  в Онежской губе. Крупных шесть. Самый большой из них — Соловецкий, где и высятся суровые стены древнего и самого северного монастыря. До Полярного круга всего 160 км.               
Здесь в 1429 году был основан мужской монастырь святопреподобными Савватием, Зосимой и Германом. Тогда это были деревянные постройки за невысоким частоколом: церкви и кельи монахов. При игумене Филиппе Колычеве, где он управлял им 18 лет, во второй половине 16 века началось строительство каменных храмов. Стены нынешнего монастыря возведены позже, после его смерти. Строились из местного материала в течение 13 лет с 1582 по 1595 годы. Отрадно было увидеть его возрождение сейчас.
    В его исторической православной биографии было много славных, светлых и мрачно-трагических дней. Монастырь всегда был культурным и православным центром на территории беломорья. Нёс также военную службу. Сегодня он не растерял своего духовного значения и предназначения. Свет веры православия снова сияет над ним.
В 1993 году Соловецкий архитектурно-исторический комплекс решением ЮНЕСКО был занесён в список мирового культурного наследия.   
     Но речь не об этом. Мне, прожившему на архангельском севере почти
сорок лет, здесь дорого всё. Сойдя на берег, я словно бы вернулся к себе
домой. И видя снова громаду коренастых, приземистых стен крепости, невольно наполняешься восторгом. А зная историю этого места, проникаешься волнением и глубоким уважением к ней. На Соловках
быть и остаться к увиденному равнодушным не получится. Здесь каждый камень, тропа, скит заставляют размышлять, приглашают остановиться, присесть, помолчать. Магнетизм многовековой намоленности, тишина первозданная подчиняют себе душу и сердце.  Повелевают посмотреть на суетность прожитых тобой, Богом данных дней, без прикрас и самоправдания. Недаром многие из моих сотоварищей приехали сюда в третий, пятый раз. Перед подвигом людей посвятивших жизнь Господу, претерпевших лишения и гонения, перед слезой безвинно убиенных здесь в годы богоборческой власти, слов теперь не надо — только молитва и неугасимая свеча памяти человеческой: и как покаяние, и как преклонение. Что влечёт людей сюда? У каждого свои глубоко личные мотивы для этого как у меня самого.  И потому сами собой рождались стихи, которые привожу ниже.
         
               
О, сколько же видели древние стены!
Гоненья и скорбь, купола без крестов,
И царскую милость, кровь и измены... .
О всём рассказать, достанет ли слов?

Кто ангел хранитель твой, воин духовный?
Кому ты секреты свои поверял?
Иль снова Голгофа тебе уготована?
Как долго продлится твой нынешний бал?

Иль вновь осквернишься рукою вандала?
Безверья поднимется донная муть.
Ту свору ты помнишь, что здесь лютовала?
Прости их, безумцев, но всё ж не забудь.

Но канули в Лету все дни те и ночи,
Здесь больше не слышен овчарочий лай,
Над жертвой глумливо уже не хохочут,
Перешагнувшие совести край.


Рассеялись тучи, но горечь осталась
И высохли слёзы ещё не у всех.
Не Божьим судом убиенным воздалось,
За совершённый прижизненный грех.

Молитвенных песен распев величальный
Пускай не прервётся по воле вождей.
И присно, и вечно не звоном кандальным,
Но лишь благовестным волнует людей.

                Сентябрь. Соловки-Новотитаровская

Здесь всё обретает другой смысл: и слово, и молитва, и взгляд на жизнь вообще, благонравие и чувство любви, радости и печали, доброты и расточительности, богатства и бедности. Для этого много не надо, чтобы почувствовать — лишь желание сердца проникнуться духом этих мест, напитать им себя, сбросить, как шелуху, наносы повседневности.
Люди идут и идут из разных краёв России нескончаемым потоком  по дорогам и стёжкам между холмов и распадков к святым знаковым местам островов. Один из них под названием Анзер, что в переводе с вепсского языка означает — очень протяжённый остров. До него от Большого Соловецкого два часа ходу на катере. Удивительна природа на нём, как и вся здешняя, растущая на семи ветрах - скупа и многозвучна и скромна не на показ и, в то же время маняще очаровательна. Великолепны храмы, уцелевшие древние строения. Окунувшись в этот покой и благолепие, забываешь о времени нынешнем, переносишься будто вглубь веков.
               
               
 Анзер

 
Часа примерно полтора
Морская зыбь меня качала.
Потом дорога увела,
И с тишиною повенчала.

Дорога — камни-голыши,
Среди деревьев лентой вьётся.
Кругом не видно ни души,
Лишь лес к земле от ветра жмётся.

Берёзки, ёлки и ольха,
Да можжевельник низкорослый,
И застаревшая тоска,
На всём лежит с печалью в россыпь... .

Болотца вязкие, бугры,
Озёра вдоль с небесной синью,
Дерев упавшие стволы
Лежат, не сгнившие доныне.

Уединения ища,
Мне приглянулись эти дали,
Но не отшельника плаща
Обресть, мечты мои искали.

Я шёл сюда не поглазеть
И предаваться восхищенью.
Хотелось душу отогреть,
Найти с собою примиренья.

И слушать в храмах тишину,
Под сводом к небу вознесённом,
И окунаться в старину,
И возвращаться обновлённым.

Здесь Бог живёт не по углам
В скитах в глухой чащобе дикой.
С молитвой в душу входит сам,
Его не нужно вовсе кликать.

Суть православные кресты
На куполах и на могилах,
И у исхоженной версты,
И у озёр, и у развилок... .

Дорога древняя вела
К местам намоленным и скорбным.
Здесь убиенным несть числа,
Как дням высоким и позорным.

Здесь всё о прошлом говорит,
Пускай поблекшими мазками... .
Елиазара пустынь, скит —
Его устроено трудами.

Шагнув ещё за  поворот,
Увидел крест поклонный. Сбоку
Начало лестница берёт
На холм пологий и высокий.

Преодолел подъём не зря,
Взойдя, увидев, помолился.
Не знал я, честно говоря,
Что древний скит тут находился.

И был он старым и седым,
Как давний мних, хозяин ветхий.
Хвоя сосны — зелёный дым,
Где солнца луч бывает редкий.

Теперь часовня бывший скит,
И купол лемехом крыт сизым.
Замок на двери не висит,
Подгнили брёвна сруба снизу.

Я сел поодаль отдохнуть
На виды видавшую лавку.
Задумался, теснило грудь
И сердце сжало, как удавкой.

О всём увиденном кругом,
О жизни думалось неровной.
То благодать..., то к горлу ком... ,
Всё так непросто, не безкровно.

Нарушен ныне тот покой,
Что в пору был монахов вешних.
Течёт поток реки людской
Благочестивый часто внешне.

Душой ли, верой  побудим,   
А кто-то праздным интересом.
Здесь место думам есть любым,
Лишь чёрным мыслям нет здесь места.

Вероубальская гора
И храм Распятия Господня...
Голгофой бывшая вчера
Страшней библейской преисподней.

Пустынный край... .  Необозрим
За окоём простор бегущий.
И божий храм, что по-над ним.
Над всем, как витязь стерегущий.

В накидке белой и с крестом
На шлеме-куполе злачёном,
Всё перенёс! Эпох излом
И годы бесовские «СТОНа»*.

Свет православья не пропал,
В безвременьи лихом не сгинул.
К святым местам сердец тропа
Людей, оставивших рутину.

Раздался колокола гуд,
С горы он лился, с колокольни.
Что было, пусть не оболгут,
Ведь всё пронизано здесь болью.





____________________

* Остров Анзер находится в северной части архипелага Соловецкие острова. Это самое труднодоступное место Соловков

** Соловецкая тюрьма особого назначения (СТОН) работала на протяжении двух лет – с 1937 по 1939 годы
               

               

Поколения жившие здесь до 1923 года, стремились не навредить природе, приумножить её, сделать пригодной для проживания. Рукотворное Святое озеро, что плещется у стен монастыря, каналы соединившие многие озёра Большого Соловецкого острова, дамба построенная от Большого Соловецкого до острова Муксалма, невероятный ботанический сад, где растут сотни, экзотических для Соловков, южных деревьев, цветов, растений- немые свидетели благотворной деятельности монахов и трудников обители.
Монастырь, находясь, казалось бы, в запредельной удалённости  от ценров жизни Руси, однако, всегда следил со вниманием за событиями в московском государстве. Оказывал влияние на всю духовную жизнь русского севера, как светскую, так и церковную. Он противостоял реформам митрополита Никона, кстати, воспитанника монастыря, в течении восьми лет с 1668 по 1676 год, названные потом «великим сидением».
Как воин стоял на защите российских северных рубежей в 1853 – 1854 годах во время Крымской войны, выдержав многочасовой обстрел англичанами, не пропустив их корабли и не сдавшись врагу.
Особой страницей вписано в историю Соловков время, когда здесь был учреждён в 1923г лагерь особого назначения для осуждённых. Его назовут Русской Голгофой. Примечательно то, что Библейская Голгофа находится на том же меридиане.
Но что греха таить! И в стародавние  времена соловецкий монастырь использовался для ссылки и усмирения неугодных и строптивых монахов и вельмож на пожизненное проживание, для усмирения их мятежных мыслей и дерзости в назидание им подобным.
Так здесь нашёл конечный приют последний кошевой атаман Запорожской сечи Пётр Калнышевский.
В годы Великой Отечественной войны здесь с 1942 по 1944 годы находилась школа юнг, выпустившая более четырёх тысяч различных  специалистов для нужд ВМФ страны.
Покидал с грустью Соловки, надеясь, увидеться вновь с ними. Пять дней пролетели на одном дыхании. Но не объять необъятного. Неоднозначные чувства возникали. Честно говоря, совсем не хотелось уезжать, и я говорил им: «до свидания», а не «прощайте». Под впечатлением всего появились эти строки.

Соловки

Остался остров за кормой,
Он таял в дымке с каждой милей.
Лишь с криком чайки над волной,
Нас провожая, мельтешили.

И пела медь колоколов
Вослед, всех нас благославляя.
И плавниками гладь вспоров,
Эскортом шла белушья стая.

Притихли все кто на борту,
Зачем слова напрасно тратить.
За удивлённую мечту,
Прощаясь, светлой грустью платят.

Пускай апостолы простят
За вольность строк, мятежность мысли...
За всех, кто грешен был и свят,
Молился я на общей тризне.

Тут всё смешалось за века
И все равны перед иконой.
И, побывав на Соловках,
В молитвах слышались мне стоны.

Бесшумно дождик моросил,
Промокший лес стоял в печали.
Как будто руки из могил
Кресты надгробные торчали.

Кресты, кресты … кругом кресты —
Награда судьбам безымянным.
Тут, у Секирной высоты,
Незаживающие раны... .

Холмы могильные и скит —
Соседи Божьим изволеньем.
Преступник, праведник лежит?
В ответ звучало ветра пенье...

Форштевень резал моря грудь,
Пучина пенилась, шипела,
А катер курс держал и путь,
До чувств моих ему нет дела.


10.09.2021г. Соловки - Новотитаровская