Глава 26. 1941.
Наступила хмурая неделя. Низкая облачность, туман и непрекращающийся мелкий дождь, которые ставили жирный крест на наших полётах. Радовало только одно: немцы тоже не летали. Чтобы чем-нибудь занять личный состав полка, устроили конкурс на знание своего самолёта. Приносили какую-нибудь деталь от самолёта, затем устраивали сочинение на тему «Что это за деталь?» Можно было писать о ней всё, что угодно. Иногда такие шедевры получались! Время от времени приезжали артисты разных театров, показывали концерты, устраивали сцены из разных спектаклей.
Мы с Дементьевым часто ездили в другие полки, к Щёголеву, Сафонову. У Сафонова бывали каждый день, иногда даже по два раза в день. Борис Феоктистович удивлялся, когда мы приезжали к нему вечером
- Ну, наконец-то приехали! А я уж думал, что забывать меня стали!
- Как же можно забыть про вас, Борис Феоктистович! С нас ведь Кузнецов голову снимет, если такое произойдёт!
- Так значит, вы только Кузнецова боитесь? А ещё друзья называется! Ладно, не обижайтесь! Это я так, пожурил вас. Я понимаю, что работы выше крыши. Рассказывайте, что у вас нового.
- А что у нас может быть нового? Туман, дождь и слякоть.
- Что, даже туман старый?
- Старый, Борис Феоктистович. Вот с такой бородой! Он норовит всё нам промочить.
- Синоптики обещают скорую смену погоды, так что не переживайте, всё наладится.
- Да я как-то не переживаю об этом. Меня больше беспокоит безделие. Мы не знаем, что ещё придумать, чтобы занять личный состав.
- А ты не придумывай, Вячеслав Валерьевич. Они сами себе придумают. Вон у меня в полку замполит каждый день разбор полётов устраивает. То это ему не так, то другое не этак. Лётчики шарахаться от него стали, как от чумного.
- Интересно, может, и нам озадачить замполита? Дважды в день политинформацию проводить, например.
- Не, этим их не проймёшь. Тем более, если замполит пассивный.
- Из пассива его можно перевести в актив, вот только кто его обратно переводить будет. А то, как говорится, не буди лихо, пока оно спит тихо.
- Ну, попробуйте, а я посмотрю со стороны, что у вас получится.
- А чем вы своего расшевелили?
- Поверите или нет, но я тут совершенно не при чём. Он у меня влюбился.
- Ну, это же прекрасно! Любовь – это такая сила, которую…
- Да знаю я это. Вот только лётчикам от неё не легче. Они ищут любую причину, лишь бы не ходить на политзанятия. А мне приходится над ними строжиться, выдумывать наказания для них.
- И как они к этим наказаниям относятся?
- Радуются.
- Видно, не тем ты их наказываешь.
- Я их уже и особистами стращал.
- Я бы их наказывал посещением политзанятий.
- Мне как-то такая идея в голову не приходила.
- Дарю! Пользуйся! А теперь шутки в сторону. Очередной конвой на подходе. Немцы из-за погоды тоже не летают, но готовятся активно. Партизаны докладывают, что полным ходом идут эшелоны с топливом и боеприпасами. У меня сейчас этого полные клетки, а у вас как?
Дементьев сказал:
- У Щёголева и у нас боеприпасов достаточно, топлива тоже с избытком. Мы у себя построили ещё одно хранилище для боеприпасов.
Я спросил у Сафонова:
- Я так понимаю, что ты о другом хочешь поделиться…
- Правильно понимаешь. Пока мы тут прохлаждаемся, немцы могут направить к конвою подлодки и корабли.
- Не только могут, но они ещё и воспользуются этим.
- Обязательно. Только где они будут ждать?
- Ты карту смотрел?
- Конечно, смотрел. Только вот кроме вот этих трёх мест им спрятаться негде. Лодки – это понятно, нырнули поглубже, и всё. А с кораблями как?
- А если их распределить в эти места, только понемногу. Авиация обнаруживает конвой, сообщает по рации, а те выдвигаются. Если не авиация, то лодки.
- С Кузнецовым говорил на эту тему?
- Говорил. Он тоже беспокоится.
- Что мы можем предпринять? Разведку этих мест с воздуха? Нет. Тут только моряки смогут сделать разведку. И лучше всего, если они сделают её примерно за сутки до конца тумана.
- Знать бы только когда туман этот закончится.
- Для этого надо беспокоить почаще синоптиков, не раз в сутки, а, допустим, два – три раза. Пусть понимают, что нам хорошая погода во как нужна!
- А они этого не понимают!
- Не понимают! Раз не торопятся нас обрадовать хорошей погодой.
Сафонов мечтательно сказал:
- Надо самим учиться летать в любую погоду.
- Придёт время – научимся. Тогда уже и самолёты другие будут, и приборов в них навтыкают.
- Ты так уверенно об этом говоришь, как будто уже сидел в таких самолётах.
- Не только сидел, но и управлял ими.
- И какие они, другие?
- Тебе картинку нарисовать, что ли?
- А сможешь?
- Набросок только приблизительный если только…
Он от нетерпения даже подпрыгнул:
- Давай! Ты знаешь, как я тебе буду благодарен!
- За точность я не ручаюсь, но выглядят они примерно так.
Я взял со стола карандаш, лист бумаги и принялся рисовать. Через десять минут портрет Су-28 был готов.
- Вот примерно так выглядит современный истребитель.
Сафонов посмотрел на рисунок с таким недоверием, что все сомнения улетучились: он мне не поверил.
- Это такой большой самолёт? А где здесь лётчик сидит?
- Борис Феоктистович, вот фонарь лётчика.
- Обалдеть! Я глазам своим не верю! Я мог себе представить что-то, но до такого…
- Не забывай, в каком году мы жили…
Две пары «Яков» стояли на взлётно-посадочной полосе. Туман был ещё густой, но синоптики обещали смену погоды в ближайшее время. «Ближайшее время» - понятие растяжимое, но в самолётах сидели опытные лётчики, имеющие на своём счету не один десяток взлётов и посадок в такую погоду. Взревели двигатели, и четвёрка с короткого разбега поднялась в воздух.
На высоте 3500 облачность закончилась. Лётчикам представилась прекрасная картина: под самолётами куда ни кинь взгляд простиралась равнина из облаков, как будто укрытой ватой, сверху – голубое небо, а в небе горит ярким светом Солнце. Не понять такую картину тем, кто не видел её. Только впереди эту гармонию нарушали вспышки солнечного света, отражённые от плоскостей летающих объектов.
- «Ромашка», я «Пион Шесть», как слышите меня? Приём.
- «Пион шесть», я «Ромашка», слышу вас хорошо. Что случилось?
- Над облаками вижу отблески солнца от самолётов. Предположительно от самолётов противника. Разрешите разведку?
- Разведку разрешаю. В бой не вступать.
- Вас понял. Выполняю.
Нырнули в облака на 3000, идём тихо, радио только на приёме. На расстоянии двух километров от места замеченных нами самолётов облака неожиданно пропали. Перед нами оказались восемь самолётов противника, отрабатывающих какие-то фигуры парами.
- «Ромашка», я «Пион шесть». Это «Мессеры», они над линией фронта отрабатывают какие-то фигуры. Уклониться от боя не получилось.
- «Пион шестой», прячьтесь в облака. Как слышите меня? Приём.
Немцы заметили нас слишком поздно для них. Три их самолёта задымили, и стали падать. Остальные кинулись бежать подальше от облаков. Ниже нас метались «лапотники», которые бомбили наши позиции.
- Товарищ командир, звенья лейтенанта Кондратова и старшего лейтенанта Реморенко с задания вернулись. Докладывает старший лейтенант Реморенко.
- Вольно. Почему не спрятались в облака?
- Там нет облаков.
- Как нет облаков?
- Так, нет. Над линией фронта небо чистое, и на запад от неё тоже.
- Хорошо. Докладывайте.
- Нами сбито пять «худых» и четыре «лапотника». У нас потерь нет.
- Хорошо, отдыхайте.