Отрывок романа

Эта коммунальная квартира, расположившаяся на одной из линий Васильевского острова, между шумной, постоянно забитой пробками автомобилей Университетской набережной, и людной, суетной артерией всего района – Большим проспектом, производила на всякого, кто появлялся здесь впервые странное и неизгладимое впечатление. Удивляться гости начинали уже с порога квартиры: по какому-то странному порядку вещей, заведенному у хозяев, двери квартиры всегда были приоткрыты и никогда не запирались на ключ. Либо, проживающие думали, что в их жилье , вряд ли , что- то может заинтересовать любителей легкой наживы, либо просто были столь легкомысленны и полагали, что участь сия вряд ли их коснется. Миную вход, вновь прибывший попадал  в полутемный, длинный коридор, на одной из сторон которого не с первого раза можно было различить проемы нескольких дверей, ведущих в комнаты хозяев. Сначала даже производилось впечатление, что за входной дверью идет абсолютно необжитое пространство, состоящее из мрачного, неосвещенного туннеля, заканчивающийся ярким пятном небольшого окна, от которого с непривычки резало в глазах. Лишь тщательно приглядевшись можно было различить черные силуэты дверей, быстрый взгляд на которые не добавлял жизни в общую картину. Это была одна из тех коммуналок, которые как пережитки советского прошлого еще в огромном количестве сохранились в начале 2000-х и еще не были выкуплены одним более состоятельным хозяином и не преобразованы в шикарные, огромные апартаменты. Тысячами таких квартир, как сотами в улье, был наполнен каждый дом, каждая улица, каждый район. Они еще сохранились в некоторых частях города, но с бумом массовой застройки стали больше неким атавизмом на карте, чем тем вполне привычным явлением, котором являлись тогда. Но, конечно, главное впечатление на гостей производил не внутренний колорит и убранство помещения, с побитым, почерневшем паркетом, , и старыми драными, выцветшими от времени обоями, а сами хозяева этого неуютного и запущенного жилья. В ближайший к входу комнатке ютился пожилой, вечно сгорбленный старик Павел Петрович, редко покидавший стены своего жилища. О его присутствии можно было догадаться лишь по надсадному, громкому кашлю из-за дверей его комнаты, бьющему в нос запаху водки, который распространялся по всему коридору и не становился менее резкий по мере удаления от дверей Павла Петровича. Сам хозяин квартиры производил впечатление отстраненного и казалось ничего не замечающего вокруг себя человека, который мог пройти мимо вас даже не подняв голову для приветственного кивка или доброжелательной соседской улыбки. Он как будто жил в своем мирке, то ли закрытом от всех посторонних, то ли пропитанном иллюзиями алкогольных паров. Соседи не помнили при каких обстоятельствах Павел Иванович появился в этой квартире и как долго он проживал в ней. Они лишь помнили его вечную молчаливость, необщительность и шлейф от перегара, который всегда сопровождал его и безуошибочно указывал на его местоположение в квартире.