Разговор с отцом был откровенным и недолгим. Когда я рассказал о сделанном мне предложении вернуться в Эставалью, он не удивился. Видимо, благодаря своей прозорливости и осведомлённости, он предполагал нечто подобное.
– Кирилл, я уверен в одном, в ближайшем будущем ничего хорошего армию не ждёт. Скорее всего, военных втянут в какие-нибудь внутренние разборки, во всяком случае, постараются это сделать. Так уж лучше делать дело там, где ты нужен, куда тебя приглашают, чем здесь метаться между баррикадами…
Собственно в его ответе я не сомневался. Вместе мы объяснили маме необходимость моего отъезда.
В штабе округа кадровики уже знали то немногое, что им нужно было знать. Я подписал все бумаги и поехал дальше по всем инстанциям, что необходимо было пройти со всеми их инструкциями и бюрократией.
Спустя две недели я вылетел в Гавану. С родными я простился дома. В аэропорт меня проводили два человека из министерства. Очевидно, это были контрольные проводы.
На Кубе меня никто не встречал, я позвонил Риверо. Ответил его секретарь, он сказал, где меня будет ждать катер. В ожидании его я успел зайти в советское посольство на Кубе, передать письма и переодеться. Горячий и влажный воздух, обнявший меня ещё в аэропорту Хосе Марти, заставил сменить одежду.
Через несколько часов катер действительно прибыл и, забрав меня, взял курс на Эставалью. Вскоре к нашему катеру справа по борту пристроилась группа дельфинов. «Эскорт» белых дельфинов в ярко-синих волнах смотрелся очень эффектно. Я счёл это доброй приметой. Несколько минут они сопровождали нас, потом сменили курс и исчезли за горизонтом.
Кто возвращался на свою малую родину после десятилетнего отсутствия, тот поймёт охватившее меня чувство, когда я увидел изумрудный остров в лазоревом море. Волна была небольшая, и у берегов я заметил несколько парусников.
– Новое увлечение молодёжи – парусный спорт, – пояснил командир катера.
– Наверное, дорогое удовольствие? – спросил я.
– Маленький парусник, даже с мотором, не дороже автомобиля. Конечно, большинству и автомобиль недоступен.
Как только вошли в бухту, перед нами предстала столица острова – Эсте-Валья, город моей юности. Белые, красные, жёлтые пятна домов, выстроенных в креольском стиле, окутанные яркой зеленью, пёстрыми волнами растекались в стороны, карабкались вверх по разнокалиберным склонам и останавливались на самом верху, где синее небо строго отчёркивало всю эту разноцветную картину, допуская к себе лишь белый цвет облаков, лениво плывущих над островом, видимо, из солидарности с его вековой неспешной жизнью.
Причалы были свободны. На рейде стояли только два кубинских сухогруза.
Встречал меня молодой офицер в форме лейтенанта тавальянской армии. Я заметил некоторую растерянность его, когда сошёл с катера. Видимо, он ехал встречать солидного военного. Я же, в своей экипировке, с двумя спортивными сумками, более походил на прибывшего для участия в соревнованиях по теннису. Немного притормозив, он всё же поприветствовал меня как старшего по званию и на английском пригласил в машину. В ответ я протянул руку и после рукопожатия заговорил на той неповторимой смеси испанского с английским, приправленной французским, словечками из креольского и портовым сленгом, на которой говорило население Эсте-Вальи. То население, что живёт именно в столице, но не в глубине острова.
Лейтенант расплылся в улыбке, схватил большую сумку, сделал попытку подхватить и вторую, но я её отклонил, сказав, что я не синьорита, чтобы идти с пустыми руками. Он быстро пошёл вперёд к машине. Меня ждал советский УАЗ камуфляжной расцветки с открытым верхом. Сержант первого класса, стоящий у машины, увидев сияющее лицо лейтенанта, тоже заулыбался, козырнул и открыл дверку.
Меня доставили прямо в администрацию президента. Миновав белое трёхэтажное здание, где располагался парламент и правительство, автомобиль остановился у ворот, ведущих к двухэтажному дому с бежевыми стенами. Было заметно, что здесь пропускная система жёстче, чем в правительстве.
– А там, чуть дальше, находится министерство обороны и управление народной полиции, – пояснил мне лейтенант.
Он проводил меня в здание, передал секретарю и попрощался. Секретарь, молодой человек в рубашке полувоенного фасона, сказал, что у президента международный телефонный разговор и предложил выпить кофе. От последнего я отказался, так как достаточно был возбуждён свиданием с землёй моего детства. Через десять минут я сидел в кабинете Риверо.
Он выглядел озабоченным, видимо, телефонный разговор был не рядовым. Встал мне навстречу. Мы обнялись.
– Ты не представляешь, как я рад, что у меня будет помощник, которому я могу доверять на сто процентов!
Николас посадил меня в кресло и спросил:
– Ты голоден? Сейчас нам приготовят поесть.
– Поесть не откажусь, а насчёт ста процентов… С некоторых пор я сам себе не доверяю на сто процентов.
– Помню я тебя, хорошо помню… Ты всегда был перестраховщиком. А с годами мы тем более становимся осторожными. Но сейчас такое время, что действовать нужно решительно и начатое доводить до конца. Недовольных много, некоторые только и ждут, когда президент со своей новой командой поскользнётся…
– Николас, ты до сих пор не сказал, чем конкретно я буду заниматься? Как ты хочешь меня использовать?
– Не использовать, Кир, не использовать! Мне соратники нужны, единомышленники… Мы сейчас всё обговорим.
В кабинет президента постучали, но не в ту дверь, что вела в приёмную, а в другую, которая была в боковой стене между стеллажами. Заглянул молодой человек в военной форме без погон:
– Компаньеро президент, завтрак готов!
Мы перешли в небольшую комнату, где стоял небольшой стол, буфет и два дивана.
– Это моя столовая, – пояснил Николас, – а бывает и спальня, когда чересчур заработаюсь.
Завтрак был незамысловат: мясо с жёлтым рисом и овощи. Когда перешли к кофе, Риверо посмотрел на меня, прищурился и сказал:
– Хочу назначить тебя министром обороны…
Я поперхнулся горячим кофе и даже немного пролил на брюки.
– Ну, знаешь…, – я стал стряхивать с колен остатки горячей жидкости.
– Знаю, я знаю, что ты скажешь. Что ты не политик, не чиновник, ты военспец… Но мне не нужны политики, мне нужны надёжные, знающие своё дело люди, которые будут делать свою работу, даже если небо провалится в тартарары, которые не будут интриговать, болтать на митингах и играть в серьёзных политиков. Ещё раз говорю: мне нужны люди, которым я доверяю!
Я пил кофе, смотрел ему в глаза и, молча, слушал. Только золотое правило моего отца, которому он меня всегда учил, удержало меня от моментальных возражений. «На работу не напрашивайся, от работы не отказывайся», – так он говорил. Но чтобы быть честным с Николасом, я всё же предупредил:
– Имей в виду, что я никогда не занимался подобной работой. Тебе нужен в помощниках дилетант?
На что он также горячо возразил:
– Не надо бояться новой работы! Тебе что, семьдесят лет? – Николас засмеялся:
– Напомню тебе, что ковчег, который спас род человеческий во время потопа, построил дилетант. А профессионалы построили «Титаник»…
Потом Риверо спросил:
– Ты ведь родился здесь, у нас?
– Вообще-то я родился в Гаване.
– Ну, с точки зрения нашего законодательства, это одно и то же. Так что оформим тебе тавальянское гражданство без проблем. Пока размещайся, квартиру тебе покажет тот офицер, что тебя встречал. Ко мне в любое время.
Николас пожал мне руку, и я отправился знакомиться со своим жильём.