30. Сицилианская защита. Путь на Родину. Австрия
Г Л А В А 30. Путь на Родину. Австрия.
Австрийский полицейский отвел Свету в её новую австрийскую камеру в Инсбруке. Город она успела немного посмотреть из окна автомобиля, на котором её доставили в тюрьму. Само здание депортационного участка (тюрьмы) имело три этажа. Были и мужские и женские отделения, где-то (неизвестно для заключенных) - имелся пищеблок, и другие хозяйственные службы. Помещение, в которое её привели (определили для жительства) находилось на первом этаже, и было достаточно большое, состоящее их четырех отдельных камер. В каждой камере было по две двух ярусных, металлических кровати, привинченных крепко к полу. - всего - четыре спальных места. Также был стол и стулья. В камере находился чистый, комфортный туалет. Общими для четырех камер - была небольшая столовая, рассчитанная на восемь человек, в ней были столы, стулья и телевизор, и в другом подсобном помещении были - душевые кабинки, которых было две. Также в подсобном помещении находились два больших велотренажера со спидометрами.
Кроме всех этих мест, в распоряжении узников, был достаточно просторный общий коридор, имеющий несколько скамеек для сидения (отдыха), и зачем-то два не широких, но высоких, пустых шкафчика с полками, впрочем, в одном из них находился уборочный инвентарь. По этому коридору можно было гулять в дневное время суток, из которого выходило большое окно в тюремный дворик. Дворик был ухожен, имелись деревья и цветочные клумбы. Окно было зарешечено не очень узкими, параллельными железными перекладинами. Взрослому человеку через них пролезть было невозможно. Оконные рамы легко открывались, и можно было вволю дышать свежим, альпийским воздухом.
Из окна очень хорошо были видны зеленые горы Альпы, и видны также их снежные вершины. Во всем этом обширном помещении Света была совершенно одна. За толстой входной дверью - несли круглосуточный надзор полицейские, которые охраняли эти камеры. В общем Света попала в достаточно комфортные условия пребывания. Для неё, не особенно привыкшей к жизненному комфорту, - это были очень даже приемлемые условия для проживания. По крайней мере, - тут было уютнее и благоустроеннее, чем в тех, немногочисленных Домах отдыха, где она бывала в советское время в России.
Первый день её пребывания в камере был похож на все последующие, она пробыла в этой тюрьме - 10 дней, но это также ей показалось вечностью. Были небольшие отличия одного дня от другого. Но, как всегда она имела право до шести вечера находиться на территории всего помещения, кроме еще имевшихся трех пустых камер, которые были закрыты на ключ. В её распоряжении была - её собственная камера, подсобное помещение с душевыми и велотренажерами, столовая-гостиная с телевизором, и просторный коридор для прогулок, с окном с видом на Альпы. Она каждый день открывала это окно, дышала свежим воздухом, любовалась красивой горной природой, и иногда были жанровые, редкие картинки - во двор заезжали немногочисленны авто, из них выходили люди, шедшие по своим делам, и нечасто проходили служащие тюрьмы, приходящие с утра на работу. Это был народ, который могла видеть Света, но общения у неё ни с кем не было.
Всю имеющуюся в её распоряжении площадь, все жизненное пространство, - она использовала по полной программе. После шести вечера (после ужина) - её закрывали на ключ в её камере, и выходить в другие помещения, она уже не могла.
Как обычно с утра приходил полицейский, открывал её камеру ключом и Света снова была свободна до вечера. Полицейские-надзиратели были весельчаками. Открывая дверь камеры, они приветствовали Свету всегда одними и теми же словами:
- Путин, водка, ха-ха-ха - и уходили, и как поняла Света, на этом их познания о Росси и заканчивались.
По утрам, когда надзиратели отпирали Свету и выпускали из камеры на простор, наступало время завтрака. Всегда приносили большую, литровую, полную кружку кофе с молоком. Все было сильно разбавлено, но пить было можно. И было два вторых блюда в одной менажнице, - какая-нибудь жидковатая каша в одном отделении менажницы, и тонкий кусок мяса или рыба с гарниром - в другом. Хлеба не жалели. В общем питания для завтрака вполне хватало. В двенадцать часов дня был обед - суп-поре и также что ни будь на второе, или рыба, или тонкий кусок мяса с гарниром, и такая же полная, литровая кружка кофе - по качеству такого же, как и на завтрак.
В четыре часа вечера был ужин - второе и, - опять кофе. Света, недостающую калорийность пищи восполняла хлебом. Пищу на подносе приносил чернокожий, то ли узник, то ли малооплачиваемый служитель тюрьмы. Еду безмолвно ставил на стол, и также безмолвно уходил. В обед забирал грязную посуду от завтрака, в ужин - посуду от обеда, и так было во все дни пребывания Светы в депортационном участке. Жить было можно. На второй день изоляции к Свете пришел врач - выслушал жалобы, обещал какое-то лечение, и лекарства - на этом его участие в жизни Светы - закончилось. Больше ни врача, ни лечения не было. Очевидно, его миссия на этом была полностью выполнена. Он - посетил узника! На этом его обязанности, как представителя гуманистического общества, - были исчерпаны. Но, все-таки, это было разнообразие в однообразном времяпрепровождении Светланы в заключении.
На третий день пребывания Светы в Инсбруке в участке, её посетила обходительная, миловидная женщина по имени Ирина. Лет её было около сорока - она была бывшей Светланиной соотечественницей, теперь проживающей в Австрии. Это было неожиданно, но приятно - встретить человека, говорящего на одном языке с тобой. Оказалось - она была волонтёром какой-то австрийской организации, занимающейся оказанием помощи возвращения на Родину депортированным лицам. В общении с ней Света провела часа два.
Между бывшими соотечественницами завязалась дружественная беседа. Ирина рассказала, что она с первым своим мужем-евреем приехала в Австрию - около двадцати лет тому назад - в девяностые годы, когда из России многие стремились выехать, тем более имея мужа-еврея, ей в этом плане было легче. Им обоим в ту пору было немногим больше двадцати лет, и Ирина была беременна, и вскоре, уже в Австрии родила дочь. Она также поведала, что цель их путешествия была не Австрия, а Австралия, но по каким-то причинам - скорее всего перепутав близкие названия, они оказались в Австрии. Муж, поняв свою ошибку, спешил её исправить, но Ирина забунтовала:
- Ты, как хочешь, а я отсюда больше никуда не поеду. Мне скоро надо рожать, и я больше не в состоянии тащиться ещё за тысячи километров неведомо куда. Меня вполне устраивает и Австрия.
Муж вынужден был согласиться с её доводами, так они осели в Австрии. Родом они оба были из Ленинграда, который ко времени их эмиграции только-только вернул свое исконное имя - Санкт-Петербург. Свою жилплощадь в Питере они сохранили, и на средства от сдачи в наём своего жилья, жили в Австрии, потом им были назначены какие-то пособия. Прожив пять в браке в Австрии, Ирина с мужем развелась, у неё на новой родине стала более-менее не плохо складываться карьера, а муж не работал, пристрастился к игровым автоматам, и просаживал заработанные ею деньги. Вскоре, на пути Ирины встретился холостой австриец, который сделал ей предложение выйти за него замуж, и удочерил её дочь.
Австриец оказался замечательным мужем и отцом. Прекрасно содержал и Ирину и её дочку. Она долгое время не работала, но в последнее - устроилась работать волонтером - два дня в неделю по четыре часа. Такая работа - необходимая ей для будущей пенсии - её вполне устраивала. Дочь, повзрослев, стала учиться в университете. Бывший муж неожиданно, видимо сыграла роль его еврейская кровь, бросил автоматы, взялся за ум, занялся бизнесом и дела у него пошли в гору. Он также снова женился, и вполне себе стал австрийским гражданином.
Конец 30-й главы. Продолжение повести на новой странице.