Маленькое предисловие.
Образ Этци (или Эци) человека неолита (энеолита), чья мумия была найдена в Альпах в 1991 году, не раз использовался в литературе и кинематографе. И образ этот неизменно прилизанный, Этци всегда предстаёт эдаким миролюбивым добряком, несмотря на то, что он весь с головы до ног измазан своей и чужой кровью, а стрелы в его колчане побывали в телах нескольких человек. Насколько это было доступно, я изучил факты и предлагаю свою скромную версию. Предвижу, что некоторые будут заламывать руки и, закатив глаза, вещать: "Убить старушку и ребёнка!? Он не мог быть таким! Как можно!?" Скорее всего так будут вещать те, чьи совсем недавние предки сбрасывали атомные бомбы на женщин и детей, гнали людей в газовые камеры и отрезали головы в Нанкине. Они находят оправдания ядерным бомбардировкам и сожжённым вьетнамским деревням, но не могут принять образ далёкого предка-головореза. А он в сравнении с вами, господа, просто агнец...
***
Этци умирал. Он понял, что умирает тогда, когда увидел свою мать. Он давно забыл её лицо, помнил только ласковый голос и тепло рук, а лицо позабыл, - она умерла, когда Этци был ещё подростком. А тут - вот она, можно подойти, обнять и прижаться. Шаман правду говорил: там, вверху, ты встретишь всех своих предков. И тут из сумрака позади матери выступили две тени - его сыновья. Они вопросительно смотрели на Этци, как бы спрашивая: кто эта женщина? Этци хотел было объяснить им, что это их бабушка, но с ужасом понял: сыновья уже там, у верхних людей... Значит, он погибли. Но ничего, остались внуки, - они отомстят злобным хайлендерам.
***
Несколькими днями ранее в общине жителей долины состоялось совещание, сопровождаемое трапезой, - нужно совмещать полезное с приятным. Слово держал Этци - старейший мужчина рода. Ему было сорок пять лет. Впрочем, он и сам не знал об этом - в том, чтобы считать сколько раз солнце прошло свой круг по небу за его жизнь, надобности не было, а то, что Этци старший, подтверждал даже Отци, младший брат старейшины. Но это неважно. Важным было то, о чём говорил Этци. А говорил он о результатах переговоров с горцами.
Каждую весну жители долины перегоняли стада своих коз в горы на альпийские пастбища, принадлежавшие хайлендерам. За возможность пасти коз взималась плата: часть приплода и некоторое количество мер ячменя или полбы, которые выращивались в долине. Теперь горцы требовали пересмотра неписанных соглашений. Разумеется, в свою пользу. Теперь они хотели не пять козлят, а половину приплода и десять, а не пять, как раньше, мер полбы.
Собрание возмущённо зашумело: требования грозили подорвать благосостояние общины и уничтожить на корню ростки зарождающейся демократии.
Слово взял брат старейшины. Эмоционально жестикулируя, Отци говорил о том, что горцы вконец обнаглели, о том, что даже ранее установленная плата была непомерной, о том, что горцы, пользуясь своим положением, бездельничают и жируют, в то время как жители долины ручьями проливают пот на пашнях, о том, что надо с этим покончить и, вооружившись, объяснить бездельникам, какую плату и за что можно требовать. И вообще, по какому праву эти мерзавцы присвоили себе высокогорные пастбища? Они должны принадлежать всем! О том, что горцы могут на тех же основаниях претендовать на пахотные земли долины, Отци не допускал даже мысли.
Окончательное решение собрания созрело само собою и было всенародно поддержано: война!
***
Когда отряд Этци подобрался к деревне горцев, солнце стояло уже высоко и основательно пригревало. Недолгое наблюдение показало, что все мужчины в поселении отсутствуют. Куда и на какое время они ушли, было неизвестно. Может быть, отправились на охоту. Или расчищать тропы к пастбищам. Это было не так важно. Важно было решить что делать. Посовещавшись, Этци и Отци разработали изящный, как им казалось, план действий. Они немедленно нападут на деревню, перебьют жителей и угонят стадо коз из загона. Мужчины хайлендеров, вернувшись, непременно в пылу гнева бросятся в погоню. Гнев - плохой советчик, жажда мести застит глаза и лишает разума. Там, внизу, надо устроить засаду, перебить оставшихся горцев и, завладев высокогорными пастбищами, зажить сытно и счастливо.
Деревню окружили, равномерно рассредоточившись по периметру так, чтобы не дать возможности удрать вверх или вниз по ручью, прижав убегающих к воде, - удрать через ручей было весьма трудно по причине неимоверной крутизны противоположного берега. Лихой свист главнокомандующего дал сигнал к началу атаки. Этци и Отци стреляли из луков, их сыновья как более быстрые на ногу выскочили из кустов, добивали дубинками раненых, догоняли и крушили черепа пытающимся убежать от расправы.
С теми, кто был на улице, было покончено очень быстро, и каратели принялись за тех, кто оставался в хижинах. Этци подошёл к ближайшему строению, откинул полог и вошёл внутрь жилища, держа дубинку наготове. Глаза не успели привыкнуть к сумраку, и Этци скорее почувствовал, а не увидел, надвигающуюся на него тень, обрушившую на его голову сильнейший удар берёзовым поленом. Этци спасло только то, что он успел немного уклониться, да толстая шапка, смягчившая удар. Но удар всё же ошеломил его, чем и воспользовался враг, набросившись на Этци с ножом. Противники повалились на пол, старый воин оказался внизу и смог избежать удара кремнёвым орудием, лишь схватившись за лезвие рукою и отведя удар в сторону. Второй удар Этци смог парировать, лишь перехватив запястье врага. Горец был молод и очень силён, натиск его кинжала можно было сдерживать лишь двумя руками, чем он тут же воспользовался, ухватив Этци за горло свободной кистью. Расчёт себя оправдал: лишившись возможности полноценно дышать, Этци с каждым мгновением терял силы, перед глазами поплыли фиолетовые круги, а враг усиливал натиск, нацеливая лезвие ножа то в горло, то в глаза. И вдруг давление в одно мгновение прекратилось, тело врага обмякло и задёргалось в конвульсиях. Какое-то время Этци судорожно хватал ртом воздух, стараясь отдышаться, затем оторвал от шеи пальцы мёртвого уже врага, перевернул в сторону тяжёлое тело и надолго зашёлся в хриплом кашле. Наконец, он откашлялся, открыл глаза и увидел стоящего над ним младшего брата с дубинкой в руке. Отци подобрал нож, вложил его в найденные на полу ножны, убрал оружие в поясную сумку, сочтя его своим законным трофеем, и вышел из хижины.
Этци осмотрел труп врага и обнаружил, что у него к ноге привязаны две палки: у противника был перелом, и это обстоятельство имело двоякие последствия. С одной стороны, будь враг здоров, он бы ушёл со остальными мужчинами на охоту, и столкновения в хижине не случилось бы, а с другой стороны травма не позволила хайлендеру полноценно сражаться, и Этци сейчас был бы уже мёртв.
Эти размышления ввели его в состояние истерики, - избежавший смерти воин зашёлся в идиотском смехе, как слабоумный. Наконец, истерика и действие адреналина закончились, и Этци вернулся в реальность: он весь был измазан кровью и посмертными испражнениями врага, рассечённая ладонь жутко саднила, у стены хижины сидела старуха, указывая на Этци корявым пальцем и осыпая его страшными проклятиями, а в берестяной колыбели истошно орал ребёнок. Всё это вдруг привело бойца в неописуемую ярость. Этци шагнул к очагу, поднял самый большой булыжник и с размаху опустил его на голову старой карги. Послышался отвратительный хруст, и проклятия прекратились. Затем он вытащил из колыбели ребёнка, взял его за ноги, что есть силы стукнул головой о центральный опорный столб хижины и бросил обмякшее тельце на труп старухи.
Воцарилась тишина, Этци понемногу успокоился и огляделся. Поживиться тут было нечем. На топчане, сооружённом из двух толстых брёвен и уложенных на них жердей с циновками из камыша, валялись куски мягкой шкуры косули. Этци выбрал самый длинный отрез и перевязал рану на ладони. Затем он на всякий случай перевернул топчан. И тут, под лежаком, он обнаружил то, что привело его в восторг: отличный длинный лук! Впрочем, это был ещё не лук, а заготовка из тисса. Великолепная заготовка! И тут же рядом лежал отменной работы колчан из шкуры косули, а в нём древки стрел из длинных побегов калины и барбариса. А чуть поодаль валялся кусок оленьего рога, пригодный для обработки кремня: наставил, ударил и получил скол либо для ножа, либо для наконечника. Всё это Этци забрал с собой и вышел из жилища.
Он неспешно обошёл площадь, выдернул стрелы из тел убитых и вложил их в трофейный колчан. Свой старый колчан Этци разорвал на две половинки и с почтением положил в горевший посреди площади костёр: оружие для него было почти живым существом, требовало уважения и погребения с почестями. Тут в одной из хижин послышались вопли и ругань, полог откинулся и сын Отци выволок на свет толстую упирающуюся девку.
- Ты что делаешь? - Удивился Этци. - Зачем? Убей её!
- Нет! - Возразил племянник. - Будет моей женой!
- У тебя есть жена.
- Будет вторая.
- Хмм... - Дядя озадачился. - Злая она. И свирепая...
Дескать, смотри сам: такая может приголубить камнем по темечку или приласкать ножом по горлу, ну, да тебе с ней жить.
И тут внимание старейшины привлекли две свежие шкуры домашней козы и дикой серны, валявшиеся поодаль. Рядом лежали головы забитых животных. А где остальное?
- Тут еда! - Этци указал сыну на костёр. - Копай!
Костёр был потушен, угли разбросаны, земля откинута в сторону, из ямы извлечены два запечённых желудка, набитых мясом и полбой. Еду положили на подобие стола - расколотый ствол дерева. Этци разрезал один желудок, его брат вскрыл второй, и проголодавшиеся агрессоры набросились на еду, вспомнив, что ничего не ели со вчерашнего вечера. Оставшуюся еду разложили по туесам и убрали в рюкзаки.
***
Занятые высокой неолитической кухней бойцы не заметили, как из кустов ниже по ручью вышел мальчишка. Подросток некоторое время был в ступоре от нахлыновшего ужаса и тупо таращил глаза, потом пришёл в себя, попятился назад, скрылся за толстым деревом, положил на землю кукан с форелью и крадучись пошёл вверх по склону, постепенно ускоряясь и перейдя на бег.
***
Результат трапезы был предсказуем: весь отряд сморило сном. Этци приснилось высокое разнотравье и многочисленное стадо пасущихся коз. Он сидит на тёплом камне, созерцая своё богатство. Тут одна из коз подняла морду, открыла рот и вместо благозвучного блеяния издала душераздирающий визг. Этци вскочил на ноги и тут же проснулся. Пока все спали, нетерпеливый племянник возжелал любовных утех и потащил пленную девку в хижину. Юная особа выразила своё несогласие с намерениями претендента и двинула его кулаком по сопатке, расквасив губу и выбив один верхний зуб. Ответ не заставил себя ждать, о чём свидетельствовал быстро оплывающий пунцовый глаз невесты. Было ясно, что семейная жизнь как-то сразу не задалась. Сладострастец орал, ругался, топал ногами, плевался, - возмущался как мог, но на предложение стукнуть девку по черепу дубинкой, упёрто ответил, что теперь он точно уже не отступит, и стерва станет его женой, - дело чести! Строптивую особу связали крестом, привязав руки к длинной палке, и конец верёвки вручили жениху, - твоё добро, ты и веди.
***
Между тем незамеченный захватчиками отрок добежал до места назначения. Горцы были заняты расчисткой дороги, ведущей на альпийские пастбища. За зиму путь перегородили несколько упавших елей, убрать которые можно было только огнём, чем и были заняты работники. Отдышавшись, мальчишка рассказал об увиденном, мужчины позабыли о кострах и схватились за оружие. Но старший остановил их: гнев плохой советчик, прежде, чем дать ему волю, нужно всё хорошо обдумать и спланировать. Было ясно, что стадо коз завоеватели не оставят и погонят вниз в качестве добычи. Следовательно, двигаться будут медленно. А там, по дороге, есть теснина - слева скала, справа обрыв, - идеальное место для засады. Если сейчас пуститься бегом по старой тропе, что выше по склону, есть время, чтобы опередить отягощённых добычей любителей чужого. И тогда... Кто-то напомнил об удивительном топоре Этци, с которым он не расставался, и это обстоятельство воодушевило партизан не меньше, чем гнев: завладеть таким трофеем было заветной мечтой любого воина.
***
Отци с сыновьями шёл в авангарде, Этци с отпрысками замыкал шествие. Шли медленно, голодные козы, завидя начавшие зеленеть заросли тальника или пробивающуюся свежую траву, норовили уйти с тропы, и Этци приходилось постоянно их подгонять. Старый воин чувствовал некую необъяснимую тревогу, что-то недоброе витало в воздухе: заверещали сойки, ухнула сова, и тут же ей вослед совсем рядом рявкнул самец косули. Во всём этом Этци видел дурные предзнаменования.
Когда стадо подошло к сужению тропы, Этци окликнул брата:
- Стой! - Отци повернулся и, ни слова не говоря, стал ждать. Его тревожили те же мысли, он поднял голову и внимательно осмотрел край обрыва: было бы разумно на всякий случай послать наверх кого-нибудь из сыновей, но это потребует времени, а солнце между тем клонилось к закату, да и погода начала портиться, облачка набежали. Оба брата мыслили примерно одинаково: хотелось поскорее убраться из мрачного ущелья и оказаться в родной гостеприимной долине. Не надо было поддаваться чревоугодию или, по крайней мере, спать после трапезы. Наконец, Этци принял решение:
- Вперёд! Быстрее!- И стегнул хворостиной потянувшуюся за побегом козу.
Когда отряд во всём составе оказался в самом узком месте тропы, дурные предчувствия охотников оправдались: со скалы упал здоровенный камень, ударил Отци в спину и сбил его с ног. Шлёпнувшись на брюхо, он пополз вперёд, стараясь уйти из-под обстрела. Но вслед за первым камнем прилетел второй, третий... Один из булыжников стукнул сына Отци по голове, отчего тот бросил верёвку с пленницей и поднял руки, защищаясь от града снарядов. Невеста немедленно воспользовалась положением и с диким визгом бросилась на суженого, выставив вперёд палку, к которой была привязана. Колющий удар пришёлся в ухо и был таким сильным, что несостоявшийся жених оступился и с воплем полетел с обрыва, - шансов остаться живым у него не было. Второй сын Отци лежал на тропе без сознания и, возможно, был уже мёртв.
Всё происшедшее в несколько мгновений пробежало перед глазами Этци, а прилетевшие в него камни уже попали по голове и по рёбрам. Воин понял, что нужно бежать, успел отдать команду "Назад!" и кинулся вспять по тропе. Когда он уже почти вышел из-под обстрела, один из камней весьма ощутимо огрел его в левое плечо, но Этци не обратил на это внимания, нужно было удирать. Думая, что сыновья бегут позади, он отдал вторую команду: "Наверх!". Он правильно полагал, что позади на тропе мог остаться в засаде кто-нибудь с копьём или луком, и нужно было избежать встречи с затаившимся лучником. Этци сошёл с тропы и начал взбираться вверх по склону, намереваясь обойти хайлендеров выше скалы и уйти в долину, но справа уже слышались треск веток и шуршание сухих листьев, что заставило охотника уходить влево, а не вправо по склону, - проскочить сквозь цепь преследователей было невозможно. К тому же Этци не знал, где его сыновья: теперь каждый должен был спасаться самостоятельно.
***
Этци поставил ногу на ствол упавшей сосны, наклонился, чтобы поправить шнуровку ботинка, и чуть не взвыл от боли в левом плече. Он вывернул голову влево и увидел то, что меньше всего хотел увидеть: в спине торчала стрела. Там, в теснине, когда он убегал из-под града камней, ему показалось, что в спину напоследок попал булыжник. Но оказалось, что это злобный хайлендер пустил стрелу, и пустил весьма метко. Орудие пробило рюкзак, плащ и застряло в плече.
Нужно было избавиться от стрелы. Старый воин попытался дотянуться до древка рукою, но это было невозможно. Остался единственный способ. Этци закрыл глаза, стиснул зубы и, замычав от боли, снял со спины рюкзак. Как он и ожидал, древко вышло, но наконечник остался в теле, оставалось надеяться, что не глубоко.
Охотник поднял лук левой рукою и попытался натянуть тетиву, имитируя выстрел. Движение отозвалось жуткой болью. Этци попробовал имитировать выстрел с неудобной правой руки, но левой вообще не смог потянуть тетиву. Оставалось одно: воин прислонил древко лука к бревну, согнул дугу коленом и снял тетиву. Он хотел переломить лук, умертвить оружие, но побоялся громким треском привлечь внимание преследователей. Воин достал из-за пояса свой знаменитый топор и стал делать по древку лука круговой надрез до тех пор, пока оружие не распалось на две части, - почётная смерть! Он засунул мёртвые детали под ствол сосны и замаскировал захоронение: горцы не должны увидеть, что он остался без лука.
***
Вместо того, чтобы спускаться вниз, в родную долину, Этци пришлось подниматься вверх, в негостеприимные горы. Он давно понял, что значат уханье совы и рявканье косули, - именно эти звуки и гнали его вверх, в скалы. Когда стемнело, он был уже на границе леса и устроился на ночлег под вывороченным корнем ели.
Сон не шёл: невыносимо болело плечо. Этци размышлял. То, что он не может стрелять, врагам неведомо. А ведомо им то, что он один из лучших стрелков в округе. Следовательно, они его боятся и не сунутся под выстрел. Кому охота схлопотать стрелу в живот? С другой стороны, они основательно мотивированы: месть за убитых родственников и желание завладеть медным топором, трофеем почти магическим. И поэтому так просто они от него не отстанут. И Этци решил, что утром, в сумерках, он постарается потихоньку пробраться мимо дремлющих хайлендеров вниз и уйти лесом в долину.
***
Ночью выпал снег и спутал все планы. Снега выпало всего ничего - на два пальца - но этого хватило бы, чтобы достаточно долго не таять и сохранить следы. Перед Этци возникла трудноразрешимая задача. Оставаться на месте было слишком рискованно, горцы рано или поздно непременно его найдут, идти вниз тоже нельзя, - в этом случае даже искать не надо, будут идти по следу и когда поймут, что он без лука, а тиссовая заготовка служит всего лишь посохом, то... Осталось одно: подниматься вверх и попытаться оторваться от преследователей в надежде, что солнце на открытом пространстве растопит снег и уничтожит следы. Потом переждать где-нибудь в расщелинах скал и вернуться назад в долину. Едва забрезжил рассвет, Этци поднялся и, миновав границу леса, начал подниматься вверх по ущелью, оставляя за собою предательскую цепочку следов.
***
Расчёт на солнце не оправдался - было пасмурно. Это значило, что горцы уже идут по следу. Этци остановился, чтобы немного отдышаться и посмотрел вниз. Глаза слезились от ветра, в плече пульсировала боль, воин чувствовал жар вокруг воспалившейся раны. А вницу он разглядел ряд тёмных точек на снегу. Кто это? Враги? Стадо горных баранов? Или ему это кажется? Взглянув вверх, Этци увидел скалистый гребень, свободный от снега. Здесь его следы могут потеряться. Но только на время. Найдя входной след на гребень, горцы начнут обходить его слева и справа и найдут выходной. А если не найдут, будут караулить до последнего, пока он не умрёт от холода и жажды. И тогда они прочешут скалы, найдут и ограбят мёртвое тело. Нужно было подняться по каменистому склону и попробовать не оставляя следов перемахнуть через перевал. Оттуда будет трудно вернуться, но найти его там будет ещё труднее.
Когда Этци ступил на свободный от снега каменистый склон, землю накрыл туман и налетел снежный заряд, который чуть не сбил охотника с ног. Но это его обрадовало: следы почти сразу же замело, и теперь преследователи уже не будут знать, куда он направился.
Снежный заряд прекратился так же быстро, как и начался. Выглянуло солнце и сразу же стало жарко. Но облачность не разогнало, а прижало вниз, - под ногами Этци расстилалось море облаков, под которыми бушевала непогода. По опыту охотник знал, что такое везение вряд ли продлится долго, и поторопился вверх, не заботясь о том, чтобы ставить ноги на свободные от снега места: солнце очень быстро уничтожит следы.
До гребня, за который стремился перевалить охотник, оставалось совсем немного, когда склон внезапно накрыло туманом таким плотным, что видимость сократилась до нескольких шагов. Над головой было чистое небо, светило солнце, а к земле прилипло облако почти молочной плотности. Многолетний опыт подсказывал Этци, что лучше переждать и не лезть наобум, - так можно забраться туда, откуда трудно выбраться. К тому же вдруг накатила накопившаяся усталость. Его гнали вперёд страх и желание выжить. А теперь, когда между ним и врагами возникла неодолимая непогода, уровень адреналина в крови резко упал, и ноги стали подкашиваться. Чуть впереди на склоне, буквально в нескольких шагах, была будто бы прорытая огромной сохой канава глубиной примерно в рост человека, мимо которой было бы никак не пройти. Этци прошёл эти несколько шагов, спустился на дно ложбины, снял рюкзак и присел на камни, прислонившись к камням правым плечом, закрыл глаза и впал в забытьё.
***
Хорошо было бы поспать, но полноценно заснуть не позволяла пульсирующая в плече боль, которая была сильнее боли в ушибленной голове, треснувших рёбрах и разрезанной ладони. А мозг между тем не переставал работать, ища пути спасения и наполняя сознание видениями. Что бы он сделал на месте хайлендеров? Перекрыл бы выход из ущелья, поставив молодых и глазастых наблюдателей. А как уйти от них? Переждать за перевалом, а потом обойти их по хребту. Но мозг не подсказывал, что он будет всё это время есть и, главное, пить: снег для питья непригоден. Или не ходить за перевал и переждать здесь, в ложбине? Склон большой, найти здесь затаившегося человека очень трудно. Но ради медного топора горцы будут упорно прочёсывать местность день за днём.
***
"Нужно спрятать топор", - подумал Этци и очнулся. Он вынул орудие и погладил холодную поверхность красного металла. Там, внизу, у берега бескрайнего моря живут могущественные колдуны. Эти колдуны знают тайные заклятия, которые заставляют брошенный в огонь камень плакать красными слезами, собирают эти слёзы и делают из них изумительные вещи - ножи, топоры, копья, украшения, наконечники для стрел, серпы и даже посуду. Ценность этих вещей немыслима. Отец Этци отдал за топор стадо коз, две медвежьих шкуры, несколько мер ячменя и младшую дочь. Где теперь его сестра? Умерла от непосильного труда в рабстве или приглянулась какому-нибудь колдуну и стала его женой? В этом случае ей несказанно повезло.
Охотник не раз пытался выплавить красные слёзы из камня, но всегда неудачно. Он не знал нужных заклятий. Кроме заклятий он не знал, что сначала нужно получить древесный уголь, сложить специальную печь с мехами, измельчить руду... И не каждый камень содержит медные слёзы, - нужно знать минералы. Коротко говоря, у Этци всё получилось бы, владей он изустной технической документацией, но те, кто ею владел, не всегда спешили поделиться знаниями и умением.
Охотник вздохнул, поднялся на ноги и сразу же почувствовал, как он болен и ослаб. Тут же возникла скорбная мысль о том, что он может умереть. В этом случае горцы не должны найти топор! Этци сделал несколько шагов по каменистому ложу, приподнял большой плоский камень и положил топор в образовавшуюся нишу. Он уже плохо соображал, и ему казалось, что орудие спрятано надёжно. Вернувшись на место, он присел рядом с рюкзаком и опять впал в забытьё.
***
Через какое-то время Этци пришёл в себя и увидел, что ветер стих, и пошёл снег. Снег падал большими жирными хлопьями, укрывая плотным слоем каменистую землю. Теперь воин мог успокоиться: его следы окончательно потерялись. Если бы не раны, он пошёл бы домой. Видимость для этого не нужна: Этци сообразил, чтобы не заблудиться, достаточно просто идти по гребню. Видимость понадобится для выбора места для спуска. Но идти он уже не мог.
***
Снег продолжал падать, начало темнеть. Внезапно Этци почувствовал себя лучше и понял, что голоден, как медведь весною. Он открыл туесок с трофейным мясом и, не поддаваясь велению голода, начал есть медленно и размеренно. Охотник думал о том, что нужно сберечь часть еды на обратную дорогу. Он убрал в рюкзак туесок с едой, лёг на правый бок, вытянув вперёд левую руку, - так меньше беспокоила боль в плече, - и заснул. За свою долгую жизнь Этци видел немало смертей и знал, что умирающий человек часто чувствует улучшение перед смертью, но мозг отказывался перенести это наблюдение на себя.
***
Этци умирал. Он понял, что умирает тогда, когда увидел свою мать. Он давно забыл её лицо, помнил только ласковый голос и тепло рук, а лицо позабыл, - она умерла, когда Этци был ещё подростком. А тут - вот она, можно подойти, обнять и прижаться. Шаман правду говорил: там, вверху, ты встретишь всех своих предков. И тут из сумрака позади матери выступили две тени - его сыновья. Они вопросительно смотрели на Этци, как бы спрашивая: кто эта женщина? Этци хотел было объяснить им, что это их бабушка, но с ужасом понял: сыновья уже там, у верхних людей... Значит, он погибли. Но ничего, остались внуки, - они отомстят злобным хайлендерам.
***
Снег, не переставая, падал ещё два дня. На третий день небо прояснилось, и весеннее солнце начало основательно прогревать землю и воздух. Маленькие ручейки просочились под свежевыпавшие сугробы, их сцепление со склоном уменьшилось, и вниз съехала всесокрушающая лавина, окончательно похоронив охотника на долгие столетия.
***
Враги нашли и ограбили тело Этци лишь через пять тысяч триста лет.
2021-22гг.